Любовница Волка
Шрифт:
Здесь что-то не так, подумала я, чувствуя, как сердце колотится в груди. Что-то здесь очень не так.
Вали вытащил меч из ножен, висевших у него на спине. Огромный клинок мерцал синим в угасающем свете. Он закрутил его в большой петле над головой, и тот зашипел в холодном воздухе. Мой желудок яростно сжался. Внезапный порыв ветра закружил замерзшие кристаллы вокруг Вали, поднимая его волосы с затылка, наполняя воздух между нами.
Я попыталась закричать, но слова застряли у меня в горле. Вали шагнул в темноту пещеры, выпрямив спину и высоко подняв
***
Я вздрогнула, когда чья-то рука легла мне на плечо.
— Ты в порядке? — спросил папа.
— Да, — пробормотала я, борясь с приливом адреналина, захлестнувшим тело. — Прости. Я заснула.
Папа бросил на меня странный, оценивающий взгляд. Машина остановилась, и я увидела сквозь ветровое стекло металлические стены авторемонта «Макдоналд». В желтом свете прожектора за гаражом отец выглядел старым и усталым. Я улыбнулась, чтобы показать ему, что я в порядке, но все мое тело было холодным, а руки дрожали.
— Это был всего лишь сон, — сказала я почти про себя.
Но ведь с Вали это никогда не было просто сном, не так ли? Я нащупала щеколду на двери. Холодный воздух хлынул внутрь машины, обжигая щеки.
— Давай войдем, — сказала я, пытаясь одарить отца широкой, ободряющей улыбкой.
Вместе мы поднялись по скользкой ото льда подъездной дорожке от папиной мастерской к дому. Рождественские огни мерцали вдоль перил крыльца родителей. Было так холодно, что снег скрипел под нашими сапогами. Папа придержал для меня дверь. В доме пахло точно так же, как я помнила, пьянящая смесь древесного дыма и жареного лося, и часть панического страха от сна начала исчезать из тела.
— Ужин будет готов, когда ты переоденешься, — сказала мама, выходя из кухни, чтобы обнять меня. — Лось, картошка с огорода, а печенье из магазина.
Я глубоко, прерывисто вздохнула, пытаясь забыть высокое, изящное тело Вали, размахивающее сверкающим синим мечом над головой. И исчезновение его в зияющей черной пасти пещеры.
— Спасибо, — слабо сказала я. — Звучит восхитительно.
После ужина я долго принимала горячий душ и спустилась вниз, чтобы присоединиться к родителям и выпить стакан скотча на диване рядом со сверкающими огнями рождественской елки. Мама развесила по каминной полке и вокруг своего огромного позолоченного герба в виде Флер-де-Лис древние нити многоцветных огней с большими выпуклостями. Папа — шотландец, правнук Макдональда из Хайленда, а мама — француженка.
Когда я росла, мама сказала мне, что ее бабушка Клэр происходила из королевского ветви Орлеана, которая бежала из Францию во время Революции. Я никогда ей особо не верила: наша маленькая бревенчатая хижина в глубине лесов штата Мэн была чертовски далека от Версаля. Но на моем первом свидании со знаменитым профессором литературы Барри Ричардсоном, после того как мы открыли вторую бутылку вина, я рассказала ему, что происхожу из королевской французской семьи Орлеан. Похоже, он был впечатлен. По крайней мере, он был достаточно впечатлен, чтобы пригласить меня к себе домой в тот вечер.
Когда год спустя я познакомилась с семьей Барри в их огромном белом доме с видом на Атлантический океан, Барри представил меня как Карен Макдональд, родственницу королевской Орлеанской семьи Франции. Как будто это могло компенсировать бревенчатую хижину, акцент Мэна, тот факт, что я могла управляться
с бензопилой и менять масло в пикапе. На его родителей я не произвела особого впечатления. Ни тогда, ни в последующие годы.Я покачала головой и сделала большой глоток виски, чтобы избавиться от Барри Ричардсона.
— Мама, — сказала я, — ты можешь наполнить носки.
Мама сидела у мигающих угольков костра и вязала. Она потрясенно посмотрела на меня.
— Ты же знаешь, что Санта не придет, пока ты не заснешь!
Я рассмеялась.
— Мама, мне тридцать семь лет!
Она улыбнулась, но не двинулась с места.
— Итак, дорогая, ты встречаешься с кем-то особенным там, в Монтане?
Мне удалось подавить стон еще одним глотком виски. По крайней мере, она дождалась окончания ужина, чтобы заговорить об этом.
— Э-э, нет, не совсем так.
— Не совсем так? — спросила она, перестав вязать, что было плохим знаком.
Я одним глотком допила виски, стараясь тщательно подбирать слова. Конечно, я не встречалась с Вали. Я не видела его уже месяц, с того самого утра, когда проснулась в его объятиях, завернутая в меха посреди Йеллоустона. В груди у меня все сжалось. Я попросила его пойти со мной домой.
И он ответил: «Нет».
— Это конец истории, — прошептала я.
— Что? — спросила мама. Теперь оба моих родителя смотрели на меня во все глаза.
Кровь прилила к щекам.
— Пожалуй, я пойду спать, — сказала я, вставая и преувеличенно потягиваясь. — Ну, знаешь, чтобы Санта мог прийти и наполнить носки.
Мама нахмурилась, и я почувствовала укол вины за то, что подвела ее.
Но, честно говоря, что, черт возьми, я могла сказать, чтобы объяснить кто такой Вали?
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Через три дня я уже была в аэропорту, возвращаясь домой с новенькой вязаной шапочкой, шарфом и варежками ручной работы, а также аварийно-спасательным набором для машины, благодаря Санте. Не то чтобы я жаловалась. Я подарила родителям подарочные сертификаты их любимой закусочной и месячную подписку на клуб «Портлендского мини-пива». Семья Макдональдов была очень практична.
Мне пришлось лететь тремя разными рейсами из Бангора штата Мэн, в Бозмен штат Монтана. Конечно же, я застряла в О’Хара и провела все четыре часа, яростно отправляя Джону свои заметки для заседания факультета, которое теперь собиралась пропустить. Затем мне пришлось бежать через весь Международный аэропорт Денвера, чтобы сесть на крошечный винтовой реактивный самолет, направлявшийся в Бозмен. Это был последний рейс в этот день, и все в самолете выглядели либо раздраженными, либо измученными. Либо и то, и другое.
Я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза…
***
Я оказалась в Йеллоустоне. Была ночь, и Луны не было видно. Даже звезды казались блеклыми, будто тьма, выплескивающаяся из уст огромной, нависшей передо мной пещеры, каким-то образом прокрадывалась по небу, затмевая искры света.
— Вали? — прошептала я в темноту.
Ответа не последовало. Запах гари витал в воздухе, обжигая ноздри. Я шагнула к пещере.
— Вали? — позвала я.
Мой голос эхом разнесся по открытому пространству, звуча гораздо громче, чем следовало бы. Казалось, весь мир дрожит, затаив дыхание.