Любовница бури
Шрифт:
Значит, допрос.
Когда в помещении появился Шварц, Поль продолжала буравить взглядом кровавый след. Монстр в маске остановился на небольшом расстоянии от девушки, и некоторое время разглядывал ее молча. Арестантка уже успела предположить, что ее новый палач глухонемой, когда он наконец-то заговорил.
– Твои друзья из сопротивления пытались выйти с тобой на связь? – спросил мужчина низким глухим голосом, сильно искаженным железом маски. Вопреки представлениям многих заключенных голос этот был все-таки человеческим, и точно не принадлежал какому-то мистическому чудовищу, которое рисовала богатая фантазия узников.
Значит, человек. Такую версию заключенные также не омтетали, представляя его изуродованным так, что приходилось скрывать свою внешность.
Поль с интересом разглядывала
Почему все-таки другие нацисты не носят таких приспособлений? Да и вообще одежда монстра сильно отличалась от привычной глазу военной формы с нашивками. На поясе не было видно кобуры с оружием, зато из-за спины выглядывала рукоять чего-то, смутно напоминающего самурайский меч.
– Как бы они это сделали, по-вашему? – язвительно откликнулась она и тут же отругала себя за этот выпад. Этот жуткий человек явно не тот, с кем можно позволять себе проявлять характер. Поль ждала удара, но его не последовало. Монстр только хмыкнул.
– Хорошо, - сказал он, - что тебе известно о готовящейся операции в Тулоне?
– Ничего, - невозмутимо ответила Поль, хотя в действительности именно предстоящий там маневр стал причиной их разлуки с Паскалем. И ее попадания в застенки, конечно. Но она совершенно не планировала делиться этой информацией.
Она вообще изрядно доставляла проблем всем палачам, умело изображая пустоголовую дуреху, не вникавшую в действительно важные дела сопротивления. Врала, что занималась только листовками, хотя прекрасно понимала, что у гестапо уже давно собрано на нее внушительное досье. Удивительно, что ее вообще отправили в концлагерь, вместо того, чтобы просто повесить где-нибудь на столбе в Париже в назидание остальным партизанам.
Монстр вытянул руку в перчатке из грубой кожи и коснулся виска девушки. Поль вздрогнула, как от удара, потому что ждала куда менее… деликатного прикосновения.
За время продолжительных допросов она уже не удивлялась никаким методам, но все они в основном строились на грубой силе. Или на психологическом насилии, когда на ее глазах еще более жестоко и изощренно пытали ее друзей и коллег. И все же Поль зря недооценила методы монстра и жуткие сказки, которые рассказывали о нем заключенные.
Она почувствовала что-то странное, чувство, прежде ей не знакомое. В физическом плане это проявилось как тупая, пульсирующая в висках головная боль; словно ей засунули металлический штырь под кожу и медленно поворачивают прямо в мозгу. В ментальном… она не могла понять, что происходит. У нее было ощущение чужого присутствия в голове. Теперь практически вся ее жизнь стремительно проносилась перед глазами, как тогда в темном подвале, где она просидела бесконечное количество времени. Поль попыталась сопротивляться, представила себе черный ящик, в который отчаянно запихивала все важное и ценное, заменяла одни воспоминания другими, мыслями, картинками… И что-то произошло, она словно распахнула какую-то потайную дверь и боль резко ушла. Ее начали наполнять совсем другие эмоции, совсем другие мысли; не ее, чужие. Бесконечное чувство одиночестве. Сжигающий изнутри гнев. Страх.
Монстр вдруг отдернул руку, словно обжегся. Пытка резко прекратилась и теперь Поль растерянно моргала, не в силах понять, что только что произошло.
– Глупая девчонка, - пробормотал мужчина, и в его голосе прозвучало явное недоумение, - не пытайся сопротивляться.
Поль сделала удивительное открытие: он испуган, по-настоящему растерян. Широкие плечи часто вздымались от судорожного дыхания, кулаки в перчатках сжались.
