Любовь против (не)любви

По давней привычке сел записать несколько строк о прошедшем дне — как бы ни была велика усталость, главное нужно сформулировать по горячим следам, ибо потом забудется. Такого главного что-то оказалось многовато, он увлёкся… и тут-то всё и случилось.

Пришёл кузен Рональда и младший сын немощного хозяина дома — Джеймс, и привёл девушку. Вы, мол, говорили, что девка нужна, так вот вам.

Жиль в целом не удивился такой постановке вопроса, и вообще женщина сейчас — это неплохо, она тёплая, а спать в здешнем холоде лучше вдвоём. И то придётся укрыться одеялом и плащом, так что — всё к лучшему. Но нужно было узнать — что за особа, вдруг из таких, с кем лучше не связываться?

Но всё оказалось ещё удивительнее, чем он мог предположить. Потому что особа оказалась вдовой старшего брата Джеймса — того самого, которого увели, это раз, магом — да, магом, и дурак Рональд даже не предупредил — два, а три…

Вот это «три» оказалось самым невероятным и просто било под дых. В первый момент Жиль проявил к ней мало уважения — наверное, от усталости, обычно он такого себе не позволял. А тут сдёрнул с девушки чепец… и на мгновение забыл, как дышать, увидев невозможно рыжие волосы и утонув в бездонных зелёных глазах.

И эта невероятная красавица, не сходя с места, попыталась заморочить ему голову иллюзией — очень хорошей иллюзией, и потом ещё внушить разных мыслей. И не будь он некромантом, то есть — слабо поддающимся ментальным воздействиям магом, то ничего бы и не случилось. Потому что она заморочила бы ему голову, отвела глаза, потом заморочила голову страже в коридоре — а дурак Джеймс велел сторожить её, чтоб не сбежала — и только бы её и видели. И всё.

Жиль попытался убедить невольную гостью в своей полной безобидности — и впрямь, он никак не хотел становиться ей врагом, этой рыжехвостой. Он хотел дотронуться до неё, обнять, зарыться носом в пушистую макушку… и сначала спать, а дальше — по обстоятельствам. Быстро завершил, что там он делал, вызвал Фалько, который болтался в прибрежных водах Монте-Реале и собирался на днях навестить родителей Жиля, передал с ним привет для всех и — обернулся к прекрасной фее.

Вот уж кто должен быть волшебным существом! Тоненькая, нежная, но смотрела — как будто совсем утратила почву под ногами, сурово и обречённо. И в разговоре выяснилось, что её учили как-то очень странно — о собственно теории магии она не знала почти ничего. Кто её учил-то? А когда она взялась почистить его плащ — ему, честно говоря, уже было без разницы, насколько он грязный, только бы спать — он сел, потому что сидеть было проще, чем стоять, и не удержался — украдкой глянул на неё из тени. И увидел то, что и ожидал — лисицу. Но если королева была лисицей важной и вальяжной, мохнатой, седеющей, то эта непонятная Катрин — маленьким худеньким лисёнком с встрёпанной шёрсткой. А посмотрев на неё обычным зрением, он разглядел и тени под глазами, и почти прозрачные руки, и невероятную усталость во взгляде. Впрочем, если она осталась без любимого мужа, то её вообще надо оставить в покое, так? И почему эти идиоты, её родственники, не заботятся о ней, не поддерживают, не утешают? Не нужно ли охранять её ещё и от них — разве станет добрый брат подсовывать овдовевшую сестру случайному гостю?

Нет, не нашёл он в себе сил оставить её в покое и отпустить к тем родственникам, живым и покойным. Да и не будет ей от него никакого вреда — наоборот, здесь, у него, её не достанут никакие возвращенцы. Пусть ложится и спит, и он тоже будет спать. Обнимет её, зароется носом в пушистые волосы — и будет спать.

Правда, возвращенцы ночью пришли-таки, перепугали кого-то, кто болтался в коридоре, и попытались осмотреть дверь на предмет крепости. Они бы и так не вошли, но рыжехвостая проснулась и испугалась, она вообще не поняла, где она и что делает, пришлось успокоить её и прогнать покойников. И болтать — потому что это было всё, что он мог в тот момент.

А вот утром… Он проснулся первым, и любовался спящей рыжехвостой, пока она тоже не проснулась. И тогда только взялся целовать. Уйдёт — так уйдёт. А вдруг нет?

Она почему-то не ушла. И ему даже удалось добиться от неё отклика, хоть это оказалось и непросто — рыжехвостый лисёнок оказался очень недоверчивым и очень сдержанным. Она приоткрылась… совсем чуть-чуть, и это уже показалось ему победой. Если им и вправду биться вместе… а биться придётся, потому что возвращенцы разжирели и обнаглели, просто так не уберутся — то что уж там, чем ближе они будут друг к другу, тем лучше. И пусть только кто-нибудь осмелится криво на неё посмотреть — Жиль церемониться с местными дураками не собирался.

