Любовь - сила магии. Меньшее из зол

Мы уже подъезжали к моему дому, как кузен резко остановил машину, перегнулся через меня и открыл дверку.

— Дома ничего не говори и не придумывай оправданий. Просто молчи. Если хочешь кого-нибудь обмануть — всегда говори правду насколько позволяет твоя легенда или не говори ничего, сами доплетут. Усвоила?

— Угу.

Обычно, прощаясь, мы обнимались и целовали друг дружку в щеку. Сегодня лишь бегло, не задерживаясь, взглянули друг другу в глаза, и я поспешно вышла из машины.

Братец был прав: дома меня ожидал конкретный разбор полетов!

Луис, наш дворецкий, тривиальным тоном сообщил, что родители в полном составе ожидают меня в кабинете.

Папа как всегда в непоколебимом обманчиво спокойном состоянии, мама в истерике, дед в бешенстве. Мне предстоял тот еще разговорчик.

— Где ты была? — спокойно, не поднимая глаз от утренней прессы, поинтересовался отец. Примерно также спокойно он мог бы спросить о походе в музей или объявить смертный приговор в суде.

— На вечеринке, — бунтарским тоном и с неприкрытой дерзостью ответила я.

— Я запретила тебе подобные мероприятия! — вмешалась мама.

— Но я уже не ребенок! — возмутилась я.

— Мы это видим, деточка, — подозрительно прищурив глаза и осмотрев меня с ног до головы, как-будто выискивая признаки заразного заболевания, прорычал дед.

— Ты хоть знаешь, чем грозит подобное безрассудство? Ты можешь сломать себе жизнь!

— И каким это образом?

— О, прошу тебя, не будь наивной! Вы хоть предохранялись? — не выдержала мама.

Меня резко заинтересовал мой маникюр. Щеки пылали кипятком. Все родственники не сводили с меня глаз, даже папа.

— Я так и думал, — внес свою резолюцию дед.

— Александра Брум, я сажаю тебя под домашний арест до Рождества, — папа еле сдержался, чтобы не повысить голос.

Я развернулась на каблуках и отправилась в свою комнату.

Ну что ж, карты сданы, теперь остается только играть или забиться под кровать и просидеть там всю оставшуюся жизнь.

Через месяц я впервые заночевала в квартире Кэвина. Если честно, то я бы осталась там жить. Очень уютненько. В чисто мужском стиле. На кухне и мебель, и посуда, в общем все, что может быть черным или белым — черно-белое; ванная зеркально-зеленая и шикарное джакузи; спальня сине-голубая с огромной круглой кроватью и отличным LCD-телеком.

Бессонная ночь, а на утро очередной скандал! Все по расписанию. Угрозы меня больше не пугали, у меня была цель: сбежать в Лондон. И я этого добьюсь по-хорошему или по-плохому.

Я мечтала стать кардиохирургом с самого детства, а как только достаточно подросла, то осознала, что кроме этого хочу жить полноценной жизнью современного студента: быть членом сестринского клуба, ходить на вечеринки, организовывать благотворительные мероприятия, иметь парня, друзей, одеваться как захочу и самое главное — жить самостоятельно, а не под пристальным присмотром мамаш! Это одна из причин. Вторая — Кэвин. До того поцелуя я не могла себе признаться, что с самого детства влюблена в своего кузена. Все чувства, которые я испытываю к Кэвину, сложно описать как влюбленность, правильно было бы назвать его моим кумиром. С ним я чувствую себя в полной безопасности, уверенной в его поддержке и опеке, в его безграничной любви ко мне. Кэв меня вырастил, он стал для меня и братом, и сестрой, и другом, и идеалом моего парня, а возможно и будущего мужа. В нем меня восхищало буквально все, кроме спортивного интереса к женскому полу. Но как ни странно, я никогда не ревновала брата к его подружкам, даже наоборот, радовалась за него. Чего не скажешь о Кэвине. Его ревность частенько выходила за границы разумного и это сильно осложняло мне жизнь.

Я четко следовала плану: оставалась в квартире брата дважды в месяц, терпела все угрозы и нравоучения. Свой семнадцатый день рождения я провела с Сэмом и друзьями в клубе, но не осталась на ночь в тайном логове, а пришла домой, чем сильно удивила родителей. На радостях папа подарил мне очаровательный кулон с брильянтом в форме сердца, который я ношу не снимая.

