Любовь на троих

Наконец мы въехали в ворота. Машина остановилась.

К нам подошел Ром:

– Здравствуй. Настя! Какая ты красивая' Пойдем, я отведу тебя к жениху

Я молча подала ему руку. Выскочившие следом девушки расправили шлейф и опустили на лицо короткую, едва по грудь, вуаль.

Шли мы неспеша. Когда добрались до шатра, солнце находилось в зените. Чуть в стороне, у красиво увитой белыми и зелеными полотнищами арки стояла аппетитная дама в костюме с яркой вышивкой на плече и держала в руках открытую папку. Именно к ней Ром и повел меня.

Стоило нам ступить на зеленую дорожку, как заиграл марш Мендельсона.

Я старалась ступать в такт и не забывать дышать от волнения. Но вот мы подошли к арке. Ром снял мою руку со своего предплечья и вложил в другую, знакомую смуглую руку. Я подняла глаза: Вик'

Вик непривычно белозубо оскалился и громко спросил:

– Ты будешь моей женой?

– Только твоей?

– Только моей.

– Да!

Тут раздался хрип микрофона и традиционное:

– Дорогие друзья! Сегодня мы с вами собрались здесь, чтобы отметить бракосочетание Виктора и Анастасии!

Когда Вик надел на мою дрожащую руку кольцо, у меня выступили на глазах слезы. Поэтому кольцо ему я надевала практически ничего не видя. Попала!

А уж когда после ожидаемых слов:

– Жених, можете поздравить невесту!
– Вик поднял вуаль и заглянул мне в глаза - я пропала окончательно!

Потянулась к нему, привстав на цыпочки, и сама прижалась к его губам.

Потом нас осыпали цветами, рисом и монетами. Громко поздравляли и хлопали пробками шампанского, а мы сидели, забыв про еду. и держались за руки. Вот тогда я тихо спросила вновь:

– Почему?

– Потому что я люблю тебя.

– А Сан и Ром? Они не обиделись на меня?

– Они сказали, наше счастье нельзя резать на куски.
– Вик снова улыбнулся.
– Они хотят найти себе жен и стать основателями новых семей.

Теперь и я счастливо улыбнулась. Искренне обняла подошедших младших и шепнула каждому на ушко:

– Спасибо! Добрых вам жен!

И Сан, стиснувший меня в медвежьих объятиях, и Ром. ухитрившийся прикусить мочку уха. делая вид, что целует невесту, в ответ попросили лишь сделать их брата счастливым.

Когда гости поздравили и поднесли подарки - начался пир, а мы потихоньку выбрались из шатра.

Вик сжал мои пальцы и сказал:

– Твоя спальня готова...

И я склонила голову ему на плечо и тихо спросила:

– А твой домик?

– И он...

– Идем?

Мы прошли по тропинке, выложенной красноватыми плитами, к спрятанному в глубине сада павильону. Наша одежда громко шуршала, словно предвкушая то, что случится дальше, а над крыльцом покачивались на холодном ветру два алых фонарика в круглых шелковых абажурах, расписанных золотистыми иероглифами «счастье» и «любовь».

Внутри нас встретил красноватый полумрак и аромат благовоний. Я, словно делала это всегда, шагнула к шкафчику, в котором пряталось мое кимоно. Вик тихонько вжикнул длинной, до самых ягодиц, молнией на спине моего белого платья. Потом бережно поймал его, помогая спустить рукава, и убрал в шкаф вместе с кружевным бельем. Кимоно расстелил на ковре в самой середине шестиугольной комнаты. Потом настала моя очередь помочь ему снять галстук и костюм и расстелить на полу черное кимоно с алыми обшлагами.

Стоя посреди комнаты у расстеленных одежд, мы смотрели друг другу в глаза и сплетали пальцы рук. Разделив поцелуй, вместе опустились на плотный шелк. Теперь, прижимаясь друг другу, мы знали, что каждый следующий вдох делает нас ближе.

А потом, еще через миг, я оказалась распростертой на толстом ковре и скользкой ткани. Над головой качались светильники, в их свете драгоценными алмазами блестели глаза моего мужа. Он любовался мной, целовал, гладил, ласкал, наполняя собой мой мир, а потом бережно прикусил вершинку груди и тихо шепнул:

– Сейчас!

И я улыбнулась ему, принимая. Смело распахнулась навстречу его мужественности и застонала от неожиданной боли, а он, остановившись, нежно целовал мои опущенные веки и шептал, как я прекрасна. И как он любит. Боль быстро ушла, растворилась в обоюдном желании быть вместе.

Приподнявшись на руках. Вик плавно толкнулся, раскрывая меня для себя и одновременно целуя мои губы. Я ответила, целуя столь же жадно и горячо.

От его движений стало жарко. Ноги сами сжались вокруг его бедер, не желая выпускать то, что дарит удивительные ощущения и пробуждает внутри огонь. Еще движение, еще взмах. И еще!

Сердце застучало громче, стараясь указать нам дорогу. Я лизнула уголок его рта. Он в ответ жадно прикусил мои губы почти до крови и зарычал, поднимаясь выше и выше.

Выгибаясь, я сжала его плечи, оставляя лунные следы ногтей, и закричала тоже.

Впервые мы прошли этот путь вдвоем до конца, не останавливаясь, не сворачивая. Наши крики слились в один. Наши тела вместе бились среди шелка и отблесков света. Мы рухнули и провалились в эту ночь, в нашу страсть, в наше единение...

На следующее утро после нашей свадьбы мы получили пакет с короткой подписью: «Дим». В пакете обнаружилась целая папка набросков, на которых были только я и Вик: вот мы босые и в шортах сидим на берегу и смотрим вдаль. Вот смеемся над крошечной детской распашонкой, а вот серьезно и строго склоняемся над экраном планшета.

Наброски были выполнены в разной технике, некоторые - скупыми линиями, некоторые проработаны подробно, вплоть до морщинок у глаз, но все они изображали нас счастливыми и вместе.

Просмотрев папку, мы с Виком открывали коробку с портретом едва ли не с благоговейным страхом. И когда последний лоскуток упаковки был отброшен в сторону, замерли все: из белой деревянной рамы выступал кусочек сада. Нет, не ухоженные стриженые деревья, а буйно разросшиеся кусты с широкими, почти в ладонь, листьями.

На фоне этих кустов стояло обычное пластиковое кресло с округлой спинкой, и в нем, наклонившись к зрителю, сидела я. Белая узкая юбка, белые спортивные тапочки, распущенные по плечам волосы и ярко-голубая рубашка -все говорило о жарком лете, как и теплые блики солнца на траве и пластмассе. Но едва я оторвала взгляд от своего изображения, как он приклеился к Вику.

Вик стоял за спинкой кресла и смотрел туда же. куда и я: прямо на зрителя, но его взгляд был внимательным и чуть исподлобья. Голубая рубашка, на пару тонов светлее моей, белые брюки... прием? Или вечеринка на корте? Неважно, впечатление портрет производил очень сильное - мы вместе и смотрим в одну сторону. Муж громко выдохнул, сжал мою руку, переплетя наши пальцы: