Любовь в кредит

В мягких диванах, с принесенными закусками и выпивкой между гостями ожил интерес. Музыкальный лаундж расслаблял, настраивал на улыбки.

— У тебя прекрасный вкус, — сказала Катерина то ли о музыке, то ли о вине. Михаил вернулся от стереосистемы с бутылкой красного Австралийского и налил женщине в подставленный бокал, выстраивая рукой границу, которую она внезапно решила нарушить при всех.

Снова смена настроения, смена поведения в отношении него: томные позы, улыбка, выставленное колено вперед так, чтобы расстояние сократилось. Шелковые брюки струятся вниз, но вызывают оптическую иллюзию, блеск слоновой кости манит, соблазняет дотронутся и провести пальцами в обратном направлении. Декорации сменили на кулуарные и игра обернется новым слоем. Неприятный холод волн на татуировке ударил по груди Михаила. Гостиная замерла на доли секунды, выражение лица Катерины, отражение кухонной зоны и лестницы в телевизоре. И он понял, словно почувствовал чужое воспоминание. Этот идеально собранный фешенебельный интерьер упирался в кухню — мир Матвея. Упирался, но не проникал, выглядел чуждым и глупым. Глупым от своей намеренности создать впечатление, но не жизнь — фальшивость. Жалкий в попытках впечатлить Матвея, который не интересовался деньгами, статусом и престижем, который был равнодушным, позволял супруге все, любой каприз, но оставался безучастным. А Катерина хотела, она ревновала. Остальные люди для нее так просты, ими можно манипулировать, играть, они предсказуемы, не в деталях, нет. Но если женщина ставила цель заставить человека идти, смеяться, работать, плакать или помогать ей, то достигала этого всегда. И вот, сейчас поза женщины соблазняла, а уголки губ ехали вниз. Ревность? Она ревновала. И Михаил подумал, что есть и другие оттенки в ее чувстве, те что касаются его. Болезненные красные нити обиды, страха, что не она “краше и милее им, Анкельсонам” сквозили в блеске шелкового костюма.

— достаточно? — спросил он, наполняя бокал.

Томная улыбка, треск лопающихся кубиков льда в сером взгляде Катерины, и она проворковала ответтем, кто располо:

— оставьте Мише, ты уже попробовал наше фирменное блюдо, грибной паштет?

Ольга принесла и поставила на журнальный столик золотые баночки с темной массой, кусочками и желтыми прожилками. Заботливо расставила тарелки, так чтобы всем было удобно дотянуться со своих мест в диванах и креслах. Мужчины как по сигналу принялись за принесенный паштет.

— нет, не пробовал. — Михаил улыбнулся. — решила заниматься производством еды?

— что? — Катерина намазывала бутерброд. — в домашних условиях каждая хозяйка им занимается. Оля придумала замечательный рецепт. И его так просто готовить из нашей продукции. Раз-два и все накормлены, он питательный, вкусный и подходит для любой компании и вечера.

— замечательная реклама, — сказал Виктор с протянутой тарелкой, — я возьму второй.

Компания рассмеялась нарастающим гоготом, и потом все продолжили активно поедать бутерброды, словно в спешке или соревновании, или некой обязанности съесть. Михаил откусил и паутинка морщин собралась у глаз, и так же быстро исчезла, он прекратил жевать.

— да… — продолжал Виктор, отдаваясь своей привычке задавать тон салонной беседе. — Места тут чудесные. Думаю, еще лет десять назад сюда бы приехали с палатками, гитарами и костром. Цивилизация конечно быстро развивается…

— но в доме невероятно романтично, у вас прекрасный дом, Кать, хайтек в сочетании с классикой, и при этом природа за окном остается чарующей. Я бы сказала — сказочной. — в гостинной Наталья заулыбалась, забралась с ногами на диван, ласково посмотрела на Сергея и элегантно пригладила волосы. Знала, что медленное движение будоражит мужа до сих пор.

— Да, думаю ты права. Сказочность. Аукшино даже называется словно в былинах. “Аууу”. — Катерина отложила нож, отодвинула доску с багетом и откинулась на сиденье. — Впервые я приехала в Аукшино и мне все именно таким и казалось. За это время пришлось познакомиться со многими персонажами, “сказочными” монстрами. И узнать себя, — Катерина грустно улыбнулась Михаилу. — понять, как… и кого я хочу на самом деле.

— Кого?! — Сергей подавился бутербродом, схватил бокал, кашлял, пытался гоготать, вытирал слезы, пока Катерина поддержала его веселым смехом, похожим на то, как звучат в нашем представлении сказочные серебряные колокольчики.

