Любовь и ненависть

— Но факт остаётся фактом, мы не доплатили.

— Нет, это не так. Вы заплатили ту сумму, которую наша фирма стоила в то время.

— Почему это имеет значение?

— Потому что это полмиллиона долларов, — воскликнула я шёпотом. — Ты не можешь просто брать и дарить разным людям такие деньги.

— Ты не «разные люди», — произнёс он чуть мягче.

— А кто я тогда?

— Я надеялся, что ты поможешь мне это понять.

Несмотря на то, что я стояла в его тени, мою кожу всё ещё покалывало от жара. Я подозревала, что это имело мало отношения к солнцу, и было связано с нависшим надо мной мужчиной.

— Почему Лиам сказал мне, чтобы я отвалил, Несс? Что именно произошло в гостинице? Что ты ему пообещала?

Я откинула волосы с лица.

— Я пообещала ему, что прекращу… то, что мы с тобой начали… чтобы подготовить его к дуэли.

Его тёмные брови опустились.

— Почему ты должна перестать встречаться со мной, чтобы подготовить его к дуэли?

Я отвела взгляд, изучая пыльный пучок травы рядом с тяжёлыми рабочими ботинками Августа.

— Он хочет сто процентов моего внимания.

Август фыркнул. После долгого молчания он пробормотал:

— Ты забыла меня шлёпнуть.

Я снова посмотрела ему в глаза. Каждый раз, когда он фыркал, я шлепала его, чтобы показать, как часто он прибегал к этому пещерному звуку вместо того, чтобы использовать слова.

— Если я прикоснусь к тебе, твой запах, — запах пряностей, дерева, земли, тепла, дома, — передастся мне, и он поймёт, что я виделась с тобой.

Мускул напрягся у него на предплечье.

— Ну и что?

— И тогда он будет сражаться с Кассандрой без моего участия.

Я начала теребить между пальцами подол своего платья.

— Я не знаю, обижаться ли мне или дико ревновать из-за того, что он так сильно хочет тебя вернуть, что стал тебя шантажировать.

Его тёплое дыхание коснулось моего лба.

— Посмотри на меня, Ямочки.

Я подняла на него взгляд, но не потому, что он попросил. А потому что он назвал меня прозвищем, от которого я чувствовала себя маленькой божьей коровкой.

— Август, ты же знаешь, что я терпеть не могу это прозвище.

— И я не могу смириться с тем, что моя девушка расстаётся со мной из-за уязвлённого самолюбия своего бывшего. Так что с этого момента я буду называть тебя так, как хочу, точно так же, как ты вчера сделала то, что хотела.

Я втянула обратно воздух, который вырвался у меня изо рта.

— Август, я этого не хотела. Из-за его самоуверенности его могли убить!

Его зелёные глаза вспыхнули так ярко, что стали почти фосфоресцирующими. А потом мой желудок взбунтовался, и что-то медленно перекатилось внутри него, заставив меня прижать к нему ладонь. Тёплый ветер донёс до меня пьянящий аромат Августа. Вместо того чтобы ослабить напряжение, он лишь усилил его и заставил мою кожу желать того, чтобы его длинные пальцы, сжимающие сейчас его согнутые локти, коснулись моих локтей, моих рук, моих запястий.

Это было совсем неподходящее время для обдумывания пикантных сценариев.

Я переминалась с ноги на ногу, надеясь, что Август не догадается обо всём, что творилось у меня в голове.

— Мне нужно кое-что знать.

Его голос был таким хриплым, что только подстегнул мои непристойные размышления.

— Я потеряю тебя?

— Потеряешь меня?

Я вышла из своего транса.

— Из-за него. Неужели я потеряю тебя из-за него? — его шёпот раздался прямо над моим носом. — Ты стоишь того, чтобы за тебя бороться, но мне нужно знать, есть ли у меня шанс выиграть этот бой.

Моё сердце подскочило к горлу.

— Я отступлю, Ямочки, — моё прозвище внезапно прозвучало отнюдь не по-детски, — даже если это пойдёт вразрез со всем, чего я хочу, я отступлю, но ты должна сама попросить меня. Ты хочешь, чтобы я отступил?

— Нет, — выпалила я.

Его поза смягчилась, но он не расслабился и не разжал руки. Просто сейчас он скорее напоминал дерево, чем человека из стали.

— Но я не могу предпринимать никаких шагов, не так ли?

Я сглотнула и покачала головой.

Он наклонил голову, как будто пытался запомнить правила. После паузы он сказал:

— Я не делюсь тем, что принадлежит мне.

Эти слова были подобны жидкости для зажигалок, которую вылили прямо внутрь меня, из-за чего там начало разгораться что-то яростное и глубокое.

— Хорошо, потому что я тоже не люблю делиться.

Улыбка промелькнула на его губах, ударила прямо в моё сердце и заставила его биться быстрее.

— У меня есть свои условия.

— О?

Я сглотнула, пытаясь смочить горло, которое было таким сухим, как штукатурка.

— Я слушаю.

— Я не буду прикасаться к тебе, но я должен видеть тебя каждый день, и не издалека.

— Хорошо.

— Я хочу знать, чем ты занимаешься и где ты, и я хочу знать об этом не через парную связь. Не то, чтобы я собирался стать сталкером, но в Боулдере сейчас находятся ручейные, и я доверяю этим ублюдкам ещё меньше, чем Лиаму, что говорит, мать его, о многом.

Я никогда не слышала, чтобы Август так много ругался. С другой стороны, он больше не был нежным мальчиком, в которого я была влюблена, он был мужчиной, пережившим человеческие войны и стычки стай.

— И прежде чем ты оставишь комментарий по поводу моей ужасной ругани, знай, что я брошу сто долларовую купюру в мамину банку для ругательств, и ты будешь свидетелем того, как я это сделаю, потому что я положу её туда завтра вечером во время ужина у них дома, ужина, на который ты придёшь. И на который ты можешь привести Джеба.

Я выставила ногу в сторону и положила руку на бедро.

— А что, если я не захочу идти завтра вечером на ужин к твоим родителям?

Вообще-то я хотела, но мне не понравилась форма его приглашения.

Его взгляд сделался вызывающим.

— Тебе не обязательно приходить, но это разобьёт мамино сердце.

Моя рука соскользнула с бедра.

— Это удар ниже пояса. Как я могу теперь не пойти?

Его улыбка стала немного шире и немного более плутоватой. Ему нравилось выводить меня из себя.

— Знаешь, если бы ты просто спросил меня, я бы сказала «да».

— Я просто хотел увидеть, как вспыхнет твоё лицо, Ямочки. Просто хотел увидеть, как твои глаза приобретут этот потрясающий голубой оттенок, который появляется, когда ты очень взволнована. Хотя я бы предпочёл сделать их более голубыми, используя… другие методы.