Любовь и Смерть. Убийство Курта Кобэйна
Шрифт:
«Нирвана» начала свой тур 4 февраля в Париже с выступления на телешоу в обеденное время. После Курт — уставший после перелёта, но весёлый — позировал для рекламных фотоснимков французскому фотографу по имени Юрий Ленкетт, близкому другу с австралийского тура «Нирваны» 1992 года. Однажды Ленкетт попросил Курта сняться с игрушечным пистолетом во рту — тот однажды видел, как это делал Курт в доме Дэйва Грола в Сиэтле. Никто не догадывался, насколько пророческой будет такая поза.
1 марта, спустя две недели после своего двадцатисемилетия, Курт пожаловался, что плохо себя чувствует вскоре после того, как группа приехала в Мюнхен, чтобы отыграть первый из двух концертов на заброшенном аэровокзале. Он выглядел истощённым в течение недели и на сцене был нехарактерно вялым во время недавних концертов в Милане и Лиссабоне. Однажды он даже спросил кого-то из своего окружения, что произойдёт, если он отменит тур. Ему сказали,
На следующий день, 3 марта, Курт полетел в Рим, чтобы встретиться с Кортни и Фрэнсис. Он остановился в «Эксельсиоре», самом роскошном отеле города, и стал ждать свою жену и дочь, которых он не видел двадцать шесть дней.
Детали того, что произошло в течение следующих двадцати четырёх часов, по-прежнему туманны. Между 6:00 и 6:30 утра 4 марта к портье поступил исступлённый звонок Кортни с просьбой вызвать «скорую». Она только что обнаружила своего мужа без сознания на полу их гостиничного номера. Курта поспешно доставили в многопрофильную больницу Умберто I. Между тем в Соединённых Штатах Си-Эн-Эн прервала вещание, чтобы объявить, что Курт Кобэйн умер в Риме от передозировки наркотиков. Сообщение оказалось преждевременным: спустя двадцать часов после того, как его привезли в больницу, Курт открыл глаза и попросил молочного коктейля с земляникой.
На следующий день его врач Освальдо Галлетта провёл пресс-конференцию, чтобы объявить, что Курт оправился от «фармакологической комы, происшедшей не от наркотиков, а от комбинированного действия алкоголя и транквилизаторов, которые в виде лекарства были прописаны врачом».
«Gold Mountain», управляющая компания «Нирваны», сделала заявление, что у Курта была случайная передозировка. Ни слова о самоубийстве никогда не упоминалось — ни публично, ни конфиденциально. В «Gold Mountain» хорошо знали, что это была не первая для Курта передозировка наркотиков. Годом ранее, 2 мая 1993 года, в дом Курта и Кортни на Лэйксайд-авеню было послано Сиэтлское подразделение пожарной охраны, где они обнаружили Курта «дрожащим, залитым румянцем, бредящим и бессвязно говорящим». Он, по-видимому, перенёс передозировку после впрыскивания героина на 30–40 долларов. Его отвезли в больницу, где его вылечили и отпустили.
Кортни утверждает, что когда пара вернулась в Сиэтл спустя несколько дней после передозировки в Риме, прекратив европейский тур, она выгнала из дома торговцев наркотиками и не останавливалась ни перед чем, чтобы убедиться в том, что Курт не употребляет наркотики. Она сказала, что это снова возобновило вспышки напряжённости между ними. Но, по словам Дилана Карлсона, конфликты возникали опять-таки именно из-за денег, а не из-за наркотиков.
«Нирване» предложили ведущую роль на гигантском альтернативном фестивале музыки Лоллапалуза, включая щедрый процент от выручки за денежные сборы, которые принесли бы группе миллионы долларов. Но по возвращении из Рима Курт решительно заявил, что он не собирается принимать участия в летнем туре. По словам Карлсона, который видел Курта в день его возвращения из Рима, Кортни была в ярости, что он хочет отказаться от таких денег.
«Она была разъярена, — вспоминает он. — Она принялась кричать на него, что он отказывается от таких денег, и сказала, что раз он не хочет этого делать, она будет рада занять его место».
Впоследствии Кортни прилагала большие усилия, чтобы изобразить себя в то время в качестве мягкой, но решительно противостоящей употреблению наркотиков персоны по отношению к Курту. «Когда он под кайфом вернулся домой из Рима, я вышла из себя», — сказала она в интервью «Rolling Stone» в декабре 1994 года. Она утверждала, что в итоге Курт просто принимал наркотики втайне от неё, потому что знал, что она не позволит ему ничего принимать. Карлсон, который по-прежнему снабжал обоих, считает это смехотворным. «Это интересно», — говорит он.
