Любовь против (не)любви

Наверное. В порядке. Физически — безусловно, но страшная смерть Рональда и встреча со своим альтер эго подкосили её настолько, что сесть было просто необходимо, ноги подкашивались.

А Жиль велел мальчику Робу рассказывать с самого начала — откуда взялся Джонни Палаш, чем его купил, и что было дальше.

— А вы у нас вообще кто, молодой человек? — поинтересовался лорд Лэнгли. — Я кое-что знаю о столичных магах, но вас вижу впервые.

— Мой прадед — лорд Горэй, — проговорил Роб, глядя на свои башмаки, которые были ему ощутимо велики, но он обвязал длинные шнурки вокруг щиколотки.

— Неужели у этого старого пня есть-таки потомки? — изумился придворный маг. — Кто твой отец? И твоя мать?

— У лорда был бастард — один, слабый и хлипкий, лорд его и не признал. Но поселил в замке и приглядывал за ним. Но он вырос, и стал, как все, и женился на дворовой девушке. У них родилась моя мать. А уже у неё — я, в браке с сыном кузнеца. Но оказалось, что я маг. Мой старший брат едва не умер просто от того, что был рядом со мной, и другие дети тоже. Тогда меня показали лорду, тот обрадовался, потому что это означало, что я его крови, сила-то от него, больше неоткуда ей взяться, и он стал меня учить. И кое-чему научил. И стал отправлять меня выполнять поручения, за которые ему платили, и которые он уже не всегда мог выполнить сам, потому что старый и еле ноги таскает. А потом он решил, что меня надо женить, и даже был готов признать меня наследником. Но я не захотел жениться, ну куда мне жениться-то в шестнадцать лет? Да и на невесту глянул — она старше меня лет на пять, и рябая вся, ну и что, что за ней много земли дают? Я ему что, конь породистый, что ли? Я и сбежал. Добрался до столицы, а тут, ну, сложно оказалось.

Да-да, юного мага никто не спешил брать на службу. Знакомств у него не было, была доля наглости и некий минимум удачи — потому что ему удалось убедить хозяйку таверны пустить его жить, и кормить его — а он за это вывел мышей и крыс из амбара, просто они все передохли, да и дело с концом, и новые не приходили, потому что боялись. А потом он сел как-то вечером играть в кости, и проигрался. Тут-то Джонни Палаш, захаживавший в ту таверну, его и заприметил, и обещал оплатить его долг, и сказал, что заплатит ещё, но для того нужно выполнить одно поручение для его лорда. Роб был готов выполнить поручение, и даже не одно, если будут кормить и одевать, потому что пока-то приходилось носить ворованную одежду с чужого плеча, и есть, что дают. Дом, в который его привели под видом слуги, оказался большим и богатым, мальчика разве что смутило, что у дверей лордовой спальни стоит стража, но ему сказали — без лишних вопросов, иначе пойдёшь обратно, и долг будешь отдавать, как захочешь сам. Роб и не спрашивал. Осмотрел комнату, понял, как привести туда человека, который нужен больному лорду с меткой на лице. А ту метку ему прямо хотелось рассмотреть поближе, очень уж интересно, кто такие метки умеет оставлять, но — не получилось.

— И что же, когда оказалось, что нужно похитить знатную даму, тебя ничего не остановило? — поинтересовалась королева.

— А какая разница-то? Может, та дама того лорда в чём обманула, или ещё там как, — пожал плечами мальчишка. — Утащить-то дело несложное, мне уже доводилось. Вот если бы мне сразу сказали, что миледи маг, да ещё и некромант чуток, я б задумался. А если бы сказали, что за ней другой некромант придёт, которому лорд Горэй в подмётки не годится — я б вообще сбежал сразу. И ну его, тот долг, можно ж вообще уйти из города тайными путями, и пусть ищут до второго пришествия. Палаш-то не маг, и других подручных магов у него нет, не нашли бы.