— Не кого, ахааха. Чего. — растянула блондинка через смех слова. — Что я хочу на самом деле. Хотя, может это и оговорка "по Фрейду"? я не знаю. — закончила Катерина мило.

— Все оговорки не так безобидны. — сказал Андрей.

— Или в корне их лежит обида? — Катерина поддержала юриста в коверкании фраз и смыслов. — Но с чего, такой женщине как я иметь огорчения? У меня прекрасный дом, семья, бизнес.

— Звучит как начало триллера, — Виктор включился в игру, но Катерина молчала, он понял и сделал ход снова. — ты говорила про сказочных монстров..? Нас съедят или ….

— Витя, ты фантазер. Просто у Наташи вышла отличная метафора про сказку. Но реальность скучная. В реальности люди как люди. Пока их не поймали с поличным, им нечего предъявить.

— а ты обычно собираешь улики? — усмехнулся Михаил и закинул ногу на ногу.

— нет, конечно. Нет. Для этого есть специально обученные люди. Я всегда за сохранение семьи. — ответила Катерина, Ее слова рождали странный осадок.

— неужели!? — прошептала Наталья.

Катерина забыла про жену своего бизнес партнера и любовника по совместительству, поэтому быстро поспешила завершить свое высказывание:

— все сказки уходят корнями в реальность, и сюжет стар как мир. Да, конечно, персонажи могут казаться очаровательными, как русалки, чьи волосы волнисты и темны.

— вполне определенный образ, волнистые волосы — это не та ли девушка, что отказалась с нами проехаться? — спросил дотошный Андрей.

— Не столь важно, — милостиво улыбнулась Катерина. — Я пытаюсь нарисовать в общих чертах там… Невинные глазки и мужское сердце тает. Хотя…именно темненькие, и именно в красных купальниках особо опасны. Ведь так, Миша? Тебя еще не утащили?

— полагаешь, это возможно…? — спросил Михаил и наклонил голову вбок, улыбаясь одной стороной губ, ноздри расширились от быстрого и выдоха, как перед готовностью погрузиться в битву.

— ахаха, точно бы хотели попытаться многие — властная блондинка сделала обманчивый комплимент, помолчала мгновение и резко на одном дыхании, как пощечина, сказала, — забыла, не стоит опасаться. В этих местах волнистоволосые русалки охотятся только на женатых.

Песок смыслов затвердел и призрак Матвея обрел черты. Михаил сощурил глаза и остался недвижим в своей расслабленной позе. И показался Катерине еще больше похожим на старшего брата, которого так настойчиво призывали присоединиться к теряющему томность представлению. Катерина играла откровенно, лично и неожиданно. Михаил выключил сообщения от Серентуса на телефоне, не желая ни отвлекаться, ни читать пояснительные отчеты о том, что происходит сейчас в гостинной.

Бывают женщины, которые прекрасно чувствуют слабые места, болевые точки других, такое удивительное сочетание чуткости и безразличия к незажившим или еще открытым ранам других. Они улавливают слабости и постепенно готовят участок для атаки. Если человек чувствует неуверенность, они будут рассказывать про смелость, если их подруга страдает от неразделенной любви, они будут рассказывать про ее зазнобу (так невзначай, пожимая плечами и говоря “ну какая разница, давно же было”). И делают это всегда с улыбкой, вы чувствуете постепенно нарастающее давление, уколы могут учащаться и к концу вечера из вас вытекут все моральные силы, спина сломится и морщины грусти, ненависти к себе покроют лоб.

Брат для Михаила значил доверие, гордость, силу и поддержку. Они были друг для друга единственной семьей, товарищами. Без прилагательных. Ложь не появлялась в ни в их отношениях, ни в отношении самих себя. Как можно доверять и полагаться, если ты нечестен сам с собой. Катерина знала, не просто куда бить, но и как ударить, чтобы пробить защиту, чтобы поселить сомнения. Ведь, чтобы распустить “ковер” — достаточно вытащить одну нить, чтобы обрушить стену — достаточно вытащить один "правильный" кирпич. Чтобы разрушить тесную связь близких людей — достаточно поселить сомнение, достаточно доказать одну пустяковую, но свершенную ложь. Она как плесень будет впоследствии разрастаться сама, переворачивать “свет” событий, придаст иной смысл прошлому и заставит сомневаться в значимом, важном. Доказанная ложь, как барьер встанет на пути, близкие не то, чтобы доверять — не смогут разговаривать друг с другом.