Действительно, воспоминания двух автомобильных продавцов из Сиэтла представляют собой совершенно иную картину. 22 марта, спустя всего две недели после того, как они вернулись из Рима, Курт и Кортни приехали на такси к стоянке подержанных автомобилей «Американская Мечта», которая специализировалась на старинных машинах. Возвратив «Лексус»
в январе, Курт решил, что хочет автомобиль, в большей степени соответствующий его имиджу. Он присмотрел на этой стоянке классический голубой «Додж Дарт» 65 года и захотел его купить.Шофёр Леон Хассан вспоминает, что пара «страшно ссорилась» на заднем сиденье по пути к «Американской Мечте». Когда они приехали, их обслуживал продавец по имени Джо Кенни, который говорит, что у них речь шла о «Лексусе», а Курт пытался убедить её, что «Дарт» может делать всё то же, что и роскошный автомобиль. Через несколько минут Кортни сказала, что ей нужно в уборную. Кенни говорит, что по дороге она выронила горсть наркотиков и должна была подобрать их. Кенни утверждает, что сказал своему коллеге, что ему надо побыстрее получить автограф Курта на своём CD, потому что было похоже, что они не пробудут здесь долго, они были такими удолбанными». «Она действительно принимала наркотики», — вспоминал другой продавец.
Между тем в «Geffen Records» были напуганы опасной ситуацией в Риме. «Нирвана» была самым большим активом компании, стоящим десятки миллионов долларов прибыли — они не могли позволить себе потерять Курта. В равной степени обеспокоенным был президент управляющей компании «Нирваны» Дэнни Голдберг, который также мог потерять миллионы комиссионных. Но Голдберг, который был крёстным отцом Фрэнсис Бин, сам также стал очень близок к Курту и был искренне обеспокоен ухудшением его состояния.
Голдберг связался с Стивеном Чатоффом, главой известного реабилитационного центра для наркоманов, который порекомендовал «интервенцию», сомнительный курс воздействия, который применялся с ограниченным успехом на серьезных наркоманах. Идея заключалась в том, чтобы собрать вместе друзей и членов семьи, чтобы противостоять наркоману в том, чтобы он принимал наркотики. Утром 25 марта Курт спустился вниз с Диланом после того, как, проснувшись, два друга вместе укололись. В гостиной собрались Кортни; Майкл «Кэли» Дьюитт, нянь Фрэнсис Бин; новый гитарист «Нирваны» Пэт Смир, и несколько администраторов управляющей компании Курта и студии звукозаписи. Во главе с Дэвидом Берром, консультантом по наркотическим вопросам, участники по очереди говорили с Куртом о его наркомании и требовали, чтобы он попытался вылечиться. Пока он этого не сделает, грозились администраторы, они больше не будут с ним работать, и его карьера будет разрушена. Когда настал черёд Кортни, она сказала: «Пора с этим кончать…. Ты должен быть хорошим папой».
Как подсчитал Дилан, который наблюдал за «интервенцией», но не принимал в ней участия, трое из тех, кто находился в комнате, включая Кортни, сами принимали героин. «Да кто вы все, чёрт возьми, такие, чтобы мне это говорить?», — с негодованием отозвался Курт, назвав их «лицемерами». Как пишет биограф Чарлз Кросс, затем Курт приступил к описанию во всех подробностях, как он был свидетелем того, что большинство из присутствующих в комнате употребляли тяжелые наркотики. Начав с того, что по слухам вся музыкальная индустрия и кинофестивали переполнены кокаином, он обратил внимание на ежедневное употребление героина его женой — ирония Курту не изменила. По словам Дэнни Голдберга, «его самой важной мыслью была то, что Кортни была более удолбанной, чем он». Курт хлопнул дверью, объявив, что ни у кого из присутствующих нет никакого права его судить.
Кортни перепугалась, что «Geffen» и «Gold Mountain» претворит в жизнь свои угрозы бросить его; это подвергло бы опасности тот экстравагантный образ жизни, к которому она привыкла. Она приберегла свою решающую тактику давления на следующий день. Если бы Курт отказался попытаться вылечиться, она ограничила бы его доступ к Фрэнсис Бин. Зная, что он не будет рисковать потерей своего ребёнка, он, в конце концов, согласился обследоваться в клинике Дэниела X. Фримэна, известную также как восстановительный центр «Эксодус» — реабилитационной учреждение в Марина Дель Рэй в Калифорнии, долгое время пользующаяся благосклонностью рок-звёзд и других знаменитостей.
В сентябре 1992 года, на пике полемики с «Vanity Fair», Курт уже однажды проходил детоксикацию в «Эксодусе», и этот опыт он счёл «отвратительным». Он рассказал об этом своему биографу Майклу Азерраду: «Сразу же вошёл такой консультант, похожий на сорокалетнего хиппи, многолетнего героинщика, и попробовал говорить со мной на рок-н-ролльном уровне, типа «я знаю, что с тобой творится, чувак. Наркотики очень распространены в рок-н-ролле, и я видел это всё в семидесятых. Ты бы возражал, если бы вошёл Дэвид Кросби и поздоровался? Или Стивен Тайлер?» Отбарабанив имена этих рок-звёзд. А я: «К чёрту. Я этих людей вообще не уважаю»». Тогда он уехал за несколько дней до окончания лечения, раздражённый беспрестанными сеансами групповой психотерапии и собраниями двенадцати шагов. Тогда попытка вылечиться была предпринята для убеждения службы охраны здоровья детей в том, что он исправился.