Любовь в кредит

— думаю, ваш отец прав и, видимо, моей семье необходимо извиняться. — сказал Михаил.

— да не слушайте вы его. Матвей, да и вы тут при чем? Матвей нам всем помогает, да разве уследишь за всем?!… да и редко он тут жить стал. — Марина с досадой смотрела на своего свекра.

— а что за Щебетуха? — спросил тихо Михаил и скула на лице у него отчего-то дернулась.

— да не слушайте вы его! — Марина ласково улыбнулась. — дружат они, а старый человек по старым принципам все судит: бабы за печь, мужики на охоту. Агатку никто обижать не станет. Хорошие тянутся к хорошим, вот и дружат.

— понимаю, — сказал Михаил и попрощавшись вышел с участка к центральной площади Аукшино.

Пейзаж сменил свою палитру с зеленой. Старый коричневый кирпич, асфальт и здания, расположенные тесно и кругом, создавали чувство паноптикума. Разрушенный круглый фонтан в центре только усиливали атмосферу “двора-колодца", в котором площадь видна с каждой точки и зрительный контакт ощущается кожей словно похлопывание. Тени не было, как и лавочек, чтобы присесть. Жара раскаляла камень бассейна у фонтана, и те кто использовали его для сиденья, подкладывали сумки, чтобы не обжечь оголенные ноги.

Переговаривающаяся между собой очередь за хлебом выходила на улицу. Михаил встал в конец. На него взглянули и продолжили беседовать уже с оглядкой. Белая рубашка, закатанная в рукавах, натянулась на спине, когда он сложив руки осматривал в ответ окружающих и едва заметно улыбался их понижающемуся до тихого тембру голоса. Через пару минут выяснилось, что магазин закрыт и только сейчас к нему ковыляла женщина в халате, не знавшем пощады при стирке и сушке на солнце. Все цвета были выплеснуты с водой после полоскания.

— Поторопись, Ленусь. Гости столичные ожидают.

— да знаю. иду я. — женщина обернулась, из административного здания выходила девушка с кипой бумаг. — Агата!

— а? — крикнула та в ответ.

— подскочи, открой магазин, будь доброй девочкой! гляди какая очередь, пусть внутри ожидают. Я еле тут ноги по жаре волочу. Давай!

— бегу, теть Лен! — девушка ловко спрыгнул с крыльца, подбежала к женщине, перекатывающейся словно бочке, и взяла у нее ключ.

Открыв и придерживая дверь для входящих, она улыбалась, но ее уверенные движения странно не соответствовали выражению на лице — скромному и ожидающему. Ультрамариновые глаза не светились как утром, а пышные волны волос были забраны в тугой хвост. Дыхание не рвалось наружу, лишь дрогнули и приоткрылись губы, когда входил Михаил. Он взялся за ручку двери, молчаливо показывая, что роль “лакея” завершена и дальше каждый сам себе придержит дверь. Агата покраснела, мельком взглянула на его предплечье и вошла внутрь.

От тягучести и пустоты, витающей на улице не осталось и следа. Все пришло в движение, каждый имел конкретную цель покупки, быстро брал товар и занимал новую очередь на оплату. Шеренга людей собралась быстро как в тетрисе. Агата обошла ее и отодвинула в сторону оставленные пекарями прямо у прилавка ящики с хлебом, чтобы еще теплые буханки не падали от столкновения с ногами покупателей.

Редкая черта, воспитанная в Агате — привычка делать что-то лишь потому, что это следует делать, не ожидая лишних указаний, не ожидая благодарности. Тетя Лена едва ходит, а пекари поленились разложить хлеб, значит придется это сделать, просто, быстро и не задумываясь. Девушка принялась раскладывать хлеб пирамидками на прилавок и полки, иногда подавала прямо в руки. Никто не благодарил, воспринимали как должное и пустяки, не своими руками работа легка.

— Агата, а ты завтра грибной суп готовишь? — спросила работница магазина Елена, доковыляв за кассу и начав пробивать чеки покупок. Она грузно облокачивалась о стол и одобрительно кивала при взгляде на помощницу.

