Любовь с экстримом

Что он может ей предложить? Сойтись на время было бы замечательно, изумительно и незабываемо. А потом последует слезливое прощание в каком-нибудь аэропорту и шесть месяцев забвения, в течение которых он будет притворяться бесчувственным, чтобы не вспоминать о своей потере.

Лулу будет жить в Кингсмеде. Она снова останется одна, покинутая очередным доктором, уехавшим в командировку.

Кайл отвел взгляд от плачущей Лулу и ее набухших от слез губ. Он разрывался между желанием быть с ней и жаждой уничтожить страсть, вспыхивавшую в нем всякий раз, когда он приближался к ней.

Эмма Кармайкл не зря завела с ним этот разговор. Кайл должен сделать выбор. Либо остаться холостяком и вернуться к работе, которая служила ему спасением последние десять лет. Либо изменить свою жизнь и найти новое занятие. Последний вариант был более устрашающим и неопределенным.

Одно Кайл знал наверняка: он увлекся Лулу Гамильтон и ничего не мог с этим поделать.

Лулу сдержала рыдания, когда дверь в студию открылась шире и она увидела Кайла, который прислонялся к дверному наличнику, заполняя собой весь проем. Он был таким красивым, что казался пришельцем из другой жизни. Вряд ли Кайл захочет связываться с Лулу. Зачем она обманывает себя, мечтая, как глупый подросток?

Присев рядом с ней, он обнял ее за плечи.

Лулу на секунду закрыла глаза, наслаждаясь прикосновением его волос, щетинистого подбородка, ароматом цитрусового шампуня и запахом тела.

Она непроизвольно прильнула к нему, а он вытянул длинные ноги и скрестил их в лодыжках.

Затем положил на колени Лулу папку, и ей показалось, что все вокруг замерло. Это была папка с письмами ее матери и личными документами из чемодана, которые Кайл отложил в сторону, когда они просматривали дневники.

Обняв Лулу крепче, он поцеловал ее в макушку:

— Спасибо, что показала мне эти дневники. Ты оказалась права: в них полно технических описаний командировки. Но я также нашел то, что искал. Судя по всему, Рут считала, что я хорошо справляюсь с работой, а это дорогого стоит.

— Я рада, — выдавила Лулу, горло у нее сдавило.

— Теперь ты посмотри на некоторые фотографии и выбери кое-какие для книги.

Она с трудом и болью сглотнула, ощущая на лице его горячее дыхание.

— Я буду рядом с тобой. Посмотрим их вместе, хорошо? Начнем.

Не говоря больше ни слова, Кайл перевернул папку, и ее содержимое выпало им на колени.

Лулу наблюдала за тем, как он небрежно роется в куче конвертов, отдельных листов бумаги и фотографий.

Она и не подозревала, что ее мать делала множество снимков.

Рут фотографировала не только потрясающе красивые места и зверей, но и госпиталь, а также пациентов, которых лечила. На большинстве снимков на обороте указывалось имя человека, отчего фотографии казались трогательнее. Улыбающиеся мужчины, женщины и дети, некоторые из которых были серьезно больны или ранены.

И несомненно, были фотографии тех, с кем Рут работала: фельдшеры, санитары, медсестры, имена которых были Лулу известны. На одном из снимков был молодой Кайл в белом халате, внутри палатки. Посмотрев на это фото несколько секунд, Лулу передала его Кайлу с улыбкой:

— Вот эта отлично подойдет.

Улыбнувшись в ответ, он кивнул:

— Для обложки книги. — Он взял еще один снимок. — Хочу поместить вот это на страницу посвящения.

На фото была мать Лулу, руководитель миссии.

Лулу взяла у него помятую фотографию. На ней Рут Тейлор Гамильтон прогуливалась с улыбающимися детьми по пыльной грунтовой дороге под ясным синим небом. Она обнимала одну из девочек, смеялась и казалась очень счастливой.

Жгучие слезы навернулись на глаза Лулу; она смахнула их.

