Любовь по закону подлости

– Доброго дня, - с улыбкой поприветствовала я, и все судьи одновременно посмотрели на тарелку, на которой лежал один единственный уцелевший кусочек торта.

Взгляды обратились за мою спину, безусловно, отметив подпаленный кухонный гарнитур. А я что? Сделала невинное выражение лица и пожала плечами, мол, кто знает, как такое могло произойти? Демио усмехнулся и спросил:

– Так это всё, что уцелело в результате кулинарно-военных действий?

– Как всё? А я?
– наивно спросила я, и запоздало поняла, насколько провокационно и двусмысленно звучал мой вопрос.

 Демио расплылся в широкой улыбке. Его мама нахмурилась и вопросительно взглянула на сына.

– Разумеется, как я мог не посчитать вас?
– медленно произнес он, протянув руку.

Я вложила в неё чистую десертную вилку, сдерживаясь от желания воткнуть её в ладонь миллиардера. Мысленно уже даже представила этот процесс: заляпанный кровью кухонный стол и я, довольная жизнью и улыбающаяся. Мотнув головой, отогнала непрошеные мысли и с ожиданием уставилась на Демио.

Он с трудом отделил кусочек пирожного, при этом с невероятным изумлением нанизывая его на вилку, после чего попробовал. С каждой секундой его лицо мрачнело, но в итоге он прожевал и натянуто улыбнулся.

– Восхитительно, - выдавил он, и его мать с неверием посмотрела на сына.

Такой же взгляд был и у плотного кулинара. Мужчина поправил усы и нахмурился, вглядываясь в коржи. Он-то должен заметить, что они не воздушные, какие должны быть у бисквита.

– Позволишь попробовать?
– спросила конфьера Диксандри, но Демио неожиданно отодвинул от неё тарелку с десертом.

– Думаю, что сам хочу насладиться этим пирожным. К сожалению, оно только одно, - сказав это, он отломил еще один кусочек и съел.

И что это было? Поведением миллиардера явно заинтересовались все, кто присутствовал на съемочной площадке, а он продолжал жевать пирожное, причем с явным усилием, хотя не забывал улыбаться в камеру.

Я вот сейчас не поняла, какой у нас счет? Если до этого я могла предположить, что он устроил кулинарное состязание, чтобы избавиться от меня, то судя по сегодняшней реакции, все предыдущие предположение летят к чешэру под хвосты!

Значит, кулинарный конкурс он устроил только для того, чтобы щелкнуть меня по носу, но в итоге и сам поплатился - я не была уверена, что моё пирожное настолько вкусное.

Возвращаемся к ранее заданному вопросу, так какой у нас счет? Один - два или два - два?

Когда на тарелке осталось совсем немного, Демио передал её мне и с улыбкой серийного маньяка произнес:

– А остальное я оставлю для Йолины. Уверен, что она тоже вправе насладиться результатами своих трудов.

– Позвольте, конфьер!
– остановил его кулинар, практически спасая от неминуемой смерти моё чувство прекрасного.
– Дозвольте мне оценить способности девушки, ведь кто лучше понимает в десертах, чем я?

– О, нет, уважаемый конфьер Носфират, я не могу позволить наслаждаться этим... чудом кулинарного мастерства другому мужчине, кроме меня, - бескомпромиссно заявил он и повернулся ко мне, настояв: - Конфьери, попробуйте. Вы должны разделись со мной эту... трапезу.

«...боль» - я скорее почувствовала это слово в контексте, чем услышала.

Где-то тут подвох. Взяв чистую вилку, я нанизала кусочек пирожного и с трудом подавила позыв выплюнуть его обратно, сдержавшись от последнего действия только под предупреждающим взглядом Демио. Садист!

Ну и гадость! Сухая, горькая, с трудом пережевываемая смесь, скрашенная вполне ароматными и вкусными орешками. И как Диксандри съел бо'льшую часть?

– До конца, Йолина, - тише и с нажимом добавил он, видимо, чтобы другие не попробовали чудо моего кулинарного искусства.

В этот момент я могла выбросить блюдо, могла объявить, что есть это невозможно, но я почему-то уверена, что Диксандри все равно найдет способ оставить меня в конкурсе, например, сказав, что кому как, а лично ему понравилось. И тогда даже трое других судей, от пробы которых мы спасаем оставшийся кусочек пирожного, ничего не изменят. В случае же, если я откину торт, выставлю не только себя пухыхлой и неумехой, но и миллиардера.

Я даже его немного уважать стала. Конечно, как тут не зауважаешь человека, родившегося с золотой ложкой во рту, который собственноручно впихивал в себя вот эту гадость?

Всё-таки после того, как я съела остатки, счет три - два в его пользу.

– Очень вкусно, - прокомментировала я, показав чистую тарелку.

– Мне тоже весьма понравилось. Благодарю, - проскрежетал голос Демио и он с улыбкой отошел от меня.

– Что ж, очень жаль, что мы не можешь испробовать... чудеса вашего таланта, - с усмешкой сказала конфьера Диксандри и бросила взгляд мне за спину, - но уверена, что свои таланты вы показали... наглядно.

Даже если мне было стыдно и неловко это слышать, я выдавила из себя улыбку и просто вторила её сыну:

– Благодарю.

Когда судьи ушли, я отыскала спрятавшегося друга. Лик был задумчив.

– Что ты здесь делаешь? Нет бы, чтобы поддержать подругу в такой критической ситуации, а ты сбежал. Неужели стыдно было? Если ты отлынивал от своих обязанностей оператора в надежде, что мы вылетим с конкурса, спешу тебя разочаровать: Диксандри пока не торопится освобождать нас от своего общества.

– Понятно, - ответил друг на мой спич и так и не вышел на съемочную площадку, прислонившись к стене.

– Лик, что с тобой?

Я не узнавала друга. Шестров обычно был чешэрски спокоен, а сейчас нервно теребил рукав рубашки и смотрел в одну точку. Подойдя ближе, я положила ладонь на плечо мужчины и заглянула в глаза.

– Если что-то случилось, скажи мне. Вместе мы решим эту проблему.

– Йолина, - с усмешкой отозвался друг, выпрямившись, - ты так и не поняла главного.

– И что же главное?

– Мужчина должен решать проблемы, а не хрупкая девушка, - объяснил он и прижал меня к себе.
– Обещаю, что никому тебя не отдам... в обиду.

Я могла лишь удивленно на него воззриться. Предложение было построено явно неправильно, и я бы обязательно у него об этом спросила, если бы в это время его настойчиво не позвал помощник оператора.

– Должны провести собрание перед личными интервью с претендентками, - объяснил мне Шестров.
– Тебе тоже пора. Скоро объявят результаты.