Любовь не терпит отлагательств

В феврале мы большущей гурьбой отправились в клуб отмечать день рождения Глеба. Первые тосты были произнесены уже на последней паре – вернее, вместо последней пары. Глеб с однокурсниками и мы с Маришкой прогуляли и пошли на скверик у фонтана опрокинуть по стаканчику вина из пластиковых стаканчиков.

Затем зашли перекусить в какую-то забегаловку. Придавив голод булкой из фаст-фуда, мы пошатались по парку, а затем шумной гурьбой двинулись в клуб, где продолжили наливаться пивом, вином, а кое-кто и водкой. Ну и, конечно, танцевали.

Хорошенько напрыгавшись в толпе потных малолеток, мы с Глебом сидели за столиком, оба изрядно подвыпившие, и разговаривали – как это часто бывало – о жизни. Мы почти всегда обсуждали какие-то серьезные темы и житейские коллизии: учеба, деньги, отношения, дружба, политика, смерть, космос, история, а также курение конопли и ее производных, порно-индустрию, официантку из вчерашнего кафе и беременность одиннадцатилетней девочки из сельской глубинки, о чем недавно сообщали в новостях… Одним словом, предметом разговора могло стать что угодно, так что скучать вместе нам никогда не приходилось.

– Вот ты, Ирка, умная баба, - в полувменяемом состоянии Глеб по-дружески хлопнул меня по плечу. – Почти как мужик… Объясни мне – ик! – почему эти мочалки не доросшие прыгают в ночном клубе, а?

Он обвел рукой толпу танцующих, состоящую, как правило, из студентов. Но сегодня процентов пятьдесят толпы состояло из школьников и школьниц.

– Тут вопрос в другом: куда смотрят их родители? – я подперла щеку рукой, поскольку шея уже была не в силах самостоятельно удерживать голову.

– Э-эх, дуры! А потом… именно такие вот и попадают в проститутки за рубеж.

– Да ну, это уже вышло из моды, - неуверенно отмахнулась я. – Сейчас такое уже, наверное, не практикуется… После всех нашумевших пропаж девушек в девяностых годах ни одна идиотка не купится на объявление о работе за границей.

– Ни фига! – пьяно протянул Глеб со знанием дела. – Девки наши как пользовались спросом у турков и арабов, так и будут пользоваться! Только сгоняй их в стадо, да лаве пожинай… А эти, глянь, сами же напрашиваются!

– Ну да. Или на изнасилование – нашими соотечественниками, как ни прискорбно признавать сей факт.

– А?

– Ну, что и наши пацаны бывают насильниками!

– А… А где их нет? – менторски пробурчал Глеб. – По пивку?

– Нет. Мне кажется, нам пора подышать свежим воздухом.

– Ну ладно. А потом по пивку?

Я засмеялась:

– И даже потанцуем!

Морозный воздух моментально пробрался под пальто и в самые опьяненные закутки мозга. На земле лежал небольшой слой чистого пушистого искристого снега.

Я сделала несколько глубоких вдохов и мгновенно почувствовала себя лучше и трезвее.

– В конце концов, они знают, на что идут, - продолжил Глеб прерванный разговор. – Правда?

– Не думаю, - возразила я. – А ты вообще с чего все это взял? Про проституцию «с младых ногтей»?

– Да так, слышал, - отмахнулся он и отвернулся, отводя взгляд.

– Может, и слышат от взрослых и из сводок новостей об опасности, - добавила я. – Но для подростка это лишь любопытство, новизна и жажда взросления.

Глеб закурил и предложил мне сигарету, но я достала свои – тонкие.

– Как им объяснишь? – пожала я плечами. – В них бушуют гормоны и дух бунтарства.

– Ну, порой это все только на руку, - раскачиваясь вперед-назад на прямых ногах, пробормотал приятель.

Я хотела спросить, что это означает, но мне в глаз попал дым, и я позабыла об этой его фразе.

– Пойдем внутрь, - сказала я, когда мы докурили, и я продрогла до костей.

– Ты иди, а я пойду посмотрю на звезды.

– В такой мороз небезопасно на звезды смотреть! – я рассмеялась. – Иди в помещение: «через окно» посмотришь!

– Да ты представляешь, сколько народу в очереди в «астрономическую комнату» приплясывает? Нет уж, я столько не выдержу!

– Ну, как хочешь, - я пошла греться в жаркий разгоряченный зал, а Глеб скрылся за углом здания клуба.

Пробираясь к нашему столику, я зацепила бедром плечо какого-то бритоголового парня.

– Извините, - походя произнесла я, не взглянув на него и продолжая свой нелегкий путь среди тесно наставленных столов.

– Эй, какая цыпочка!

Он больно ухватил меня за запястье.

– Ты чего! Отпусти! – для меня это было совершенно неожиданно.

– Потанцуем? – бритоголовый худощавый парень осклабился, обнажив серые зубы, среди которых один выделялся желтой золотой коронкой.

На лице серая щетина, да и на голове тоже; сам какой-то серый – с нездоровым цветом лица, в спортивных штанах, зимних кроссовках и кожаной куртке – хотя нет, если чуть присмотреться, сразу становится понятно, что из кожзама; - вылитый зэк.

– Ты че, понты гонишь? – набычился на меня его дружок – одетый и обритый под стать первому. – Садись, выпьешь с нами.

– Я с компанией, - попыталась я уладить это дело миром. – Меня ждут.

Но освободить свою руку мне не удалось.

– Садись! – настойчиво приказал тот, что держал меня за запястье. Я даже скривилась от ощущения его шершавых пальцев. – Не то хуже будет.

– Что вам надо?! – взвилась я.

– Не боись! – оскалился Второй. – Никто тебя не обидит.

– Падай-падай! – «заботливо» поторопил меня Первый. – По счету заплатишь и все.

– Что? По какому еще счету?!

– А сейчас официанта попросим – он предъявит, нет проблем.

– Офонарели?! – я так и не опустилась на стул, и снова попыталась вырвать руку. – С какой радости?!

– А с той, что если не заплатишь, пойдешь с нами, и радости придется доставлять нам совсем другие, - захихикал мерзкий человек, условно обозначенный мною как «Первый».

– Эй, Ир, ты что тут? – раздался спасительный знакомый голос, который в данный момент показался мне самым родным на свете!

– Глеб, помоги! Ко мне пристают! – мне не удалось скрыть свою детскую панику. – Денег требуют и угрожают!