Любовь с первой строчки

Впору надеть на плечи рюкзак, зашнуровать башмаки, взять да посох да пойти пешком, куда глаза глядят, через всю Русь-Матушку до самого Востока Дальнего! И будь что будет! Лишь бы вырваться! Не так давно прочитала в новостях, что одна иностранка, очевидно любительница экстрима, именно так и сделала. Не зная русского языка отправилась из Москвы в Сибирь. Дважды ее отправляли на психиатрическую экспертизу, несколько раз забирали в милицию, избивали по дороге, насиловали, а она все шла. Жаль, конец истории мне не известен.

Время летело, я продолжала топтаться на ограниченном, крохотном пятачке: работа, очередь в магазин, дом, собрание в школе, дом, работа, дом..
– иногда безропотно, иногда взрываясь бессильным протестом, постепенно забывая таинственного автора, так некстати, помимо моей воли ворвавшегося в сознание своей откровенной прозой, но в начале весны случилось удивительное, его книга окликнула меня на самом краю света.

В марте я получила подарок от мужа: путевку в Узбекистан. Наконец, после долгой и утомительной зимы, измученная духовным авитаминозом, нехваткой солнца, и более всего недостатком новых впечатлений, - я вырвалась на волю. Рассекая на гремящем автобусе пыльные просторы древней Согдианы, разглядывая минареты, мечети, лазурные дворцы с высохшими бассейнами, скучавшими по временам бурных вод и борьбе наложниц за султанское яблоко раздора; беседуя с болтливыми торговцами лепешек, выпытывающими у покупателей всю подноготную их семейной жизни, оглядываясь на смуглых аксакалов в полосатых халатах, неспешно семенящих верхом на осликах, - я отогревалась под палящим солнцем, насыщалась новой информацией и уже мечтала о возвращении домой. Узбекистан оказался вовсе не солнечным раем. Резкие перепады дневных и ночных температур, километры однообразных, малоэтажных построек -- изнуряли и утомляли. Толпы праздношатающихся мужчин на улицах городов -- раздражали и пугали.

Наш безотказный русский водитель иногда радовал нас, туристов, притормаживая возле сувенирных и книжных лавок. Чудеса экономики в застойное время были необъяснимы: в Ленинграде хорошие книги продавались под-под полы, а в Узбекистане они плотными рядами пылились на полках, совершенно не пользуясь спросом. Так во время очередной экскурсии, где-то между Самаркандом и Бухарой, я, не поверив глазам, замерла: вот она "Книга радости, книга печали", буднично и сиротливо стоит на стеллаже полупустого, похожего на просторный ангар, заштатного узбекского магазина. И опять при чтении включился магнит-зависимость. Мое место в Ленинграде, рядом с ним! Но как? Писатель - это же нечто недосягаемое, с ним невозможно по сиюминутной прихоти запросто взять, да и познакомиться.

Прошло много времени, и однажды, после очередного прочтения маленькой повести, я без раздумий и рассуждений набрала номер платной справочной службы. О, чудо!
– мне почти сразу дали номер телефона Михаила Чулаки.

311 5763

– Алло -- мужской голос ответил неожиданно быстро, словно телефонная трубка лежала рядом с ним и ждала звонка.

– Здравствуйте, можно Михаила Чулаки?

– Да, это я..

– Вы Михаил Чулаки? Не возможно поверить!

– Представьтесь.

Голос на другом конце провода вовсе не разделял моего глупого восторга.

– Меня зовут Анна, я прочитала вашу "Книгу радости, книгу печали", и мне захотелось поделиться впечатлениями.

– Нуу... сейчас есть и другие опубликованные повести.

– Но где купить ваши книги, в магазинах их нет, а ту, единственную, я купила в Самарканде.

– Очень интересно. Нууу...Спросите в библиотеках, в Книжной лавке писателя на Невском.

– А увидеться, поговорить с вами, возможно?

– Хммм.. Надеюсь, скоро будет встреча с читателями, а пока все уточняется.

– Но попасть на эту встречу?

– Нууу... Давайте сделаем так: я вам позвоню, как только все определится.

