Любовь на гранях

— Он вообще не должен был верить в клевету! — вспылила девушка.

— Эви, не тебе ли знать, как это происходит, — Питер развел руками. — Одивеларский — король, и должен, прежде всего, печься о сохранности королевства и своего рода, а не о чувствах и дружбе.

— Но он… — она все не могла успокоиться.

— Так что за недочет? — решил я отвлечь Снежинку.

— Не сумели поймать меня.

— Что ты имеешь в виду? — я нахмурился.

— Они планировали шантажировать моей жизнью родителей, чтобы выбить из тех «чистосердечное признание», — скривился Питер, — я узнал об этом в последний момент. У меня было предчувствие, да и странная возня вокруг напрягала, не говоря уж о ситуации с Эроимом, но я не думал, что зайдет так далеко. И в последний момент понял — происходит что-то странное и страшное. Успел отправить записку Эве и Габриелю, уничтожить шкатулку и уйти в ту ночь, когда…

— Когда? — поторопила брата Эва.

— Когда они напали. Разом… Отбиться было не легко, но я сбежал, — он скривился и потер грудь, будто там болела старая рана. — И мне пришлось бежать в Завесу.

Девушка ахнула и вскочила, сбрасывая мои руки. А потом снова села и сама приткнулась к моему боку, вызывая во мне целую волну тепла.

— Продолжай, — сказала она взволнованно.

— Я почти сдох там, — парень снова скривился. — Но мне помогли… Эроимцы, что служили на своей границе. Долгая история — она пока не важна. Но суть в том, что я подружился с ними в какой-то мере. И доверился. И когда мы начали действовать сообща, удалось узнать многое — почти все, что я тебе рассказывал. Похоже, что в Эроиме действуют две силы.

— Две?

— Да. Как ты знаешь, многие считают, что нынешний мир между несколькими странами не столь уж нужен и справедлив. А короли стали слишком мягкосердечны.

— Ты хочешь сказать, что кто-то хочет развязать войну и под прикрытием этой войны дискредитировать обоих правителей? А может и другие страны подключить? — уточнила Эва.

— И самим захватить власть? — предположил я.

— Или убить королевскую семью? — протянула Эва.

Я повернулся к ней с удивлением, и она вздохнула чуть виновато. А потом поведала о тайных ходах, к которым, оказывается, водил нас да Валонгу.

Я не стал упрекать Снежинку, что она не рассказывала мне это раньше. Только дополнил, поведав Питеру-Дамиену о нашей поездке в столицу и о вранье магистра. А Эва рассказала о собственных мыслях и о том, что увидела в таверне в Гимарайнше.

— Этот да Валонгу… — сплюнул Питер, — Все-таки не зря я его подозревал… к сожалению, слишком поздно понял. Он втерся к нам в доверие, потому и узнал о письме Габриеля. Габ ездил в столицу уже позже и удивился, что ты не забрала оставленные для тебя в таверне подробные инструкции. Мы предположили, что ты не поняла, что надо делать… или не сумела выбраться из Академии. Но никак не то, что да Валонгу сделал вид, что это с ним должна быть встреча.

— Так ты имеешь возможность поддерживать связь со своей пятеркой? — это Эва.

— Слава всем богам, да.

— А что было в том письме? — это уже я.

— Собственно то, что я рассказал. А еще просьба попросить у королевы убежища и убраться из Академии на всякий случай… только хорошо, что ты её не выполнила. Теперь я не считаю дворец безопасным местом.

Мы немного помолчали.

А потом я задал вопрос, который волновал всех.

— Так каким будет их следующий шаг?

— Думаю, Эва права. Это удобный случай окончательно развязать военное противостояние.

— Убив эроимские пятерки?

— Да. И хуже всего то, что никого мы не можем предупредить. Я ни в ком не уверен — ни в страже, ни в дознавателях короля, ни в магистрах. Везде есть предатели. Кроме… пожалуй моей пятерки.

— И моей, — сказал я твердо.

— Остальные?

— Могут быть под воздействием, — вздохнула Эва.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился наш собеседник.

Снежинка рассказала о произошедшем с Милагреш и Питеру-Дамиену это совсем не понравилось.

— Завеса… нас слишком мало. Неужели мы никого не можем привлечь на свою сторону? Нам нужно лишь проследить, чтобы эроимцы не пострадали на Игре. И уехали в свою страну невредимыми. Если наши догадки вообще правдивы. А дальше мы бы разбирались…

— Южане, — вдруг выдохнула Снежинка. — Они… помнишь папа говорил, что у их магии какие-то особенности, которые не позволяют лезть им в голову?

— Да, но… как с ними наладить общение? Ты же знаешь какие они…

— Знаю, — вздохнула девушка.

— А я знаю еще кое-кого, с кем можно… договориться. Студенты Эроима.

— А если они замешаны? — покачала головой Эва, — Если мы ошибаемся, и на самом деле должны умереть… например, мы?

Я вздрогнул, испугавшись. Не за себя, просто увидел вдруг отвратительную картину, где моя Снежинка бледнеет и падает… и твердо сказал.

— Все же я бы попробовал. Если мы ошибаемся — они будут держаться подальше. А если нет, то это может спасти…

— Я подумаю, что можно сделать, — Питер встал. — Мне пора.

Снежинка вскочила следом и снова вцепилась в брата:

— Ты же вернешься?! Я увижу тебя?!

— Конечно, — он вздохнул и нежно поцеловал ее в лоб. — Клянусь тебе, я не брошу… и не пропаду.

Обняла его крепко-крепко и отступила.

Моя сильная девочка…

— Пошли, Вальдерей, — вдруг сказал мне Питер.

— Куда? — я нахмурился.

— Время позднее, и ты идешь в свою комнату. Я, конечно, лоялен… но, завеса, не могу тебя оставить сейчас наедине со своей сестрой.

Я было вскинулся, но посмотрел на Эву и отступил. Она выглядела смертельно уставшей и точно не настроенной на продолжение нашего общения. Подошел к девушки и обнял ее.

— Ты сумеешь заснуть, Снежинка? Или побыть с тобой?

— Сумею, — прошептала. — Иди.

— Если что, я рядом.

Поцеловал ее в губы и вышел за дверь.

Питер-Дамиен проверил запирающие заклинания, тяжело вздохнул и вдруг сказал, твердо глядя мне в глаза:

— Если что-то пойдет не так… обещай просто увезти её. Куда угодно. Я готов рисковать жизнью ради рода, ради королевства, но… Она не должна. Обещаешь?

— Да.

Кивнул и сделал вдруг что-то руками, становясь… почти прозрачным. И вихрем метнулся к лестнице.

Я постоял еще немного, убедился, что все тихо, и отправился к себе, где уже спали мои друзья. А наутро, накрыв комнату пологом, со всей серьезностью объяснил происходящее.

За завтраком мы сидели почти не разговаривая. Эва, выглядевшая осунувшейся, только посмотрела на меня вопросительно, и я кивнул, подтверждая, что прочие уже все знают. Она обвела взглядом притихших парней, вздохнула… и взялась за ложку.

День я запомнил плохо.

Выслушали наставления магистров. Тренировались. Готовились. Несколько раз улучили время и обсудили впятером свою стратегию. Относительно… всего.

И за ужином в зале постоялого двора не было шумно. Все сосредоточенно жевали и думали о завтрашней Игре. Мы тоже думали… и не только о ней. Я проводил Снежинку в ее комнату и с сожалением отпустил. А сам отправился в собственную спальню. С уменьшением количества пятерок освободились места, и мне досталась отдельная комната — такая же простая, как у Снежинки, но я был ей рад.