За завтраком ему рассказали всю историю — как ушли сначала миледи хозяйка, а потом ещё пара десятков человек. Ничего себе расплодили-то, как так? Впрочем, Виаль потом рассказал, что в здешних землях это дело обычное, встречается нередко. И бывает так, что уводят большие семьи подчистую — судя по россказням на кухне. Нужно ещё его подговорить, чтоб узнал что-нибудь про рыжехвостую и её жизнь в этой семье.

Что ж, узнал. В целом её жалели и ей сочувствовали, потому что и замуж её взяли против воли после того, как убили её отца и брата, и в замужней жизни не баловали — а только притесняли и шпыняли, хоть она и вошла в семью богатой невестой, а не бесприданницей. И, говорят, довели до того, что она прыгнула со скалы в море, и старая колдунья Мэг, что была когда-то женой здешнего лорда, спасла её от верной смерти. И выдохнула бедняга только год назад — когда её муженёк, лорд Роб, поссорился с отцом, и тот их выгнал в разрушенный Торнхилл, владения её семьи. Там, говорят, развернулась — чуть ли не своими руками восстановила замок из руин, и муж её, балбес, взялся за ум. И если бы леди Маргарет не померла да его не увела — то и жили бы, наверное, неплохо, деток народили, наследников милорду Грегори. И теперь она тут — с раннего утра как заведённая, потому что плохо дому без женской руки, а у неё рука какая надо, правильная. И магия ещё — тут почистить, там нагреть.

Вот так. Магия. Чтобы почистить и нагреть. При том, что девчонка — отменный менталист, судя по всему. И наверное, не только менталист.

Кто ж её учил-то, что за странный наставник? Она ж даже защиту ставит, как надо, только если её испугать до полусмерти. А с атакой и того хуже — может, есть в ней эта сила, но — попробуй её вытащи, ту силу! Жиль сто раз пожалел, что не знает совсем, как учат боевых магов, что делают с обычными людьми, чтоб они стали боевыми магами. Будь у Жиля время — он бы связался с кем-нибудь из знакомых мастеров из Ордена Луча, да расспросил — что да как, но времени-то им и не оставили. Эх, надо было взять с собой хоть Жанно, тот, вроде, сейчас без особых забот, помог бы.

Хотя нет, не надо Жанно. Он вцепится в девчонку — не отцепишь потом. А это совсем не та девчонка, которую Жиль, как вдруг он с удивлением понял, готов делить с кем бы то ни было.

Первая попытка упокоить местное призрачное сообщество была бестолкова и результата не дала. Жиль страшно злился на себя, что не продумал всё, как следует, и в итоге леди ускользнула меж пальцев, перепугав людей на кухне и перепортив кучу еды. Но хоть никого нового не увела, и то хорошо.

А потом он ещё раз опростоволосился, подумав, что раз рыжехвостая Катрин не знает ничего магического, то она не знает ничего вообще. А оказалось, что она отлично говорит по-франкийски, и вообще было неправильно обсуждать её с Жанно. Потом еле вымолил прощение. Но она — просто какая-то бездна доброты в суровой оболочке, и простила его, и потом ещё спрашивала — про него, про семью, про школу в Фаро. Её бы в Фаро, да. Было бы неплохо. Магистр Асканио разобрался бы, как и чему её учить. Или крёстный господин Ли — у него отменно выходит учить менталистов. Но это потом, а пока — её покойные родственники. Хорошо хоть, что родственники по браку, а не по крови, а то всё было бы ещё суровее, так-то она головы не теряет, а могла бы.

Вторая битва вышла чуточку лучше, но — рыжехвостая снова растерялась, и напрочь забыла всё, что так славно делала на тренировке перед тем. Жиль уже не знал, что ещё можно сделать, и говорил себе, что за три дня боевым магом не стать, как ни старайся. Поэтому — вдох, выдох, всё сначала. Наутро. А пока — подняться с лавки, позволить рыжехвостой нагреть воды, затащить её в бадью, хоть и говорит, что помылась уже, и не отпускать. Что-то немного ласки она видела в своей жизни, эта суровая Кати. Но всё, что в нём сейчас есть — будет для неё.

И Джеймса придётся отлупить — потому что нечего касаться её своим поганым языком. Дурак, как есть дурак — тут такое творится, нужно собрать в кулак все силы, а он чего? Жиль не жалел, что подговорил Катрин напасть на него, пусть боится.

Ничего, вот победим, а потом разберёмся.

На третий день подтянулись силы поддержки — и это оказалось невероятно.

Семья, живущая в единении с волками — не оборотни, нет, но обладающие общим с ними сознанием. Трое мужчин, один возраста отца, и двое его сыновей — как сам Жиль, и волки, сказали, придут на зов, когда будет нужда. Как бывает-то!