Любовница отменяется, или Тренчкот

– Юля, но это законы мерчендайзинга! – просветила меня Нонна. – Вы, покупатели, хитрые козявки. Набиваете траекторию и норовите двигаться только по ней. При этом покупаете одни и те же продукты. Изо дня в день.

– Но если нам другие не нужны?!

– Так надо себя как-то заставлять! Производитель уродуется, изобретает, я расширяю ассортимент, а вы цепляетесь мертвой хваткой за привычную баночку с кукурузой и ничего другого даже попробовать не желаете! Ну, а когда происходит перестановка секций, в поисках привычных товаров покупателю приходится бродить по залу, отклоняясь от накатанного маршрута. Возможно, он обратит внимание на незнакомый товар и купит его.

– Короче, меня это бесит.

– А как это бесит персонал! Они же опупевают, перекладывая товар с места на место каждые две недели. Как бы то ни было, приемчик работает.

– Значит, перестановки будут продолжаться.

– Да, смирись. Но если ты скажешь, какой «Колибри» будешь посещать постоянно, ради тебя я прикажу ничего там не менять целый год.

Я удивленно посмотрела на Нонну. Вот это подвиг! Ради дружбы она готова пренебречь законами мерчендайзинга! Какая самоотверженность!

– Нонна, милая…

– А какой шустрый мальчуган рекламировал «Редфилд», ты заметила?

– О, да. Парнишка далеко пойдет.

– Однозначно. Шагая по дамским трупам. С первого взгляда ясно – стажирующийся козел.

– Нонна, не ругайся! И потом, он еще не козел.

– Я и говорю: стажирующийся.

– Ну, я бы сказала – начинающий козлик. Игривый и прыгучий.

– Весьма прыгучий. Как он на меня ловко запрыгнул!

– Это ты на него запрыгнула, моя дорогая!

– Вообще-то я пыталась обнять тебя. Но загадочным образом слилась в объятиях с этим сперматозоидом. А вокруг, словно салют, летали коробки с чаем. Нет, у юности особое очарование, – мечтательно произнесла Нонна и вздохнула. – Что ни говори, а приятно пообниматься с несовершеннолетним пупсом.

– Я думала, ты влюблена в Романа.

– Влюблена! Да! – призналась Нонна. – Рома – удивительный. Но при чем здесь он?

– При том.

– Знаешь, в последнее время он стал каким-то нервным.

– Роман?

– И о чем-то грустит. Ты, Юля, случайно не обратила внимание?

– Я думала, мне показалось. Но ты права. С Романом Алексеевичем что-то не так. Он словно томится.

– Чего ему томиться, а? Он не борщ и не уха. В чем проблема-то? Слишком много взял на себя? Я его эксплуатирую? Но раньше весь мой воз я тянула одна. И ничего, справлялась! Неужели мужику не под силу половина?

– Думаю, дело не в работе. Словно червь какой-то точит нашего Рому.

– Ты меня пугаешь, Юля.

– Я имею в виду червь сомнений.

– В чем ему сомневаться? Сейчас у него есть все – работа, полномочия, шикарная зарплата. Любимая женщина тоже есть. О чем еще мечтать?

– Ты у него не спрашивала?

– Нет.

– Ну, тогда ты ничего и не узнаешь.

– А если спрошу – тем более.

– А сама советовала расспросить Никиту о блондинке, с которой он обнимался на улице! Получается, я зря это сделала? Выходит, правдивый ответ партнера еще более отдаляет от истины, нежели его молчание?

– Юля, ты это… Давай расслабься! Сейчас поедем ко мне, и я покажу тебе умопомрачительные вещички из Милана.

– Угу, – кивнула я и зубами надорвала пакет с беконом. Ресторан отменяется, а я вот-вот умру с голоду. – Откуда миланские обновки?

– Съездила. На два дня, – пояснила Нонна.

– Когда?

– Только что.

– Ничего себе.

– Ирина меня бросила, о моем гардеробе не заботится. Ходить не в чем. Пришлось самой заняться. Я таких вещичек привезла – закачаешься!

– Как это тебе ходить не в чем? Ирина набила твои шкафы под завязку сплошным эксклюзивом.

– Ну да. Но после этого я прибавила пять килограммов. Я тебе говорила.

– Пять килограммов?! Не говорила.

– Говорила! Ты прослушала. И чего бы я металась между японской диетой и Аткинсом? Да я просто в ужасе! Пять кило прилипли молниеносно, присосались к попе, как пиявки.

– Наверное, от хорошей жизни, – улыбнулась я.

– Конечно! Роман с Романом так на меня повлиял. Ты подожди лопать бекон, мы сейчас с тобой отлично пообедаем.

– Ты же решила не ехать в ресторан?

– Посмотрите на нее! Эта девица обедает только в ресторанах! А банальный салатик оливье и киевская котлета размером с ляжку мамонта тебя не устроят?

– А… Просто я привыкла, что ты таскаешь меня за собой по ресторанам, как чемодан.

– Да, верно. Но моя кухарочка сегодня расстаралась, – мечтательно произнесла Нонна.

– Наверное, у тебя роман не с Романом, а с кухаркой. Отсюда и пять лишних килограммов.

– Еще есть яблочный пирог с грецкими орехами, – булькнула Нонна. Ее слюни уже капали на руль «Лендкрузера».

– Уволь кухарку, – посоветовала я. – Это станет лучшей диетой.

– Как ты жестока!

…Вновь после перерыва очутившись в Нонниной квартире (кроме загородной резиденции ей принадлежали шикарные апартаменты в центре города), я с удовольствием осмотрелась. Убежище подруги выглядело роскошно. Я вспомнила покои Эльмиры Кумраевой, и меня одолел приступ тщеславия.

Вот вам всем!

Мы с Нонной круче!

А Нонночка, надрываясь, несла вешалки с одеждой – готовила дефиле.

– Надюша, грей нам обед! – зычно, с добрыми ленинскими интонациями, крикнула она в сторону кухни, заметив в моей руке коржик. – Да брось ты его! И не вздумай здесь курить! – грозно рявкнула бизнес-леди. – Знаю я тебя.

Похоже, Милан подвергся ошеломительной атаке. Все, что было не прибито гвоздями, Нонна из города вывезла. И ей хватило двух дней!

– В аэропорту мне вернули солидную сумму в качестве tax-free. Но не успела я порадоваться, как тут же сбарабанили в пять раз больше за перевес. А потом я летела домой в полупустом самолете. Где справедливость?! Ну, как тебе это?

Нонна приняла эффектную позу. На ней красовалось нечто блестящее, перетянутое золотыми аксельбантами, – в общем, концертный костюм певицы Жасмин. Но у Жасмин хватает ума надевать такое только на сцену. А насчет Нонны я не была уверена. Глаза у нее горели счастьем и восторгом.

– Обалдеть, правда? Щас еще один покажу.

Демонстрация итальянского ужаса прервалась с появлением Надюши. Она пригласила нас в столовую.

– Ладно, потом продолжим. А тебе, Юль, я привезла пуловер.