Любовь против (не)любви

— Так пусть возьмёт, — пожала плечами Катерина.

Ещё бы у неё на дворе из-за горелого дерева не собачились!

— А милорд Джон им потом плетей задаст! Не сам, конечно, но у него есть, кому.

Катерина содрогнулась.

— И часто милорд Джон… задаёт плетей?

— Нет, не часто, всего два раза было, и оба — по делу. Но там совсем в наглую воровали.

— И что, много воруют?

— Обычно нет, но с урожаем-то прошлой осенью всё было плохо, почти ничего не оставили. Милорд ваш супруг позаботится. И милорд отец вашего супруга.

— Значит, надо радоваться, что все мы ещё живы, после такого-то, — вздохнула Катерина, подошла к спорщикам и сказала самым громким учительским тоном, на какой была способна: — А ну прекратили!

Оба мигом замолкли — очевидно, от удивления. И остальные тоже.

— Кто из вас Дэн?

— Ну, я, — ответил плешивый мужик справа.

Как мужик — парень. Лет тридцать может будет, а может и нет. Судя по рассказу — жена есть, и дети, наверное, тоже.

— А ты, стало быть, Чед, — глянула она на второго.

— Точно, — нахмурился мужик.

— Так вот, слушайте все. Из этой кучи каждый, кто сегодня работал на разборе завалов, может взять и унести домой… — она окинула взглядом кучу, потом мужиков, — по три деревяшки. — И по доске на растопку, — коснулась носком робова сапога обломков мебели.

Стоят, молчат, смотрят на неё.

— Непонятно сказала? — и снова молчат. — Шевелитесь, а то передумаю.

— А что скажет милорд Джон? — спросил кто-то из-за спин.

— А милорд Джон если и скажет, то моему супругу, который ныне лорд Торнхилл, а с ним я уж как-нибудь договорюсь, — усмехнулась Катерина.

Чарли расхохотался, и это послужило сигналом — заулыбались все. Более того, куча деревяшек была растащена в мгновение ока — вот и хорошо, а то лежали б тут ещё неизвестно сколько, вид портили. Был ли вид — Катерина в сумерках уже бы и не сказала, но — определённо портили.

С реки донёсся сигнал рога — свои, возвращаются. И хорошо.

Роб спрыгнул с коня и подошёл обнять Катерину.

— Как ты тут? Не скучала?

— Нет, — сообщила она. — Пристроила кучу горелого дерева, чтоб посередь двора не валялось.

Подошедший Джон оглядывал пространство — и улыбался. А Дороти звала всех ужинать.

* * * *

На следующий день продолжили — мужики растаскивать завал, а Катерина с камеристками — разбирать и приводить в порядок доставшиеся вещи. Разобрали к обеду. Самое приличное, целое, или нуждавшееся в незначительной починке, а такового получилась где-то четверть, а то и меньше, Катерина оставила себе — пригодится. Те вещи, которые нуждались в основательной починке, но в принципе могли быть использованы дальше, она собралась отдать мужикам, второй день таскавшим горелые брёвна. А два плаща, лежавших с самого верху, больше всего пострадавших от воды и прочих агрессивных воздействий среды, она велела разрезать на куски, изъять и выбросить сгнившие части, а из остального сшить коврик на пол. Девицы не поняли — зачем и как, тогда Катерина обещала, что после обеда посмотрим, мол, вместе, и придумаем.

— Может, это потом, сейчас-то мы, наверное, в замке будем нужны? — усомнилась Милли. — Под ноги-то и солому можно!

— Можно, конечно, можно, — Катерина ещё раз оглядела их, потом — мужиков, которые тащили очередное бревно. — А может быть, в деревне есть пара-тройка девочек, умеющих держать в руках иголку?

— Да как не быть, — кивнула Грейс. — У нашей поварихи Петрониллы есть внучка Дейзи, ей лет десять, наверное, и она уж точно кого-нибудь ещё в деревне знает! Если вы их накормите — родители отпустят поработать.

Петронилла хмуро выслушала сначала комплименты похлёбке, сваренной ею на обед, а потом просьбу отпустить до вечера Дейзи, и чтоб она привела пару подружек.

— Для чего это вам Дейзи, миледи? — поинтересовалась она.

Мощная, грузная, седая — Катерина не могла определить, сколько ей лет.

— Она ведь умеет шить? Нужно сделать для меня кое-что — с теми вещами, которые мы нашли в мокром сундуке. Не обижу.

— Дочь забрали, зятя забрали, теперь и внучку забрать хотите? — Петронилла смотрела, как человек совсем отчаявшийся, и оттого готовый на всё.

— И для чего я забрала у вас дочь и зятя, не напомните? — медленно поинтересовалась Катерина. — Я тут, знаете ли, болела тяжело, так теперь и не знаю — кому я должна, а кто мне задолжал.

— Ну не вы, ладно, но люди вашего свёкра. Племянник его.

— Рональд? — Катерина всё ещё не понимала.

— Девок ему мало в столице, проклятому, чтоб земля у него горела под ногами! Там же доступных хватает, все говорят, кто хоть раз был, и нечего было тут на мою Мэри пальцем показывать! А Джим хотел её защитить, ему он своей рукой голову проломил!

И здесь отметился, скотина.

— К Рональду у меня тоже счёт, — ответила Катерина. — Запишу вас сразу после меня. Две жизни, так? Джим и Мэри?

— Ну, Мэри один из его ублюдков на камни швырнул, да так, что она уже не поднялась. Его потом милорд Джон сам казнил.

О как. Плюс Джону.

— Петронилла, я клянусь именем своих умерших родичей, что не причиню зла твоей внучке. И никому не позволю это сделать.

Кухарка глянула на Катерину так, будто впервые увидела. Потом вздохнула.

— Спросят вас, можно подумать! Много вас о прошлом августе спрашивали, хотите вы к Телфордам в семью или нет!

— Что ж вы так неосторожно, миледи, — приговаривала она. — Силой-то своей тоже с умом надо пользоваться, зачем же всё выплёскивать-то, без остатка? Я-то не маг, поделиться не смогу, только знаю немного, да и всё, а вас надо на ноги ставить!

К губам Катерины поднесли фляжку, она глотнула… ничего себе, какой-то крепкий алкоголь. Внутри разлилось тепло, что-то расправилось, разжался какой-то спазм, дышать стало легче.

— Вот, дышите, миледи, дышите. Хлеб где? Так давай сюда, раз принесла, чего стоишь! — бурчала на кого-то женщина.

В рот Катерине затолкали маленький кусочек хлеба, она проглотила. Потом ещё и ещё. И ещё. И кусочек вяленого мяса. И она даже смогла открыть глаза.

Вокруг столпились все — и её девы, и мужики, и даже господин Айви, и Петронилла.

— Уф, открыла глаза. Не помрёт теперь, наверное. Чед, дурак, благодари!

Лохматый мужик, один из двух вчерашних спорщиков за дрова, бухнулся ей в ноги и начал бормотать что-то неразборчивое.