Любовь-морковь и третий лишний

– Что значит «просто девочкой стали»? По-твоему, я гляделась раньше старухой?!

Но Софья Сергеевна довольно усмехнулась:

– Да уж! Восхитительный эффект! Не зря столько денег за массаж отдала! Ты, душенька, кажется, новая гримерша?

– Да, да, – обрадованно закивала я, – именно так.

Хотя не понимаю, зачем вас гримировать, вроде сегодня вы Джульетту играете, так к чему макияж? Юное лицо не следует портить.

Софья Сергеевна расплылась в улыбке.

– Ты путаешь, мы даем «Макбет».

– Тогда конечно, – закивала я, – хоть и неохота вашу красоту замазывать. И вообще, ну куда смотрел режиссер? Разве можно молодой женщине роль пожилой героини давать?

Щепкина вытащила сигареты.

– Садись и отдохни. Кстати, знаешь…

Так славно начавшуюся беседу прервал стук.

– Ну кто там? – недовольно крикнула Щепкина.

Дверь распахнулась, впустив Батурина, за ним маячила еще одна высокая мужская фигура, но я не успела разглядеть лица второго человека. Дым от сигареты Щепкиной попал мне в глаза, и я стала тереть их кулаком.

– Сонечка, ангел мой, познакомься, – зачирикал Юлий.

– Это кто? – вдруг перебил его страшно знакомый голос.

– Где?

– Рядом со Щепкиной!

Я отвела руки от лица и замерла, лишившись дара речи.

– Новая гримерша, – недовольно сказал Юлий, – прогульщица! Явилась, голуба! Ну-ка, иди в мой кабинет, пьяница.

– Не знал, что она еще и пьет, – протянул спутник Батурина, – думал, что только глупостями занимается.

– Я сам не в курсе был, – начал было Юлий, – постойте, вы знакомы, откуда?

– Сразу и не объяснить, – процедил Костин, – двух слов не хватит, чтобы описать ситуацию. Лампа, ты что здесь делаешь?

– Г-г-гримершей нанялась. – Я попыталась вытащить хвост из мышеловки. – Работу на радио потеряла, и…

Вовка кивнул и повернулся к Батурину:

– Сделайте мне одолжение, пусть госпожу Романову посадят в вашем кабинете, он на каком этаже?

– На первом.

– Плохо. Решетка на окне есть?

– Да, – ответил ничего не понимающий Юлий.

– Отлично. Немедленно ее туда, да заприте хорошенько, ключ унесите с собой. Лампа, шагай.

Понимая, что сопротивление бесполезно, я поплелась за директором.

Хорошо еще, что служебное помещение Юлия было оборудовано со всеми удобствами, кроме письменного стола и трех кресел тут имелся еще и большой диван, абсолютно не подходящий к строгому интерьеру комнаты, широкий, мягкий, заваленный подушечками, просто ложе куртизанки, а не предмет мебели кабинета администратора. На журнальном столике стояла бутылка воды, на подоконнике электрочайник и банка растворимого кофе, рядом высилась вазочка с конфетами. Смерть от голода и жажды мне явно не грозила.

Я сначала хотела было побаловать себя кофейком, но потом легла на диван, подсунула под голову пару подушечек и неожиданно заснула, да так крепко, словно приняла большую порцию снотворного.

Если кто-то из вас делит кровать со своей собакой, то он хорошо знает: домашние животные имеют обыкновение ночью превращаться в камень. Даже крохотный котенок непонятным образом начинает весить центнер, а еще наши любимцы во время отдыха не желают шевелится. Лично я никогда не могу вытянуть спокойно ноги, моментально натыкаюсь конечностями на Мульяну, спихнуть мопсиху дело совершенно невозможное, даже если подбросить ее вверх, она шлепнется на то же место. Поэтому я приобрела привычку спать в позе буквы Z, изогнувшись в разные стороны, что, поверьте, очень некомфортно. Счастье наступает в тот момент, когда Муля уходит на кухню попить водички. Вот тут я могу спокойно перевернуться и расправить затекшие части тела.

Сейчас и наступил сей сладостный момент, я легла на спину, вздохнула.., и услышала голос Вовки:

– Ты, оказывается, храпишь!

Совершенно не понимая, что делает в моей спальне майор, я открыла глаза, увидела письменный стол, кресла и сразу вспомнила: я лежу на диване в кабинете Юлия Батурина.

– Ты ищешь убийцу Тины Бурской? – резко спросил Костин.

– Нет, – во мне проснулось умение лгать.

– Не ври.

– Я нанялась гримершей!

– Право, смешно!

– Хотела попробовать себя в новой профессии.

Вовка сел в кресло.

– А то я не знаю, тебя хлебом не корми, дай только нос в расследование сунуть.

– Нет, я ничего не слышала о Бурской.

– Совсем?!

– Да!

– Лампа!

– А?

– У тебя совесть есть?

– Конечно.

– Тогда пни ее, пусть проснется, – велел Костин, – и устыдит тебя.

– Не смей меня ругать, – зашмыгала я носом.

Очень хорошо знаю, что Вовка не переносит вида слез, и сейчас настала пора применить сильнодействующее средство. Но майор неожиданно рассмеялся:

– Лампудель, был такой Станиславский, он говорил порой актерам на репетиции: «Не верю».

– Я не лгу.

– А я вовсе не собирался тебя ругать.

– Да? Зачем тогда велел запереть?

– Мне нужна твоя помощь, – проигнорировав вопрос, заявил Вовка, – делом Тины Бурской занимается наш отдел. Зная твою активность, быстроногость и вездесущесть, полагаю, что ты весьма преуспела, обогнала меня на лыжне. Ну-ка расскажи…

– Что? – Я старательно прикидывалась дурочкой. – Ей-богу, нечего.

Вовка вдруг сгорбился.

– Я повышения звания жду, сколько можно в майорах ходить, но, видно, не видать мне новых погон, торможу с делом Бурской, думал, ты поможешь.., – Конечно, – с жаром воскликнула я, – всегда готова оказать услугу, если тебе надо, то слушай! Могу сообщить имя убийцы.

– Так!

– Павел Закревский.

– Это кто?

Я удовлетворенно хихикнула:

– Ты был прав, я обошла всех на повороте. Сын Бурской.

– Валентины и Семена?

– Павел – ребенок Тины, впрочем, давай все по порядку! – воскликнула я. – Знаешь, как я впуталась в эту историю?

– Даже предположить не могу, – покачал головой Вовка.

– Жанна попросила помочь.

– Жанна?

– Да, именно она. Ты ведь знаешь, что я считаю своим долгом прийти любому человеку на помощь.

– Ага, – кивнул Вовка, – об этом жизненном принципе, о девизе: «Чужой беды не бывает», я не раз слышал от госпожи Романовой, но где ты столкнулась с Жанной?

– Сделай-ка нам кофеек, – улыбнулась я, – правда, я терпеть не могу растворимые напитки, но, на худой конец, выпью и его.