Кайл сочувственно коснулся ее руки:

— Мне жаль, что тебе так тяжело это видеть. Мне тоже нелегко.

Она покачала головой, проводя пальцем по снимку:

— Ты не понимаешь. Я плачу не по маме. Я плачу из-за жалости к себе. Не видишь, что я ревную? На этой фотографии должна быть я. Мне следует быть той маленькой девочкой, играть, смеяться и радоваться жизни. Ее дочерью была я, а не эти дети. — Она обиженно вздохнула. — Поймешь ли ты, какое чувство жалости к себе и вины она заставляет меня испытывать? Эти дети так настрадались, что заслуживают счастья. Я не имею права ревновать.

Кайл обнял ее и крепко прижал к груди:

— Имеешь. Ты хотела видеть мать, а ее не было рядом, когда ты в ней нуждалась. Ты заслужила счастья, как и эти дети, Лулу. Но у тебя вся жизнь впереди, ты должна разобраться с прошлым. Осталось несколько писем, ты сумеешь их прочесть. Я уверен, что сумеешь.

— Прошу тебя, Кайл, не заставляй меня. Не нужно еще больше усложнять ситуацию. — Ее голос предательски дрогнул, и она умолкла.

— Теперь все будет хорошо, — тихо произнес он заботливым тоном. — Если хочешь знать, я просто так от тебя не отстану. Даже не надейся. Тебе лучше привыкнуть к этой идее. Я хочу знать, что у тебя на уме, Лулу. Скажи, почему ты плакала, когда я вошел? Это из-за меня? Я вел себя по-идиотски?

Лулу попыталась покачать головой, но не смогла из-за крепких объятий Кайла.

— Нет, не из-за тебя. Ты всегда прямо заявлял, что как можно скорее хочешь вернуться в Непал. Тебе важна та работа, в тебе нуждаются. — Она опустила голову. — Я всегда это знала. И все же надеялась, что ты передумаешь, Кайл. Мое поведение глупо. — Сняв руку Кайла со своих плеч, Лулу повернулась к нему. Обхватив ладонями его лицо, она пристально взглянула в зеленоватые озера его глаз. — Мне нравится работать и жить в этой деревне. Я хочу прожить свою жизнь с особенным человеком. Но этот человек должен согласиться остаться здесь. Совершенно несправедливо требовать этого от тебя. Я знаю, что эгоистична. Я желаю просыпаться с одним и тем же мужчиной каждое утро в одной постели. Вот почему я хотела, чтобы ты уехал, Кайл. До того…

— До того?..

Она улыбнулась:

— До того, как мы обменяемся обещаниями и обязательствами, которые не сможем выполнить.

Глубоко вздохнув, он коснулся губами ее виска.

— Хорошенькой женщине дарована мудрость. Неужели это последствия размеренной жизни? В Непале тебя называли бы шаманом — джанкри, колдун-знахарь. Такой человек не боится признать правду, даже если она ему неприятна. Однако колдуны-знахари умеют лечить только других людей, Лулу, но не себя. — Кайл обхватил ладонью ее подбородок, глядя в лицо. — Не многим я открылся так, как тебе. Не открывался даже своей семье. У тебя редкий дар.

Она опустила голову:

— Ты не можешь не нравиться. Итак, фото мы выбрали. Я хочу показать тебе картину, которую можно подарить твоей матери.

Она встала с пола, подошла к столу и осторожно приподняла пальцами за края акварельный рисунок, весенние цветы на котором были изображены так правдоподобно, что Кайлу показалось, будто он ощущает сладкий аромат, исходящий от плотной кремовой бумаги.

Проведя пальцем по краю рисунка, Лулу заговорила тихо и печально:

— Папе никогда не нравилось, что я рисую цветы. Он считал, что такие картины — не искусство и годятся только на продажу. Именно поэтому он хотел, чтобы я занималась в Университете искусств. Там я смогу научиться настоящему ремеслу художника, а не быть любителем.