Любовь в полдень

Экономка миссис Клокер открыла дверь и сообщила, что Одри уехала в Стоуни-Кросс, но скоро вернется.

 — Не желаете ли немного подождать, мисс Хатауэй?

 — Честно говоря, я пришла, чтобы обсудить с капитаном Феланом один немаловажный вопрос. — Встретив вопросительный взгляд, Беатрикс слегка улыбнулась. — Хочу предложить присмотреть за Альбертом, пока он будет в Лондоне.

Экономка всплеснула руками.

 — Хозяин планировал оставить собаку здесь и нанять специальных слуг. — Она наклонилась ближе и шепотом сообщила: — Это не животное, а исчадие ада, мисс! Только дьявол способен с ним справиться!

Беатрикс сочувственно кивнула:

 — Надеюсь, мне удастся оказать благотворное влияние. Если капитан позволит, сегодня же заберу Альберта и освобожу вас от тяжкой обузы.

Миссис Клокер преисполнилась благодарности.

 — О, до чего же это замечательно, мисс Хатауэй! Немедленно сообщу хозяину! — Она поспешила прочь, словно опасаясь, что Беатрикс передумает.

Наконец в холле показалась высокая внушительная фигура, и гостья почувствовала, что неумолимо заливается краской.

«Немедленно прекрати трусить, Беатрикс Хатауэй. А если собираешься и дальше вести себя так же нелепо, то лучше отправляйся домой пить щавелевый отвар», — сурово приказала она себе.

 — Мисс Хатауэй. — Капитан Фелан поклонился с педантичной вежливостью.

Темные круги под глазами, следствие изнурительной бессонницы, немного смягчили резкие черты и сделали лицо еще более привлекательным — конечно, если подобное возможно.

Собравшись с духом, Беатрикс ответила легкой, беззаботной улыбкой.

 — Доброе утро, капитан Фелан.

 — Уже день.

 — О, неужели? — Она взглянула на каминные часы. Половина первого. — Значит, добрый день.

Густые темные брови вопросительно поднялись.

 — Чем могу помочь?

 — Напротив, это я надеюсь помочь. Хочу на время вашей поездки в Лондон взять Альберта к себе, в Рамзи-Хаус.

Кристофер прищурился.

 — Но с какой стати и зачем?

 — Чтобы помочь ветерану войны приспособиться к новой, мирной жизни. Обещаю хорошо кормить, заботливо ухаживать, учить, дрессировать...

Она заметила суровое выражение лица и замолчала. Почему-то и в голову не приходило, что предложение может быть отвергнуто.

 — Благодарю, мисс Хатауэй. Думаю, собаке лучше будет остаться здесь, на попечении слуг.

 — Сомневаетесь, что справлюсь? — не без труда произнесла Беатрикс.

 — Альберт легко возбуждается, а потому нуждается в тишине и полном покое. Не хочу обижать, но все же вынужден заметить, что атмосфера в Рамзи-Хаусе ни в малейшей степени не отвечает этим требованиям.

Мисс Хатауэй вспыхнула.

 — Прошу прощения, капитан, но вы заблуждаетесь. Именно в таком окружении Альберт и нуждается. Видите ли, с точки зрения собаки...

 — Как-нибудь обойдусь без ваших советов.

 — Нет, не обойдетесь! — горячо возразила Беатрикс. — Откуда вы знаете, что правы? Могли бы по крайней мере выслушать. Уж о собаках-то мне известно больше, чем вам.

Кристофер смерил собеседницу холодным взглядом человека, не привыкшего, чтобы его решения ставили под сомнение.

 — Вполне возможно. Но об этой конкретной собаке позвольте судить мне.

 — Да, но...

 — Боюсь, вам пора возвращаться домой, мисс Хатауэй.

Беатрикс не смогла скрыть глубокого разочарования.

 — И что же, скажите на милость, будут делать слуги в ваше отсутствие? — Не дожидаясь ответа, она поспешно предположила: — Отправят несчастного в сарай или запрут в комнате, чтобы не путался под ногами, и от этого Альберт станет еще более раздраженными значит, и более опасным. Он обозлен, встревожен и одинок. Не знает, чего от него хотят, не понимает, как себя вести. Бедняге необходимо постоянное внимание и забота; я единственный человек, у которого есть время и желание помочь.

 — Альберт провел со мной два тяжких года, — взорвался Кристофер, — и я ни за что на свете не отпущу его в бедлам. Собаке ни к чему хаос, ни к чему постоянный шум и нескончаемая суматоха...

Пламенную речь прервал громкий лай, за которым последовал еще более громкий звон металла. Оказалось, что Альберт выскочил в холл и по досадной случайности встретил горничную с подносом, полным начищенных до блеска серебряных столовых приборов.

Едва успев взглянуть на рассыпавшиеся по холлу ложки, вилки и ножи, Беатрикс и сама внезапно оказалась на полу. Мощный толчок сбил ее с ног и на миг лишил дыхания.

Придя в себя, она поняла, что лежит на ковре под тяжестью сильного мужского тела.

Постепенно явилось понимание ситуации. Оказывается, Кристофер толкнул ее и сбил с ног, а сам упал сверху. Инстинктивно бросился, чтобы защитить собственным телом, а сейчас лежал, тяжело дыша и с трудом понимая, что происходит вокруг.

Наконец капитан Фелан поднял голову и настороженно оглянулся. Сквозившая во взгляде яростная готовность к бою на миг испугала. Беатрикс поняла, что именно так он выглядел в сражении, таким видели его враги.

Не переставая лаять, Альберт бросился на помощь.

 — Нельзя, — тихо произнесла Беатрикс и, вытянув руку, показала на пол: — Место!

Лай мгновенно перешел в рычание, и пес послушно улегся на пол, хотя и не сводил с хозяина настороженных, внимательных глаз.

Беатрикс вновь переключила внимание на капитана. Тот тяжело, неровно дышал и тщетно пытался осознать, что происходит.

 — Кристофер, — тихо, осторожно позвала она, но, кажется, напрасно. В эту минуту слова ничего не значили.

Она обняла большого, полного сил мужчину и почувствовала, как он дрожит. Нежность заставила забыть о неловкости ситуации; пальцы сами собой принялись гладить густые волнистые волосы.

Альберт с недоумением взирал на странную сцену и тихо скулил.

Беатрикс повернула голову и увидела застывшую в дверях растерянную горничную: та стояла, держа в руках собранные вилки и ножи, и не сводила ошеломленного взгляда с причудливой пары на полу.

Самой Беатрикс не было ни малейшего дела до сплетен и досужих вымыслов, однако хотелось защитить Кристофера в минуту слабости. Капитан вряд ли захотел бы оказаться на виду, если бы понимал, что делает.

 — Оставьте нас, — тихо распорядилась она.

 — Да, мисс. — Благодарная горничная с готовностью вышла и плотно закрыла за собой дверь.

Беатрикс снова посмотрела на Кристофера: он, кажется, не заметил краткого диалога. Потом осторожно привлекла к себе взъерошенную голову, прижалась щекой к сияющим янтарным волосам и приготовилась ждать, пока собственное ровное дыхание не вернет спокойствие и самообладание.

Он пах чистотой, горячим солнцем, шафраном. Беатрикс прикрыла глаза и отдалась на волю новых, интригующих ощущений: твердое, напряженное, мужественное тело, утонувшие в массе пышных юбок колени.