Любовь и тайны, меч и порох
Шрифт:
– Что-то ты недорого ценишь ветвь царского рода и "великого мечника". За мной вся Русь с ее неисчислимыми богатствами. Я могу дать тебе столько золота, что двенадцать пар самых сильных буйволов не смогут сдвинуть подобную гору с места.
– В самом деле?
– пан Рудницкий зарделся, словно вареный рак, и скомандовал:
– Отряд, стой!
Немецкий наемник, помощник Рудницкого, недовольно буркнул и подскочил к клетке. Барон Фокке был в доспехах, забрало прикрывало большую часть лица - только длинные рыжие усы торчали. Наемник то и дело тревожно оглядывался
– Шо? Заминка? Руссы любой момент броситься преследование.
Рудницкий успокоил напарника:
– Свидетелей нападения нет, от Старой Руссы до лагеря русских далеко. У нас достаточно времени.
Опытный наемник с сомнением заметил:
– За Шуйским может быть скакать разъезд, они может быстро поднять тревога!
Рудницкий возразил:
– Князь поехал тайно. Так не бойся, фон Фокке, поторгуемся с ним, может, большущие деньги нас ждут. Он сулит нам золотые горы!
Наемник расхохотался и указал пальцем на скованного князя. Голос у немца и без того хриплый и вовсе обрел сходство с ржавой пилой по гнилому пню. Он перешел на немецкий, который понимал Рудницкий:
– Он сулит нам золотые горы! Ха-ха! Вполне типично для человека, скованного цепями и запертого в клетке. Надеется, что мы глупее его, бездарно попавшего в западню пленника!
Князь Рудницкий пробормотал:
– Но князья Шуйские в самом деле необычайно богаты...
Барон Фокке кивнул:
– Богаты, пока богаты. Да и ты пока еще жив. Но вот подумай, надолго ли?
Рудницкий нахмурил чело:
– О чем ты барон?
В ответ немец перешел почти на крик:
– А о том! Прознают ляхи и нам не уйти от их возмездия. А любой из хищного рода Шуйских, чтобы нам не платить, или выдаст или прирежет всех, кто явится за золотом. Хочешь много получить, а вместо этого нас с тобой закопают! Где гарантии, кроме его слов? Князь Кернозицкий нас с нетерпением поджидает, от него мошенничество не скроешь!
Пан Рудницкий заколебался. С одной стороны, воображение рисовало мифические золотые горы, что сулил им баснословно богатый род Шуйских, но, с другой стороны, вполне реальные золотые монеты, благодарность короля и пожалование поместья. А там, глядишь, и княжеского достоинства можно добиться. Польстишься же на деньги коварного князя из рода Шуйских, так они же тебе башку снесут.
Вдруг Рудницкому почудилось, что за ними наблюдает огромный хищный волк. А толстые цепи, в которые закован богатый князь, начинают таять как сосульки на солнце и вот-вот лопнут - грозный русский медведь вырвется на свободу. И все содрогнуться от его рыка!
Немецкий же барон с ироническим прищуром смотрел на изменившегося в лице польского пана. Хотя Фокке большую часть жизнь провоевал, сражаясь за деньги, он не считал себя - и на самом деле - не был жадным. А этим польским панам свойственна алчность и жадность сверх меры. Посули им холм из золотых монет, утопиться за это готовы. Ведь понятно: русский пленник хитрит и хочет лишь выиграть время. Даже стало жарко барону, он поднял с лица забрало. Тревога не покидала его. Наоборот, она нарастала,
словно он бравым маршем шествовал по солнечной лужайке и неожиданно перед ним открылась бездонная с пугающей чернотой бездна..."Ну что за еще глупости, - подумал барон, - двигайся за ними отряд русских воинов, наши сторожевые псы подняли бы лай".
Видя, что Рудницкий еще долго может вот так стоять, что жадность и чувство благоразумия борются в нем между собой и непонятно, что победит, барон решил взять командование отрядом на себя. Он поднял вверх правую руку и скомандовал:
– Отряд в лагерь шагом ма...
Он не закончил. Словно негромко треснула веточка, и в центре лба фон Фокке вырос кровавый кружок. Его массивная туша, звеня доспехами, с грохотом свалилась с вороного коня.
Псы залаяли с опозданием. А вокруг пана Рудницкого стали падать люди. Вроде и выстрелов не слышно, а падают! Жуть какая! Незримая и непостижимая смерть крушила бойцов отряда. Рудницкого парализовало ужасом. Откуда и чего ждать, как защищаться?!
– Дьявол!!!- проорал кто-то из ляхов.
Оставшиеся в живых бойцы не нашли ничего лучше, как, пришпорив коней, обратиться в бегство. Надо спасать свою шкуру, если сам дьявол пришел по твои души!
Рудницкий находился в состоянии шока, не в силах двинуться с места. Тут что-то тонкое и прочное захлестнуло ему горло, а затем резко дернуло, застив уйти пана в самые крепкие объятия небытия.
Скопин-Шуйский с удивлением смотрел, как падают с разбитыми головами. Неведомая и непостижимая смерть пришла к ним...
Вдруг к клетке с пленником подъехал всадник в балахоне наемника-крестоносца, он спрыгнул с коня, подобрал ключи у Рудницкого и быстрыми движениями отомкнул клетку.
Князь Скопин-Шуйский заметил, что человек в балахоне очень молод и сильно прихрамывает. Когда порыв ветра скинул его капюшон, то открылось красивое, юношеское лицо с такими нежными чертами, что можно было подумать, что это переодетая девушка. Правда волосы незнакомца порядочно подгорели, а на левой щеке просматривались сходящие ожоги.
Когда клетка распахнулась, юноша, хромая, шагнул внутрь.
"Похоже, это Дьявол решил спасти меня из плена, - похолодел бесстрашный Скопин-Шуйский.
– А в обмен заберет душу! Сатана по преданию хромой после падения с небес. И тоже кажется красивым. Вот и не верь попам! Люцифер-то пришел ко мне!"
Скопин-Шуйский дрожащим голосом спросил:
– А ты кто?
Незнакомец ответил:
– Друг! Ваш друг! Не бойтесь меня!
Князь Михаил скорее утвердительно, тем вопросительно произнес:
– Сатана?! Ты Сатана?!
Юный спаситель рассмеялся в ответ:
– Ну, вот, княже! Я подозревал, что меня могут принять за Дьявола. Успокойтесь, я не сатана!
Скопин-Шуйский с удивлением произнес:
– Кто ты тогда? Чудесным образом убил столько отборных бойцов, хромаешь и как-то странно красив...
Юноша мило улыбнулся в ответ и заметил:
– Бог создал человека по образу и подобию своему. Это значит, человек может стать сильнее и Дьявола и черта!