Любовь в Академии Магии

Демон зашел в кабинет и с укоризной посмотрел на парней.

— И какой тьмы вы творите? Девушку не поделили? Леди? — взъярился Ассгейр. — Да на это леди пробы ставить негде. Вы же её столько лет знаете.

— Дело не в ней, брат, — тихо произнес Бальтазар. — Дело в Лее, — дракон коротко рыкнул, но взял себя в руки.

— Прости Бальт, я не знаю, что на меня нашло.

— Зато я знаю, — усмехнулся ректор. — Инстинкты на вас напали. Вопрос только какие и отчего.

— Но Церберра начала, — сдал подругу младший демон. — Я же просто хотел защитить девушку, а Ульрих не выдержал, когда увидел, что я закрыл её собой.

— Что ты сделал? — глаза ректора округлились от услышанного.

— Я закрыл её собой. Понимаешь, она сильно изменилась, в ней чувствуется сила, и демоническая сущность эту силу воспринимает, как равную. Достойную.

— Она тебе нравится? — спросил Эспен смущающегося младшего брата.

— Да, но пока я не понимаю в каком ключе, — и старший демон понял, что ситуацию с Бальтазаром ещё можно исправить. Но вот с драконом все было сложнее. Он неровно дышал к мисс Авалон еще до обретения ей странного дара.

— Так, разошлись по комнатам, даю вам время на осознание своего проступка, о наказании поговорим позже.

— А Церберра? — спросил так легко заложивший эльфийку Бальт.

— Даже если бы ты не рассказал, декан Прайм не оставил бы ей и шанса скрыть правду. И хоть ты поступил неправильно по отношению к подруге, можешь себя не корить, ведь пострадавшая в данном случае не она. Свободны, — но совесть младшего демона так просто не усыпить, вот только как искупить свою вину перед Церой и не причинить при этом вреда Лее или Ульриху, он не знал.

***

Ректор сверлил взглядом дверь, думал и недоумевал, как так вышло, что простая человеческая девчонка вместо того, чтобы выжечь себя дотла обрела такие неординарные дары. В теории, конечно, любой маг мог владеть всеми дарами, просто энергия наиболее сильного строила каналы так, как удобно ей. При этом у высших было в порядке вещей владеть двумя, у него самого была ментальная магия и огненная стихия, его младший брат общался с животными и тоже мог поджарить что-нибудь или кого-нибудь. Среди смесков сильной крови тоже часто находились самородки с несколькими дарами, но люди… Их хрупкие тела, не привыкшие к трансформации, не могли выдержать конструкцию каналов больше одного дара. Не девушка, а загадка.

В кабинет вернулся Люций.

— Ну как? Что княжна?

— Все из-за неё и началось, вчера у них была стычка в столовой с Леей и последняя утерла Церберре нос. Её сиятельство в расстроенных чувствах. Бесится, хотела отомстить, и вновь провал, лучшие друзья подрались из-за "врага", — усмехнулся менталист. — Как думаешь, мисс Авалон воздействовала на них?

— Да нет, я предупреждал её на счет драконов, оборотней и демонов, ведь испытал силы дара на себе. Ульрих к ней не ровно дышал еще до появления дара, а вот брат… Я не знаю, то ли совесть в нем проснулась, что он Лею кинулся защищать, то ли девушка на него повлияла. Тут ещё странность. Он сказал, что она ему понравилась после выхода из лекарского крыла, раньше пустым местом была, а теперь в ней что-то изменилось. Ты же знаешь, не все высшие признают равенство рас, и сколько бы законов не выпустили, сколько смешанных пар бы не появилось, это не измениться. По крайней мере, пока живо наше поколение. Эта мысль будто живет у «высших» в крови, мы чувствуем кожей тех, кто способен дать отпор, достойных. Именно это ощутил Бальтазар с Леей, но он кинулся её защищать, как защищал бы я его. Это меня смущает.

— Надо смотреть, как она поведет себя дальше, только постарайся держать эту троицу подальше от неё, а её подальше от меня, — покачал головой декан, а Эспен усмехнулся.