– Вы мне?! Мой номер 788 88 22.
– поспешно протараторила я, поймав писателя на слове, - Буду ждать!

Вот примерно таким был наш первый разговор. В смятении, я мучилась внутренним диалогом:

"Зачем обязательно встречаться с автором, если есть книги? Читай-нехочу!"

"Книги -- это конечно замечательно, но мне мало книг, мне нужно видеть того, кто их написал, и не просто видеть, но узнать, понять, заглянуть в его душу"

"Но желает ли этого писатель?"

"Не желаешь -- не пиши так проникновенно, а написал - держи ответ перед читателем!"

И я стала ждать звонка. Ожидание будоражило мое воображение, проходилось по нервам, даже окружающую меня рутину перестала замечать. Стою на улице в очереди за бананами, замершая, уставшая, переминаюсь с ноги на ногу, а самой так хорошо, так весело, словно от одного прикосновения к голосу любимого писателя внутри что-то заискрилось и забрезжило.

Пытаясь увидеть его внутренним зрением,. рисовала стандартный писательский образ, но, откровенно говоря, внешний облик загадочного автора интересовал меня меньше всего. Глядя на портреты Пушкина, Толстого или Достоевского, - можно ли задаваться вопросом о внешней красоте гениальной личности?

Фантазирую, выстраиваю всевозможные варианты, версии. Мы встретимся на Василеостровской.. нет, почему-то упорно вижу себя на Горьковской. Мы встретимся, он подпишет мне книгу, я засыплю его вопросами, и получив удовлетворение, довольная и гордая своей смелостью, быть может слегка разочарованная, наконец успокоюсь.

Прежде чем я услышала по телефону знакомый голос -- прошел месяц или чуть больше. Михаил Михайлович коротко, по-деловому сообщил: через два дня состоится творческий вечер в заводской библиотеке, для оформления пропуска нужно иметь при себе паспорт. И добавил: "Встретимся в шесть у метро Горьковская на выходе".

– Но вот как узнаем друг друга?
– спросил после небольшой паузы.

Я растерялась. Спотыкаясь, начала бормотать: "Невысокая, неяркая блондинка, в черном плаще..." Описывать свой облик всегда не просто, особенно если твоя внешность северной провинциалки бесцветна и размыта, как заснеженные сибирские равнины, не производит впечатления и не притягивает взгляд. Писатель оборвал: не важно! Тогда я придумала новый вариант: у меня в руках будет его книга.

– Ладно, как-нибудь узнаем друг друга - сухо ответил Чулаки и повесил трубку.

Стоял туманный октябрь, сырой, промозглый. "Идти или нет, идти или нет..." Когда в назначенное время я выходила из метро, мой вид был далеко не парадный. Накануне я изрядно простыла, из носа текло, меня знобило то ли от волнения, то ли от холода, мучили сомнения, а перепалка с мужем "ей бы только из дома бежать, все равно куда!" - повергла в состояние обреченности и уныния. "Идти или нет, идти или нет..." Но в груди по-прежнему ухало, и уханье это, и волнение, и будоражившие воображение мысли не могли так просто сойти на нет и угаснуть сами по себе, превратившись в ничто, потому ровно в 18-ноль-ноль я ждала моего кумира возле стеклянной шайбы станции Горьковская. Смеркалось, моросил мелкий дождик. Народ быстро сбегал по ступенькам вниз и растворялся в уличной толпе. Иногда меня задевали, толкали как бездушный манекен. Время растянулось, потом остановилось, и когда было готово обратиться вспять, в этот момент из метро вышел высокий мужчина. Кожаное пальто, кожаная кепка, бледное, непроницаемое лицо....

Остановился на верхней ступеньке, мельком взглянул на часы. Не сомневаясь и не рассуждая, я устремилась наверх.

– Здравствуйте!

Взмахнула книгой, которую держала в руке. Писатель взглянул на меня прищурившись, и я была поражена странностью этого взгляда. Глаза мне показались разными: один карий, а другой словно без зрачка. Отстраненное, холодное лицо не выражало абсолютно ничего, ни одной эмоции, ни тени любопытства, не лицо, но маска пришельца, даже не пытавшегося изображать обычного землянина.