Любовь во время чумы

До прихода Беллы оставались считанные минуты, и взглянув на импровизированный календарь, где каждый седьмой день был отмечен кружком, я пододвинул к себе рюкзак с вакцинами. Печально было осознавать, что я выживал столько времени за пределами купола только благодаря смерти товарищей – запас их вакцин увеличил время моего пребывания в шесть раз.

Привычно вытащив ампулу из специального отсека, я уже приготовился отломить кончик стеклянной ёмкости, чтобы вобрать в шприц огненно-красную жидкость, как вдруг меня пронзило тяжёлое осознание – а что если у ребенка не будет иммунитета, как у матери? Что если он унаследует его от отца?

Шприц выпал из рук. Сердце сжалось до размера булавочной головки. Глаза защипало от скопившейся влаги. Глупец. Идиот. Сколько лекарства я потратил на себя? Сколько дней жизни оно бы подарило моему ребёнку? Месяц. Целый месяц я был так слеп, заботясь лишь о своей эгоистичной потребности в признании меня отцом этого малыша, что совсем забыл о том, почему мы здесь. Никогда ещё я не чувствовал себя таким жалким и беспомощным. Никогда ещё мне не приходилось выбирать между своей жизнью и жизнью другого человека. Никогда ещё выбор не был так прост и очевиден.

– Привет, - тихо произнесла Белла, замерев на пороге.

– Завтра мы идём к твоему отцу, Белла, - чётко проговорил я. – Отказы не принимаются.

– Почему именно завтра? – робко спросила девушка.

– Я больше не буду колоть вакцину, - звенящая тишина наполнила каменное помещение. – Могу не успеть объясниться с ним.

– Что?..
– в голосе Беллы появились истеричные нотки. – Почему, Эдвард?!

– Подумай, Белла, что если ребёнок не унаследует твоего иммунитета? Что тогда?
– я пристально всматривался в её лицо, наблюдая за тем, как до неё постепенно доходит смысл моих слов. – Без лекарства он умрёт. Я не допущу этого. С оставшимися ампулами у тебя будет запас времени, чтобы добраться до базы. Я оставлю тебе карты и всё необходимое. Напишу им письмо. Ты уедешь туда с малышом, и клянусь, они позаботятся о вас. Конечно, там свои правила. Но вы оба будете живы и в безопасности. К тому же, твой иммунитет позволит создать вакцину, которая спасёт нашего ребенка и в будущем.

К моменту, когда я закончил речь, слёзы градом катились по её бледным щекам, блестящими каплями застывая на ресницах.

– Тогда давай уедем сейчас, вместе! – кричала девушка. – Почему мы не можем уехать прямо сейчас?!

– Потому что нас с тобой тут же разделят навсегда, - горько усмехнулся я. – А наш ребенок может даже не родиться – ты была права, я вовсе не уверен, что они станут бережно к тебе относиться. Если поедем сейчас, они могут замучить тебя до смерти ещё до родов! Нет, я не готов так рискнуть.

Понимая правильность моих слов, Белла не могла сдержать эмоций, и всё, что мне оставалось, это обнять её, умоляя не терять надежду.

Мы договорились, что утром следующего дня Белла придёт за мной, чтобы проводить к отцу. Тянуть дальше не было смысла – её живот становился заметен, его уже невозможно было скрыть.

***

Я распахнул глаза и увидел её обеспокоенное лицо, склонённое надо мной.

– Эдвард? – прохладной ладонью она коснулась моего разгорячённого лба. – Как ты себя чувствуешь?

– Так же, как выгляжу, - попытался отшутиться я, подозревая, что выгляжу сейчас особенно паршиво.

Всё тело горело и было покрыто ярко-алыми пятнами, глаза опухли и постоянно слезились, все суставы болели как у столетнего старика, а в местах расположения лимфоузлов наливались огромные волдыри. Со временем они покроют всю поверхность. Я помнил их на коже своей матери. Она ушла очень быстро, всего за пару дней.

– Эй, не плачь, - пальцами я вытер слёзы, скатившиеся из карих глаз.
– Это может быть просто грипп.

– Что такое грипп? – шмыгнула носом Белла.

– Ну, это обычная простуда – кашель, насморк, температура… - я всё время забывал, что она попала в этот мир совсем крошкой, поэтому не знала многих элементарных вещей. В новом мире выживших людей грипп исчез как явление, и о нём забыли.

– Постой, - её глаза загорелись надеждой. – Я приведу доктора, она скажет, как тебя вылечить!

– Белла, - но девушка уже скрылась в проходе, не дав объяснить, что уже слишком поздно.

Спустя примерно два часа, за которые я несколько раз забывался беспокойным сном, меня разбудили женские голоса.

– Вон он, Джейн, - прошептала Белла.

– О боже, - вошедшая женщина ахнула, прикрыв рот ладонью. – Я не видела такого уже давненько…

– Да, я знаю, Джейн, но умоляю тебя, сделай что-нибудь, - в голосе Беллы звучала боль. – Помоги мне вылечить его, прошу.

– Успокойся, Беллз, ты же знаешь, я сделаю всё, что смогу. Но… ничего не обещаю.

Потянулась бесконечная череда одинаковых дней. Моё состояние было тяжёлым, но оставалось, кажется, стабильным. В смысле, мне не было лучше, хуже уже быть не могло, но я почему-то не умирал. В редкие минуты бодрствования, когда мой мозг не был затуманен болезнью, я старался как можно больше говорить с Беллой и нашим малышом, раз за разом проговаривая её действия после моей смерти. Белла была уже на четвертом месяце, под свободной одеждой беременность ещё не была заметна, но когда она ложилась рядом со мной на матрасы, ставшие нашим супружеским ложем, и приподнимала свободную кофту, я мог беспрепятственно гладить и целовать округлившийся животик.

Изо дня в день Белла заботилась обо мне, приносила отвары, делала перевязки, чтобы избежать заражения крови, обтирала моё пышущее жаром тело, чтобы хоть немного сбить температуру. Раз в неделю меня осматривала Джейн – чаще отлучаться из общины она не могла, это вызвало бы подозрение. Белла же в их группе работала своего рода «поисковиком» - мотаясь по городу, находила новые источники одежды и прочих необходимых общине предметов быта, - поэтому все привыкли к её постоянному отсутствию.

Я перестал следить за временем, отсчитывая его лишь по растущему младенцу в утробе любимой. Я старался изо всех сил, постоянно проговаривая про себя, что не имею права сдаться болезни: от меня зависят как минимум две жизни, я должен победить. Не знаю, думали ли о чём-то подобном мои родители, но им это не помогло.

– Я умираю, - хрипел я, не в силах сделать ни одного глотка из поданной мне кружки – горло опухло.

– То, что ты не умер в первые три дня, даёт неплохой шанс на то, что ты выживешь, - объясняла Джейн, обтирая мою кожу неприятно жгущим влажным полотенцем.

Не знаю, что послужило причиной: оказался ли я просто достаточно сильным и здоровым молодым мужчиной, чтобы перебороть чуму, или повлияла вакцина второго поколения, ослабившая вирус, но я выжил. Наступил день, когда я, наконец, смог самостоятельно встать на ноги! Жар прошёл ещё не до конца, но я перестал ощущать себя раскалённой печкой, готовой поджечь всё вокруг. Радости Беллы не было предела, она танцевала бы, если б не мешал живот. В тот день она снова привела ко мне доктора Джейн и та подтвердила, что я иду на поправку. Я был ещё слишком слаб, чтобы думать о чём-то большем, но в тот вечер я не выпускал Беллу из объятий, неустанно целуя её истосковавшиеся по мне губы.

В ту ночь Белла ушла позже обычного, и меня не покидала тревога за неё. Хотя я знал, что вокруг нас на многие мили нет ни одной живой души, хоть и понимал, что она знает город как свои пять пальцев и не попадёт под обрушение, я боялся за её жизнь. Я боялся за нас: мы были так счастливы, не думая о том, сколько всяких причин могут нас разлучить – моя болезнь, её отец, военные. И даже силы природы.

****

– Просыпайся, Эдвард, - строгий тон вместо привычного мягкого поцелуя в небритую щёку.