Любовь и Смерть. Убийство Курта Кобэйна
Шрифт:
Действительно, книга «Come as You Are» вышедшая в октябре 1993 года, содержит много эпизодов, преуменьшающих злоупотребление парой наркотиками. Книга использует специальные тона, чтобы облагородить пристрастие Кортни к наркотикам, подразумевая, что она когда-то случайно приняла героин, но теперь всё это осталось в прошлом. Книга также вышла, чтобы пара могла свести свои личные счёты, резко раскритиковав Хиршберг и других авторов, которые изобразили Кортни в негативном свете. Азеррад подробно останавливается на множестве сравнительно незначительных фактических ошибок в статье «Vanity Fair» и намекает, что Хиршберг не поняла сардонического чувства юмора Кортни. Он продолжает обвинять в таком отношении к Кортни в СМИ «значительное давление со стороны женофобов». В 2001 году, после того, как стало очевидно, что в его книге изображена не совсем точная картина, Азеррад признал в заявлении Фэн-Клубу
Из-за почти безумных попыток Курта и Кортни управлять информацией, распространяемой о них после полемики, касающейся рождения Фрэнсис Бин, иногда трудно понять, какому из их публичных заявлений за последующие два года можно доверять, а какое не принимать во внимание из-за того, что это обман. Оба проходили реабилитацию и предпринимали искренние попытки завязать с наркотиками, и оба, по-видимому, более или менее потерпели неудачу. «Я понимал, что когда у меня появился ребёнок, я был ошеломлён, и это правда, — сказал Курт в интервью «Los Angeles Times» после того, как пара, наконец, вернула себе право на полную опеку над своим ребёнком в 1993 году. — Я не могу передать вам, насколько изменилась моя позиция теперь, когда у нас появилась Фрэнсис. Держать на руках своего ребёнка — вот лучший в мире наркотик».
«Он обожал эту малышку, — говорит Элис Уилер. — Вы бы видели его с детской коляской и подгузниками и тому подобное. Он больше не был таким мрачным. Я думаю, что он действительно кайфовал оттого, что был папашей». Все его друзья вторят этому описанию, считая, что Курт стал совершенно другим человеком. «Я был приглашён на первый праздник по случаю дня рождения Фрэнсис, и я заметил, как он изменился. Когда он был со своей дочерью, он просто сиял», — вспоминает друг Курта, рок-фотограф из Сиэтла Чарлз Петерсон. Дедушка Курта вспоминает, как он пришёл в гости в дом супругов в Сиэтле, когда Фрэнсис было почти полтора года. «Кортни шла в клуб, бар или ещё куда-то, и хотела, чтобы Курт пошёл с ней, — вспоминает Лиланд. — Но он хотел просто остаться дома и поиграть с ребёнком. Он думал только о Фрэнсис».
Осенью 1993 года случилось ещё кое-что, что подняло Курту настроение. За эти годы целый ряд специалистов-гастроэнтерологов не мог определить, что же причиняло ему невыносимые боли в нижней части живота. Их причина была настолько таинственна, что некоторые доктора даже полагали, что это было что-то психосоматическое. Наконец один специалист решил заглянуть немного дальше в раннюю историю болезни Курта и обнаружил, что, когда он был ребёнком, ему поставили диагноз сколиоза в лёгкой форме, или искривления позвоночника. Он заглянул в медицинскую литературу. Иногда сколиоз может стать причиной ущемления брюшных нервов, и именно это причиняло Курту боль все эти годы. Как только проблема была обнаружена, понадобился простой рецепт, чтобы боль исчезла.
Во многих интервью в течение года Курт говорил, что боль в его желудке настолько мучительна, что это заставляло его испытывать желание «пустить себе пулю в лоб», и эта фраза вскоре стала пугающе пророческой. Поэтому те, кто его знал, не могли не оставить без внимания его первое интервью, в котором он объявил, что боль исчезла, в номере «Rolling Stone» от 27 января 1994 года, за два месяца до его смерти. «Просто мой желудок больше меня не беспокоит, — ликует он. — Я могу есть. Вчера вечером я съел огромную пиццу. Так здорово, что я могу это сделать. И это только поднимает мне настроение».
Рядовому фэну эти слова покажутся безобидными и за прошедшие месяцы вряд ли остались бы замеченными. Однако многие читатели запомнили другое высказывание Курта ближе к началу того же интервью.
Автор, Дэвид Фрикке, рассказал, что когда он нагнал «Нирвану» в середине их американского тура, он ожидал обнаружить то, что он описывает как миф о Кобэйне, придуманный прессой — «стервозного, жалующегося сумасшедшего шизофреника». Вместо этого, пишет он, он был удивлён, обнаружив Курта в раздумьях, предпринимавшего большие усилия, чтобы объяснить, что успех — это на самом деле не отстой — во всяком случае, не такой, как обычно кажется — и что его жизнь довольно хороша и становится ещё лучше.
