Любовь и прочие "радости"

— Где найти силы встать?

— Вот еще… А как же второй заход? — возмутился Тихон, поглаживая своей шершавой ладонью нежную кожу на ее бедре.

— А ты на него способен? — оживилась Ольга и даже нашла в себе силы приподнять голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

Тихон хмыкнул. Еще минуту назад он бы сказал, что еще нескоро восстановится, но, как оказалось, он был не в курсе поразительных возможностей своего организма. Эти самые возможности были видны, что называется, налицо. А еще их можно было почувствовать…

— Ох, — удивленно вздохнула Ольга и опустила взгляд вниз. — Ох, — повторила, возвращаясь к его лицу.

— Лежи здесь! Я только за презервативом схожу…

А потом он ее убедил и сам убедился, что все еще способен и на второй и, что удивительно, на третий заход. Чего не ожидал — того не ожидал, как говорится.

— Теперь мне точно нужно встать и пойти… — мечтательно пробормотала Ольга.

— Да. Мне бы тоже не мешало. Там, наверное, тесту уже хана.

— Тесту?

— Угу. Я на пироги поставил. Не знал, чем себя занять, пока тебя не было.

— Удивительно, — протянула Ольга, потягиваясь, как кошка, и нехотя сползая с кровати.

— Что именно?

— Пироги… Я ведь, Тиша, о тебе впервые узнала, знаешь, когда? Нет? Когда ты звонил Нине Васильевне уточнить насчет их приготовления. Я с ней в машине была. А она по громкой связи с тобой говорила, — пояснила Ольга в ответ на удивленный взгляд Гдальского.

— Нине Васильевне? Нашему главбуху? А ты ее откуда знаешь?

— От верблюда! — щелкнула по носу Тихона Ольга. — Она мать моего косметолога. Согласилась меня после процедуры подкинуть. Помнишь, какая я красивая была?

— Как тут забыть? — почесал живот Тихон, вставая вслед за Ольгой.

— Ну, так вот! Услышала тебя — обзавидовалась даже.

— А завидовала-то чему?

— Так ясное дело — той, кому ты эти пироги пек.

— Я себе, Оль. И то они сгорели.

— Правда?

— Ага. Напомнить, кто этому поспособствовал?

— Кто? Я?!

— Угу. Я когда к тебе спустился — духовку забыл выключить. Ну, и сгорело все подчистую.

Ольга сунула ноги в джинсы и ловко застегнула на талии.

— Выходит, я тебе пирог задолжала?

— Выходит, что так.

— Ладно. Ну-ка, давай посмотрим… По-моему, тесто еще очень даже ничего. Живое!

— Так, постой! Ты хочешь вернуть мне долг пирогами, на которые я уже все сам приготовил?!

— Не пропадать же добру! Доставай форму, Гдальский — дам тебе мастер-класс!

— Ну, уж нет. С этим я сам как-нибудь справлюсь. А ты приготовишь с нуля. Оценю твои кулинарные таланты.

— На предмет чего? — усмехнулась Ольга, скромно умолчав о том, что он уже несколько раз у нее трапезничал.

— На предмет профпригодности.

— А если с пирогами у меня не заладится?

— Значит, за пироги у нас буду отвечать я!

Глава 14

— А говорила, что не забудешь!

— Прости, Мариш! Дела закрутили!

Ольга стащила красивый шарфик, повязанный на шее, и небрежно сбросила туфли.

— На тебя это не похоже, — улыбнулась Марина. — Случилось что-то?

— Личная жизнь случилась! — радостно закивала Ольга.

— Да неужели и на твоей улице случился праздник? И как он? Хорош? — оживилась Марина, с любопытством поглядывая на пациентку.

— Поначалу они все хорошие, — резонно заметила Ольга и тут же переключилась: — Как сынок? Растет?

— Еще бы! Уже целый килограмм наел. Только знаешь, что? Я тебя умоляю — давай о чем-то другом…

— А что так?

— Ты только ничего не подумай, я очень люблю сына, но иногда мне хочется поговорить о чем-то, кроме отрыжки и трещин на сосках.

— О! И сильные трещины?

— Да теперь уже все наладилось. А поначалу — б-р-р… Хоть кормить бросай. Да ты проходи! Сейчас нанесу анестетик, а пока тот подействует, поболтаем. Расскажешь, как там в людях… Я ж тут совсем одичала. Кофейку выпьем. Странно, что мамы еще нет. Она обещала посидеть с Ванькой, пока я буду работать.

— Ну, пока мы поболтаем, она, может, как раз и успеет, — успокоила Ольга Марину.

— Угу. Ей тут ехать — всего ничего. Пробки, что ли?

Болтая, женщины прошли в небольшую комнатку, служившую сейчас Марише кабинетом. В углу на кресле стояла детская качелька. Мариша осторожно опустила в нее сынишку, и тот сразу же недовольно закряхтел.

— Ручной парень.

— Не то слово. С первых дней только на мне засыпает. Да и вообще не слезает с рук, — все больше хмурилась Марина, раскладывая на специальном столике нужные для работы штуковины. Ванькино кряхтение переросло в обиженный рев.

— Мариш, может, давай я его подержу?

— А ты не против? Спасибо! А то ж этот паразит так и будет орать… — молодая женщина подошла к сыну и ласково погладила его по головке. — Пойдешь к тете Оле? Да? Не хочешь один лежать? Ах ты, хитрюга…

Ольга улыбнулась и забрала из рук своего косметолога легонький комочек. Тот мгновенно замолк. Уставился на нее внимательными серыми глазками.

— Ну, что? Дадим твоей маме поработать?

Ванька, конечно, ничего не ответил. Взмахнул рукой, все еще не слишком контролируя собственные движения, и, зарядив себе прямо по лбу, обиженно засопел. А Ольга рассмеялась. Все же чужие дети — совсем не то, что свои. Зная, что в любой момент их можно отдать родителям, не умиляться им невозможно.

Пока Мариша наносила анестетик, в двери загремели замки.

— А вот и мама…

И действительно, пару минут спустя в комнату заглянула Нина Васильевна.

— Ох, задержалась-таки! — сокрушенно вздохнула женщина, забирая внука из Ольгиных рук.

— Да ничего. Тут мы и сами бы справились, — отмахнулась Марина. — Пробки?

— Нет! Но лучше бы они… Гдальский наш увольняться надумал. Теперь у нас такой дурдом — кому рассказать.

— Увольняться? Это тот, который пироги пек? — на всякий случай уточнила Ольга, как будто в их ТСЖ и в самом деле могло быть несколько Гдальских.