Любовь во время чумы

– Расскажи мне, как это было? – робко заглядывая мне в глаза, девушка просила поделиться с ней историями из прошлой жизни, о которой почти не имела представления. И я описывал, приводя её в изумление и восторг: многомиллионные города, яркие вывески реклам, мгновенная телефонная связь и космические полеты – всё это не укладывалось в её голове.

Я очень любил наши тихие вечера – они напоминали мне о семье, о том времени, когда мы могли просто наслаждаться ужином, смотреть телек и не думать о том, подохнешь ли ты от неизвестной внеземной заразы. Каждый раз Белла всё больше открывалась мне, а я в свою очередь много рассказывал ей о своей жизни до катастрофы. К тому моменту Белла притащила сюда ржавую керосиновую лампу и мы могли видеть лица друг друга в оранжевом покачивающемся пламени.

– А у тебя была девушка там? – щёки Беллы залились алым румянцем, в мрачной серости окружающих стен выглядевшем чужеродно.

– Нет, что ты, я был ребенком! – я смутился от её вопроса.

– А сейчас? Сейчас тебя ждёт девушка под куполом? – Белла отчаянно отводила взгляд, а я не мог понять, отчего она так волнуется. Её чрезмерная эмоциональность и некоторые импульсивные поступки частенько ставили меня в тупик, я никогда не мог заранее предсказать, что она скажет или сделает. Это было необычно, совсем не так вели себя мужчины на нашей базе, и потому иногда пугало.

– Нет, нам запрещено контактировать. – Неужели у них иначе? Казалось, каждая клеточка моего организма напряглась в ожидании. – А у тебя есть парень?

– Нет, все боятся моего отца, - девушка грустно улыбнулась. – Да и из наших парней мне никто не нравится, они все… какие-то грубые.

– А не из ваших? – спросил я прежде, чем успел подумать.

Покраснев, кажется, до кончиков ногтей, Белла вскочила с импровизированной кровати и ринулась в сторону выхода, пробормотав невнятное: «Мне пора».

– Постой, Белла! – я неуклюже попытался встать и чуть не упал, опершись на больную ногу.

– Ох, - девушка подоспела мне на помощь.

– Прости, я не должен был спрашивать, - мне было так же неловко, как и ей.

– Всё в порядке, - ответила Белла. – Просто у всех моих подруг уже есть мужья, и мне было интересно, каково это…

Всё время, пока она говорила, я завороженно смотрел на её пухлые губы, казавшиеся вишнёвыми в полумраке рубки. То, как она их прикусывала, когда нервничала, иногда сводило меня с ума. Быть может, меня и вырастили в условиях строгости, и я понятия не имел, как вести себя с девушками, но генетическая память сделала своё дело, и я поступил так, как поступил бы любой мужчина на моём месте – поцеловал её.

Сперва я робко коснулся её губ - это оказалось похоже на прикосновение лепестков розы, лёгкое, почти невесомое. А когда её руки инстинктивно обвились вокруг моей шеи, я словно потерял контроль. Я жадно прижимался губами к её рту, пытаясь вобрать в себя всю его сладость. Словно путник, обретший воду, я не мог насытиться. Тонкие девичьи пальцы путались в моих волосах, мои – нежно сжимали её талию и округлые мягкие бёдра. В тот момент мы были единым целым. Ведомые первобытными инстинктами, мы растворялись друг в друге.

– Прости… Прости, я не должен был, - запинаясь, пробормотал я, с трудом оторвавшись от мягких губ. Запрет на общение с женщинами, годами воспитываемый в солдатах, сделал своё дело – я чувствовал себя ужасно, будто бы совершил преступление.

– Не извиняйся, - быстро ответила девушка. – Я приду завтра.

И всё. Белла ускользнула, скрылась в тёмном проёме двери, а я остался стоять, мучимый странным приятным покалыванием во всём теле, в кончиках пальцев, в местах, которыми мы невольно соприкасались. Запретность женщины не работала здесь: некому было проследить за исполнением правил, некому наказывать. И это знание кружило мне голову.

Этой ночью я не смог уснуть – каждый раз, когда веки смыкались, сознание услужливо рисовало весьма откровенные образы, которые могли бы стать продолжением нашего поцелуя. Ощущая болезненное напряжение в области паха, я ворочался с боку на бок, будучи не в силах избавится от него. Моя подушка впитала запах волос Беллы, и только он вводил меня в состояние крайнего возбуждения. Я начинал проникаться правильностью мысли о раздельном проживании мужчин и женщин на нашей базе.

Только под утро я смог забыться беспокойным сном, но тут же был разбужен мягким поцелуем в щёку.

– Доброе утро, Эдвард, - прошептала Белла мне в самое ухо.

Меня обволокло её природным ароматом, и предатель, сидевший у меня в штанах, болезненно заныл, напоминая о себе. Я рванул на себя одеяло, стараясь прикрыть возбуждение, но движение вышло неловким, и я едва не опрокинул керосиновую лампу, стоящую возле кровати. В результате наведённого сумбура я лишь привлёк внимание к своей проблеме.

– Я принесла завтрак, - Белла старательно отводила взгляд, а я заметил, что её волосы сегодня красиво уложены, а не собраны в хвост как обычно.

За едой атмосфера заметно улучшилась, исчезла неловкость, которая возникла между нами со вчерашнего поцелуя. Пока Белла рассказывала мне обычные утренние новости, вроде погоды и событий, произошедших в её общине, я сам не заметил, как положил голову к ней на колени, позволив её пальцам свободно скользить по своей груди. Мне было сложно понять свои чувства, я не сталкивался с этим прежде. Я был ребенком, когда началась катастрофа, и некому было научить меня премудростям взросления. Сейчас я стал зрелым мужчиной: накопленные гормоны руководили мной. Белла всё говорила и говорила, а я не мог отогнать навязчивую мысль, прочно засевшую в мозгу.

– Белла, ты мне нравишься. Как девушка, - я выпалил на одном дыхании то, что давно хотел ей сказать.

За спиной словно выросли крылья, я был готов взлететь от облегчения! Все эти мысли, взгляды, прикосновения… Всё это наконец обрело понятный смысл! Совершенно очевидно, что я влюбился. Хотя, безусловно, мне не с чем было сравнивать, но я был полностью в этом уверен. Всё моё представление о любви складывалось лишь из просмотренных фильмов и отношений родителей, и я помнил этот взгляд, которым мужчина смотрит на свою женщину, взгляд, которым я прямо сейчас смотрел на Беллу.

Он удивления она приоткрыла губы, похожие на распустившийся цветок, и я слегка приподнялся, чтобы коснуться их. Её глаза так и остались широко распахнутыми, но я не увидел в них страха или протеста, скорее любопытство и желание.

– Ты тоже нравишься мне, Эдвард. Как мужчина, - добавила она и рассмеялась, когда я прижался к её губам сильнее в порыве неподвластных и непонятных чувств. Теперь мне казалось, что мы парим вместе.
– Ты образованный и воспитанный, и смотришь на меня не как на свободную самку, а по-другому… С уважением. Ты заботишься обо мне.