Монстр отошел на несколько шагов в сторону, отвернулся к арестантке спиной и сделал то, чего она меньше всего ожидала. Снял шлем, который, видимо, мешал мужчине нормально отдышаться. Девушка увидела густые черные волосы и удивилась тому, что нацист не был белокурым арийцем, как все остальные военные старших чинов. Когда он обернулся, Поль растерялась окончательно – эта внешность совершенно не вписывалась в те стандарты, которые были эталоном для идеологов
Третьего Рейха. Длинный нос, крупные черты лица, угольно-черные глаза, россыпь родинок на бледной коже. Непостижимо, но вопреки всем страшилкам и фантазиям заключенных, монстр оказался удивительно молод, и хотя возраст точно определить было сложно, выглядел он практически мальчишкой, не многим старше Поль и ее друзей. И, конечно, не был изуродованным чудовищем.– Ты еврей? – вырвалось у ошарашенной девушки, - поэтому прячешь лицо под маской?
Она тут же отругала себя за эту вольность. Но вид этого эмоционального лица стер какие-то границы и Поль на мгновение даже забыла, что находится на допросе. И о том странном, что произошло несколько минут назад, когда монстр каким-то непостижимым образом вторгся в ее разум.
– Завербовать меня решила? – рявкнул мужчина, явно оскорбленный ее предположением, - да как ты смеешь!
И он снова протянул руку к виску девушки. Поль попыталась увернуться, но второй ладонью Шварц надавил ей на плечо, удерживая на месте. Боль в висках вернулась с новой силой, но в этот раз Поль уже оказалась к ней готова. Она сжала зубы и постаралась не думать вообще ни о чем. Монстр зарычал и, отдернув руку, попятился.
– Ты расскажешь мне, все что знаешь, - приказал он, по-прежнему тяжело дыша.
Поль почувствовала, как его голос пробирается к ней в голову, пытаясь навязать волю своего хозяина. Она даже открыла рот, готовая, начать говорить, но пересилила себя и до боли прикусила губу. От напряжения на глазах выступили слезы.
– Ты можешь мне сопротивляться, - ошарашенно констатировал Шварц, - как это возможно? Кто ты такая?
Поль не знала что сказать, потому что сама толком не понимала, что происходит. Она по-прежнему не верила во все эти мистические фокусы, хотя теперь увидела их своими глазами. Вернее, испытала. Голова была готова взорваться от нарастающей мигрени и попыток уместить там то, что никак не укладывалось в картину понимания мира девушки.
Тем временем монстр нахлобучил шлем обратно и вышел в коридор. Она отдаленно слышала его голос и ждала уже возвращения, но в дверях появились охранники. Ее отцепили от кандалов и вытащили в коридор, грубо проволокли и бросили в другую темную тесную комнату. Там Поль просидела до вечера, в барак ей позволили вернуться глубокой ночью.
В помещении было темно и жутко холодно, ветер принес с Пиренеев тяжелые тучи, полные снега и дождя и капли монотонно моросили по крыше. Двигаясь практически наощупь, Поль отыскала лежанку Кэт и устроилась рядом с подругой, накинув сверху кусок холщовой ткани. Они еще в первую ночь обустроили так свой быт – решили, что спать в обнимку будет теплее, а мешок, выделенный для Поль, использовать как одеяло. Жаль, что Сюин разместили в другом бараке.
Ох, чего нафантазировал бы себе Паскаль, узнав, что девушки проводят ночи вместе! Сколько раз в Париже во время их посиделок еще в мирное время, он намекал, что хотел бы увидеть подруг целующимися или разделившими постель. Американку Кэтрин, имевшую весьма вольные взгляды, эта мысль веселила и в какой-то степени даже воодушевляла, а Поль смущала до невозможности. Она и с мужчиной то никогда не была, уж тем более с женщиной. Хотя в Париже это было очень распространено.
– Полли? – Кэт с готовностью обняла подругу и погладила по короткому ежику волос на голове, которые только начинали отрастать, - мне сказали, что тебя водили к Монстру.
Кэтрин шептала очень тихо, чтобы не услышали соседи по бараку и не полезли с вопросами. Еще не хватало привлечь внимание надзирателей, развернув бурную активность посреди ночи. Поль уткнулась носом в шею подруги.
– Да, - подтвердила она, - это… это было странно.
– Что он с тобой сделал? – даже приглушенный голос Кэт звучал очень грозно. Она готова была вскочить с постели и отправиться разбираться с обидчиком Поль голыми руками, плевав на то, что за это ее, вероятнее всего, без промедлений бросят в газовую камеру. Вопрос в какой-то степени показался Поль смешным, потому что за время, прошедшее с момента, когда она попалась в лапы врагов, с ней делали столько всего ужасного, что она уже могла бы написать свою энциклопедию пыток. Хотя вот читать мысли у нее пытались впервые.