— не знаю, мне пока не говорили “что”? — откликнулась Агата, а потом прошептала тихо в грудь Михаилу — извините.

Они столкнулись случайно. Он медленно снял локон с шеи, хлестко ударивший его. Черный, мягкий на ощупь, со стальным отливом и упругий, если надавить. Локон пах вишневым ароматом. Пальцы Михаила придерживали талию, не сжимались, но Агате показалось, что она в захвате. Тепло мужчины, бережность силы и забота будоражили.

— мне не больно, — ответил он иронично, и небольшие морщинки появились у глаз от прищура. Взгляд девушки потерял свою зеркальную броню. Медленно они разошлись.

— опять эти грибы, — заворчал кто-то в очереди.

— скоро станем “грибукшино” — откликнулся еще кто-то.

— да что ты все ворчишь, Васильевна? Поди не выросли у тебя, — сказала еще одна смеясь. — а мне заплатили 5 тыщ. Тоже денюжка.

— ладно вам про деньги-то балаболить, — сказала кассирша. — лучше выкладывайте сюда. А то все на рассрочках.

— а тебе чем плохо? — и все в таком же духе.

Михаил не спешил уходить, в какой-то момент вспомнились отчеты Серентуса и подумалось, что мизантропия искусственного интеллекта в отношении местных жителей оправдана. Магазин был как оранжерея, только каждый выставлял себя на обозрение по собственной воле. Без смущения, ну за исключением разве только этой девчонки, показывал себя в рассказах, сплетнях, тревогах. Кто судачил, кто хвалился. Не сказать, что присутствующие в магазине отличались от жителей других городов. Стандартный рассадник новостей со стандартным набором товаров для уездного магазина.

На полках, будто это мини копия супермаркета, лежал ассортимент от гигиенических средств до отравы для колорадских жуков. Немного отличались порции фасовки продовольственных товаров, сахар продавался тяжелыми мешками, а крупы от трех килограмм, мороженное находилось в большом разнообразии, как и алкоголь, как и сладкая газированная вода, семечки, чипсы и сушеная рыба. Председатель деревни очень старался составить конкуренцию магазинчику на повороте и выиграть за счет качества, но затея не окупалась. Чудно и одиноко выглядел автомат для продажи наполнителей электронных сигарет. Михаил взял мороженное и остановился рассмотреть. Логотип напоминал что-то. Он открыл телефон поискать информацию, и пока соединялся с Серентусом, смотрел в отражении стекла дверцы автомата на Агату. Девушка как молния раскладывала последние буханки и начала составлять деревянные ящики, чтобы вынести в служебное помещение.

— как закончишь, принеси мне воды. — сказала коротко кассирша.

— гав-гав-гав, — раздалось с улицы.

Напротив окна окна на улице сидел полосатый терьер с бородой, заостренной в разные стороны и недовольно заливался лаем.

— ой, Шрек, — Агата выбежала на улицу и крикнула. — подожди меня. я сейчас!

Она вернулась осторожным шагом, тихим и обходным. Последним в очереди, протянувшуюся до сложенных ящиков, стоял Михаил. Он читал телефон, но боковым зрением заметил, как вздрогнул у шеи локон ее черных волос со стальным оттенком и волоски на коже выдали степень ее возбуждения. Не ожидая от себя таких эмоций, Агата закусила губу, глубоко вдохнула и подхватила пустые ящики. А Шрек не унимался.

— шо он заливается? — сказала продавщица. — поди какой нетерпеливый. Как жених перед свадьбой.

Посетители засмеялись.

— Агата, а у тебя жених то есть? — спросила женщина, непонятно к чему клонившая.

— не, а что хотите сосватать кого? — весело отозвалась Агата, стряхнула руки о передник и стала складывать его.

— да, поди ж и нет! раз такойовчарстоит на страже. всех распугал! — сказала Елена.

— ой, скажите, теть Лен. Овчар! — Агата запрокинула голову и так искренне хохотала, что смех отозвался у всех улыбкой. — Шрек тонкая натура. Я обещала ему купание. Вот он и ждет.