За годы, прошедшие с его смерти, публике сообщался непрерывный поток утверждений о предполагаемом отчаянии, которое привело к самоубийству Курта. Даже многие из тех, кто никогда не слышал ни одной песни «Нирваны», могут перечислить эти факторы практически наизусть: одиночество, вызванное успехом,
умопомешательство и страдание, которое пришло вместе с его популярностью. Тем более удивительно впоследствии читать то, что он сказал Фрикке в том интервью всего за несколько месяцев до того, как он якобы покончил с собой: «Я никогда в жизни не был так счастлив».3
Распространявшиеся среди сотрудников Полицейского Управления Сиэтла слухи оказали одинаковое воздействие на каждого полицейского, от самого скромного участкового до тридцатилетнего ветерана. 23 марта 1999 года к изумлению своих ошеломлённых коллег сержант Дональд Кэмерон был временно отстранен от работы начальником полиции в связи с двухлетним воровством. Зловоние коррупции долго витало над Полицейским Управлением, которое неоднократно сотрясалось на протяжении многих лет из-за разоблачений преступлений, взяток, жестокости полиции и тесной связи с организованной преступностью. Но Кэмерон, один из детективов-ветеранов отдела по убийствам, всегда вёл себя безупречно. Теперь его поведение угрожало в который раз поместить Управление под микроскоп пристального внимания общества.
Среди коллег он был известен под ласковым прозвищем «Мистер Убийство». В течение своей тридцативосьмилетней карьеры полицейского Кэмерон расследовал сотни убийств и заработал уважение если не всех, то многих своих товарищей-полицейских за свой сугубо деловой подход к уголовному расследованию. Когда он вынес решение о самоубийстве в самом громком деле за свою карьеру, расследовании смерти Курта Кобэйна, доброе имя Кэмерона неоднократно цитировалось в качестве подтверждения его заявления.
Теперь он обвинялся в том, что помогал одному из своих детективов скрыть воровство 10 000 долларов с места преступления двумя годами ранее. Говорят, что сначала Кэмерон просто мягко предложил своему подчинённому, тридцатилетнему ветерану Сонни Дэвису, чтобы тот избежал ошибки, которая может стоить ему карьеры, и вернул деньги, которые тот украл с места преступления до того, как их отсутствие было обнаружено. Но на последующем рассмотрении дела Дэвиса его коллега Клойд Стайджер сказал присяжным, что он думает, что сам Кэмерон «тайно замыслил украсть деньги». Обвинение способствовало потрясению Управления, уже сотрясающегося от скандала.
После расследования обвинитель публично заявил, что Кэмерона можно было обвинить во множестве преступлений, включая предоставление преступной помощи, но к тому времени истёк двухлетний срок давности. Кэмерон спокойно уволился со службы прежде, чем могло быть начато расследование службой собственной безопасности Полицейского Управления и наложено дисциплинарное взыскание. В конечном счёте, после того, как дело слушалось в двух судах присяжных, не выработавших единого решения — в последнем из которых проголосовали одиннадцатью голосами против одного за обвинение — обвинители решили не возобновлять слушание дела, и Дэвис был освобождён. Но из-за этого дела тёмные тучи нависли над Управлением и, что более важно, над репутацией и карьерой сержанта Дональда Кэмерона.
Сообщение о том, что честность Кэмерона публично подвергалась сомнению, возможно, стала шоком для его многочисленных друзей и сторонников, но для нас это вовсе не было неожиданностью. Несколькими годами ранее мы имели дело с детективом Кэмероном, и после этого мы так и остались при своих прежних сомнениях. Когда Кэмерон закрыл дело Кобэйна в 1994 году, он публично объявил, что он будет готов возобновить дело, если ему предоставят новые доказательства, указывающие на убийство. Три года спустя мы решили принять его предложение. В 1997 году мы посетили отдел по убийствам Полицейского Управления Сиэтла со съёмочной группой Би-Би-Си. Мы кратко изложили сведения о новых доказательствах, собранных за три года после смерти Курта, включая показания на детекторе лжи человека, который сказал, что ему было предложено 50 000 долларов за убийство Кобэйна. После того, как мы сказали секретарше в приёмной, что у нас есть важная новая информация по делу Кобэйна для сержанта Кэмерона, она вышла, чтобы передать наше сообщение. Нам было видно, что Кэмерон сидел за столом, по-видимому, отдыхая. Вскоре после этого вышел детектив и сказал нам, что Кэмерон занят. Мы сказали ему, что мы проехали три тысячи миль, от Монреаля до Сиэтла, и что мы готовы подождать. Детектив был непреклонен. «То дело закрыто, — сказал он. — А теперь уходите». Мы сообщили ему, что Кэмерон обещал рассмотреть возможность возобновления дела, если ему предоставят правдоподобные новые доказательства. Мы сказали, что мы просто хотели дать ему то, что у нас есть. Мы даже были готовы оставить секретарше своё досье для него. Он грозился арестовать нас, если мы сейчас же не уедем. Мы поспешно ретировались.