Вот так. Просто им был нужен маг, хоть какой, а магу — деньги. Ничего личного, как говорится — думала Катерина. Интересно только, с чего она чуток некромант, это ж невозможно, как ей доходчиво объяснял специалист по тем самым некромантам в самую первую их встречу. А мальчик тем временем рассказывал детали — как похищали Катерину, чем пугали, и как всё прошло. И потом как похищенная миледи раздавала всем, кому что причитается — как она стреножила его самого, и как поддала Палашу, тот только покатился и затих, и как потом говорила с милордом, что на самом деле он её не любит, и вообще негодный человек.

— А потом появились милорд некромант и другой маг, прямо из воздуха. И началось. Милорд некромант меня так прижал, как лорду Горэю никогда не удавалось, и миледи со своим другом оградил защитой, какую мне не одолеть. И никому не одолеть, наверное. А милорд с меткой, что на кровати лежал, принялся говорить про миледи, что она плохо поступала, и был дураком, потому что так милорд некромант может быть бы его пощадил, забрал бы миледи, да и ладно, а он обозлился, снял крест и превратился в демона. И открыл врата — туда, откуда не возвращаются, и оттуда как полезли все те, кого меченый лорд поубивал, и столько их было, что прям жуть! И они все говорили, что он уже давно их, и что они его ждут и прям дождаться не могут. Сказали всё это, а потом взяли его и утащили к себе! То есть, душу утащили, тело-то как лежало на кровати, так и посейчас лежит, наверное, если его там не нашли, — мальчишка зажмурился и истово перекрестился.

Катерина поёжилась — вот как это, оказывается, виделось со стороны. Граф Шалон и граф Саваж обменялись понимающими усмешечками.

— Так это что, выходит, вы мне умертвили государственного преступника? — нахмурилась королева.

— Да и правильно, если он и впрямь столько нагрешил, — заявил мальчишка. — Потому что такие всегда выходят сухими из воды, если их судят люди, а тут его жертвы, видимо, ждать-то подустали, сговорились да забрали уже его к себе.

Жиль поднялся с лавки и преклонил колено перед королевой.

— Ваше величество, — голову он тоже склонил, — предаю себя в ваши руки. Готов принять от вас то наказание, которое вы сочтёте нужным.

— Что же, даже и смерть? — поинтересовалась королева с любопытством в голосе. — Скажите, Лэнгли, что будет, если милорду де Риньи отрубить голову?

— Ничего хорошего, полагаю, — вздохнул придворный маг.

— Обратно прирастёт, что ли? — подняла бровь королева.

— Нет, не прирастёт. Но скольких он заберёт с собой, просто потому, что в момент казни случится всплеск его силы — не знаю и знать не хочу. Некроманты всегда умирают в бою, или своей смертью.

— Значит, даже и не казнить, какая жалость. Может быть, посадить в темницу, и не кормить? — продолжала рассуждать королева.

Катерина уже не могла слышать это всё, она поднялась и тоже поклонилась.

— Ваше величество, это из-за меня. Из-за меня Рональд Морни напал на милорда де Риньи, и сегодня милорд де Риньи спасал меня. Могу я спасти его от вашего гнева? Не знаю, бывает же так, что если женщина согласна выйти за приговорённого к казни, то его не казнят? Так вот, я согласна. Отдайте его мне.

Жиль поднял голову, и столько счастья было в его взгляде, сколько она не видела ни у кого. Ни у Роба, хоть он и радовался всегда, завидев её. Ни у Рональда, хоть он и говорил, что любит. Ни у Василия в далёкой домашней юности.

— Вот так, значит. Вот из-за какой женщины простец сцепился с некромантом, прелестно, — усмехнулась королева. — И что же, милорд де Риньи, вы готовы взять леди Торнхилл в жёны?

— Да, ваше величество. Я уже спрашивал миледи, но она не ответила мне. И я счастлив, что она решилась.

— А вы, миледи Торнхилл, что же, готовы оставить свои владения и уехать за пролив?

— Если таково будет решение вашего величества, — опустила голову Катерина.

Если смерть Рональда будет стоить ей Торнхилла… наверное, это справедливо? Ведь Рональд больше не станет преследовать её. Но… она больше никогда не поднимется на башню на закате, не пойдет в лес по горке, не встретится с Милли, Филом, Петрониллой, Хью Айви, отцом Томасом и остальными? Не высадит новые розы, не вставит стёкла? А кто детей учить будет?