Дни тянулись как жвачка.

К концу ноября предки все-таки подняли вопрос о моем дальнейшем обучении. Нельзя сказать, что родители были сильно удивленны полнейшим безразличием и апатией с моей стороны.

— Дорогая, это очень важно! Мы не можем решать этот вопрос за тебя, — тревожилась мама.

— Мне все равно.

— Но как же так? Еще весной ты рвалась в Лондон, что же изменилось?

— Мама, мы все знаем, что в Англию вы меня не пустите, зачем же лелеять несбыточные мечты?

— Ты могла бы выбрать какой-нибудь достойный университет в Майами, — примирительно предложила Констанс.

— Замечательно. Узнаю, куда подаст документы Сэм, и поступлю туда же, — шах и мат, родственнички.

— Дорогая?! — супер, у мамы началась истерика, это мне и было нужно.

— Доченька, мне не хотелось бы применять силу, но я не позволю тебе так ломать себе жизнь. Ты с детства мечтала стать кардиохирургом и ты им станешь. Выбери учебное заведение и мы обсудим это позже, — огласил перерыв дипломатичный Мэтью Брум.

— Да, папа.

В середине декабря приехал Кэвин и привез Милли. Меня не переставало восхищать как все гладко складывалось. Кузина действительно затронула нужные струнки в сердце моей матери. Братец умело манипулировал английской девчонкой. Милли была по уши в него влюблена, а Кэвин вел себя как истинный джентльмен, иногда подергивая за натянутые ниточки ее чувств. Естественно, его цель была Анжелика, а не Милли, жениться на ней он не горел желанием, а вот ссориться с ее мамочкой не с руки. Моя же мамуля восприняла такое 'ненормальное' поведение Кэвина по отношению к девушке, за очевидное воздействие на его добродетели со стороны миссис Браун. Затем сама перезвонила Анжелике. Сестры общались не меньше часа, после чего мама всю ночь провела в библиотеке, просматривая свои детские фотографии. Уж не знаю как, но Кэвин втерся в доверие и моей тетке. Похоже у него по этой части просто талант.

В конце концов ярый противник моего переезда в Лондон стала первым союзником и сама отправилась на переговоры с дедом и отцом. Через три дня после перехода мамы на мою сторону, сдались и остальные. Мэтью Брум позвонил Анжелике и помог мне заполнить анкету Лондонского медуниверситета. Отец поставил условие: либо Лондон, либо Сэм. Естественно я выбрала Лондон. Так закончились мои побеги в квартиру Кэвина.

Жизнь вошла в привычно размеренное и рутинное русло. Дом-учеба-дом. Больше никаких выходок! Я всей душой хотела жить в Лондоне, там и оторвусь на славу, а пока нужно сделать все, чтобы туда попасть.

Очевидно Лекс ушел давно. Варт исправно следил за камином, а сейчас в нем потрескивали остатки былой роскоши костра. Я аккуратно закинула туда три бревнышка и, воспользовавшись мехами, раздула сильный огонь. Проделав эту процедуру еще дважды, изучила все трещинки на стенах, полу и потолке, которые смогла рассмотреть.

Желудок напомнил о своем существовании. Я медленно, по крошечке, съела два утренних кекса и выпила давно остывший кофе.

Интересно, сколько сейчас время? Может час дня, а может и за полночь.

С каждой пройденной минутой в моей душе росла тревога за горе-пациента. Хорошо, если его доставили в больницу или хотя бы оказали квалифицированную помощь. С такими ранами долго не протянешь. Отгоняя тревожный мысли, я перебрала в уме таблицу Менделеева, разложив элементы на металлы и неметаллы, летучие и нет, твердые, жидкие, газообразные; постаралась вспомнить точную атомную массу каждого из них… Затем в алфавитном порядке перебрала все известные мне заболевания, которые смогла вспомнить, дав им подробнейшую характеристику. От моего рутинного занятия отвлек скрежет открывающейся двери. В зал вошли двое мужчин, в одном из которых я сразу узнала Лекса, второй вероятно был Артур. Визитеры молча подошли к креслам, позволяя мне справиться с охватившей меня тревогой. Незнакомец дружелюбно заговорил: