Любовь языком иносказаний

Нет, я так не могу! Пускай даже ни у кого и нет таких мыслей, но сам факт того, что они возможны, убивает меня. Но что делать? Ехать домой, чтобы переодеться, уже поздно… Ларочка!

Воодушевленная найденным выходом, я поспешила в проектный отдел. Только что пришедшая Ларочка сидела, переобуваясь в туфли.

— Та кофта? — переспросила меня она. — Нет, еще не продала. — Она с энтузиазмом вскочила и достала из нижнего ящика своего рабочего стола пакет. — Нель, бери, это фирм'a!

При виде совершенно безвкусной кофты, за которую предстояло отвалить двадцать рублей, у меня окончательно испортилось настроение. Но я не могла допустить того, чтобы весь отдел потешался надо мной, появись я в леопардовой кофте. Честь для меня значит многое. Кроме того, если весь отдел поймет, что я своей кофтой призываю Наиля к действию, то все сотрудники будут ждать своего действия от Наиля, в противном случае готовые обвинить его в робости и отсутствии духа. Чтобы избежать подобных негласных обвинений, Наиль, конечно, попытается что-то предпринять, но… Простите, но подачки и следствия обязательств я не принимаю. Боже, зачем я вообще затеяла эту «леопардовую» историю? Все из-за желания открыться Наилю…

— Ларочка, ну скинь хотя бы немного, и я возьму, — просила я секретаршу.

Однако, Ларочка словно чувствовала, когда человек заходит к ней с уже твердой уверенностью купить вещь и в таких случаях никогда не уменьшала цену.

— Неля, я бы с удовольствием, но не могу, понимаешь? Я бы тебе вообще ее бесплатно отдала…

— Хорошо, я беру, — оборвала я поток ее слов и полезла в кошелек. Больше всего не люблю лицемерие. В жизни и так многое оказывается не таким, каким представлялось.

— Ты не пожалеешь, я гарантирую! — снова включилась Ларочка. — Я однажды даже по телевизору видела как блондинка из «АББЫ», Анни-Фрид, в точно такой же кофте выступала, правда!

Я метнула на Ларочку недоверчивый взгляд.

— Нет, действительно Анни-Фрид выступала в такой кофте! — снова принялась убеждать меня она. — Я вообще всех американских певцов знаю.

— «АББА» из Швеции, вообще-то, — поправила ее я.

— А, какая нам разница, живем тут как… — от горечи она даже не договорила фразу, и только протянутые деньги смогли ее оживить. — Нель, а тебе еще тушь для век «Елена» не нужна?

Она что, издевается надо мной?

Я поспешила в женский туалет, чтобы переодеться. За этим занятием меня застала там Ульяна.

— Батюшки, Нелли Ивановна у нас сегодня для кого-то принаряжается, — пропела она своим сладко-ядовитым голоском.

Я поспешно продела вторую руку в рукав новой кофты, выпростала волосы из-под воротника и оценивающе поглядела на свое изображение в зеркале.

— Это только для себя, — как можно более невозмутимо ответила я.

— Женщины всегда одеваются для мужчин, — назидательным тоном произнесла Ульяна, закрывая дверь в будочку.

«Только если нужный мужчина это оценивает,» — хотела добавить я, но предпочла поторопиться в свой отдел, где провела очередной тоскливый день, не явившийся в моей жизни ничем, кроме как одной из многих ступенек к будущему.

Глава шестая

Будничный вечер. Ужин, газеты, диван, телевизор, телефон, еще один ужин, снова сплетни по телефону, опять телевизор, затем постель, заведенный будильник рядом, зеркало в ванной, ночная сорочка, темнота. И так всегда.

От такого образа жизни мне хочется в отчаянии закричать, но, к сожалению, даже это ничего не изменит.

Сегодня вечером я почувствовала, что просто задыхаюсь в своей квартире. Тихая, размеренная жизнь, спокойный характер заставляют меня иногда, видимо, для равновесия, выкидывать безумные штучки. Так и сейчас. Несмотря на то что время было уже одиннадцатый час, и на улице из-за замедленного зимнего ритма жизни стояла почти ночь, я, наспех одевшись, выскочила на воздух. Я даже не задумалась о том, что это опасно — выходить одной ночью на улицу. Просто мне было необходимо хотя бы что-то изменить в привычном течении жизни, почувствовать свободу.

На улице меня сразу же успокоила погода. Было по-вечернему тихо, чистые снежинки тактично и ненавязчиво опускались к земле, заволакивая тротуары пышным белоснежным налетом, дорожные фонари излучали мягкий свет, редкие прохожие, оказавшись вне массы, превращались в неповторимых людей.

Я шла медленно, засунув руки в карманы куртки, наслаждаясь окружающим меня спокойствием и умиротворением. Ночью город был совершенно другим, нежели днем. Казалось, суета и тревоги отступили навсегда… И вдруг на меня накатило счастье! Я уже не видела ни одной проблемы в своей жизни, спокойствие природы словно говорило мне, что я не должна волноваться, что все у меня еще будет, и приду я к этому, сумев сохранить душевную чистоту, и оттого буду счастлива вдвойне!

Мне стало очень хорошо от этих мыслей, радость и гармония появились во всех фибрах моей души, в каждой клетке моего тела. Кто сказал, что счастья не бывает? Вот оно, во мне, просто пришло, хотя я и не прилагала к этому усилий! Для этого даже не потребовалось, чтобы в моей жизни что-то изменилось, просто счастье сказало: «Пора тебя побаловать!» и появилось. Как это здорово, просто идти по ночному городу, никуда не спеша и ощущая душевное равновесие!

Сзади себя я услышала заливчатый детский смех. Меня тут же обогнала молодая семья из родителей и маленького ребенка. Затянутый в теплую одежку мальчик, смеясь и оборачиваясь, бежал вперед, а его папа, согнувшись и крича «Сейчас догоню!», имитировал погоню за малышом, мама же шла за ними следом, неся на себе солидность гордой матери и радость счастливой женщины.

Семья, ребенок… Хотя у меня и был повод для зависти, ее даже не могло возникнуть во мне, я лишь от всей души желала этим людям счастья. А еще больше хотелось уберечь их чистого и наивного ребенка от всех несправедливостей и ударов жизни, хотя я, конечно же, понимала, что этот ребенок все равно, когда вырастет, столкнется с трудностями, но от этого защитить его почему-то хотелось еще больше.

Молодая семья уже скрывалась из поля моего зрения за углом квартала, видимо, они возвращались из гостей домой.

«Меланколие, дульче мелодие…» — приглушенно неслось пение Софии Ротару из открытой форточки в пятиэтажке, мимо которой я проходила.

Действительно волшебный вечер… если бы я еще вдруг встретила сейчас Наиля…

— Привет, — раздалось вдруг справа от меня.

Я быстро повернула голову: знакомая ироничная улыбка, по-доброму насмешливый взгляд — он догнал меня сзади!

— Привет, — нежно улыбнулась я.

Он, видимо, хотел спросить меня что-нибудь типа: «Не боишься идти так поздно одна?», но моя откровенная улыбка отмела все традиционные вопросы, не оставляя нам никакого другого выбора, кроме как раскрыть свои чувства. Сначала мы шли в напряженном молчании, затем вдруг посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись от того, что все и без слов стало понятно. Закончив смеяться, мы опять замолчали. Это молчание вдруг стало каким-то очень серьезным и рвущим сердце.

— Ты ведь измучила меня, — вдруг отрывисто произнес Наиль.

— А ты думаешь, что ты меня нет? — тихо ответила ему я.

— А разве да? — он косо взглянул на меня.

— А ты что не видел? — еще тише произнесла я, ответив на его взгляд.

— Видел.

— Ну вот, — после паузы сказала я только для того, чтобы заполнить возникшее молчание.

Мы продолжали идти вместе.

Я вдруг снова засмеялась и, словно не веря своим глазам, еще раз посмотрела на Наиля.

— Боже мой, как это все смешно!