Глава 24. Любовь живет полгода

«И будто крыльями несет тебя любовь

И как когтями выпускает кровь»

Размышления рифмоплета о превратностях любви

Парни, довольные собой до жути, особо Огний, поцеловавший эльфийку, вприпрыжку вели Любу к Делавару. Оборотень же, увидев состояние подопечной, усадил её на диван, выпроводил лисов и согрел чай.

— Ты как? — подал он Любовь Павловне кружку, от которой разносился аромат мяты и чабреца. — Что случилось у ректора?

Он внимательно смотрел на девушку, пока та всхлипывала, отпивая по глоточку горячую жидкость. Но делиться Леа не спешила, и Шаен подумал, что это слишком личное, а потому волк дал студентке немного прийти в себя. И тут её прорвало.

— Он такой, — девушка вздохнула, и оборотень подобрался с тихим рыком: «И ты?». — Невероятный. Я таких не видела ещё, — Любовь Павловна на несколько секунд отвлеклась, вспоминая мужчин, что когда-то попадались ей на пути. — Нет, не видела. А он сказал, что у меня мерзкий дар, что в голове один ветер, что я ненужная и от меня необходимо избавиться. Как так можно? — женщина прислонилась к обнявшему её оборотню и расплакалась.

— Леа, ну что ты, у тебя замечательный дар. А Люциус просто избалован женским вниманием, за ним студентки толпами бегают, но только первокурсницы.

— А почему? Любви хватает только на год? — Люба удивленно вытерла глаза и посмотрела на куратора.

— Да потому же, что и за мной никто не волочится уже ко второму семестру, так что любви студенток хватает на полгода, — рассмеялся тот. — Нас всех эти восторженные вздохи доводят до белого каления, потому мы строгие до зубного скрежета, суровые и часто вредные. Таких не любят.

— Шаен, ты — строгий? — прищурила глаз Люба, а оборотень посмотрел на девушку в своих объятиях.

— С тобой все не так как у обычных студентов, — надулся он, и это выглядело очень смешно. Все же умудренный опытом здоровенный бугай, оттопыривший нижнюю губу это сюрреалистично. — Но мы отклонились от темы. Декан менталистов не лучший объект для воздыхания, и я, как твой куратор, запрещаю даже смотреть в его сторону. Столько парней хороших вокруг ходит, вон, тот же Искор. А еще лучше вообще забудь о любви пока, тебе нужно учиться! — заключил он, и вдруг встрепенулся. — И вообще, зачем тебе менталист, если ты изменяешь материю, фактически владеешь землей?

— Владею-то я даром земли условно, но воздействую на неё мыслью, и не совсем так, как основные студенты, — выкручивается Люба. — Я не понимаю, что делаю, и ректор думал, декан поможет мне разобраться. Это все идет через чувства, что-то вроде эмпатии.

— Вроде того, что ты ощущаешь, что во что можно превратить? — предположил Делавар, а Люба выдохнула. — Значит ли это, что ты хоть немного можешь ощущать чувства людей.

— Да, — почему-то Любовь Павловне не хотелось обманывать волка, поэтому стоило придумать что-то на неё похожее. Тут волк ненадолго задумался.

— А как ко мне Шинойза относится, — спросил он.

— Ты ей нравишься, но она даже самой себе в этом признаться боится, и Люба начала втолковывать Шаену, как лучше поступить, чтобы эльфийка осознала свои чувства и смогла сделать шаг навстречу.

Тут дверь кабинета открылась и их, сидящих чуть ли не в обнимку, увидел ректор, он оценил заплаканное лицо засмущавшейся Любы и немного растерянное Делавара, и широко улыбнулся.

— Не обращайте внимания на декана Прайма, мисс Авалон. Вам не придется терпеть общество друг друга, я сам буду с вами заниматься. Приходите ко мне вместо уроков медитаций, — Люба устало опустила плечи: «С одной стороны хорошо, что я его больше не увижу, а с другой стороны то, что увидеть шансов практически не будет, неожиданно расстраивает. Разве можно влюбиться с первого взгляда, не зная человека? А разлюбить после первых же слов. Что я знаю о любви? Ничего. И почему же мне так больно?»