Любовники по наследству
Шрифт:
Та не откликнулась. Горничная исчезла в кухне. Через полчаса оттуда потянуло запахом жареной курицы. Наконец горничная закончила стряпню и вернулась в комнату. Она не решалась зажечь свет и стала в темноте собирать сумки. Споткнулась о стул, ойкнула.
– Разбудила? – беспокойно спросила она зашевелившуюся на диване Свету. Та подняла голову.
– Уходишь?
– Да пора мне… – шепотом ответила горничная. – Свет-то можно на минутку зажечь?
– Давай.
Под потолком вспыхнула запыленная дешевая люстра. – Света зажмурилась – электричество резало воспаленные, опухшие глаза. А горничная только теперь хорошенько рассмотрела, как изменилась за эти дни, проведенные взаперти, ее подопечная – теперь она казалась сорокалетней женщиной, причем женщиной нездоровой. Отечное бледное лицо, черные синяки под глазами, безвольно отвисшие уголки рта. Невыразительный, прячущийся от света взгляд покрасневших глаз. Свалявшиеся,
– Что?! – хмуро сказала она. – На мне картинок нет. Нечего рассматривать…
– Ты в зеркало давно смотрелась? – шепотом сказала горничная. – До чего ты себя довела?! А еще хотела, чтобы я выпивку принесла! Не дождешься!
– Не надо выпивки, – кротко сказала Света.
– То-то, – недоверчиво сказала горничная, пристально глядя на нее. – Сама, видно, поняла.
– Поняла-поняла, – нетерпеливо сказала Света. – Погаси свет.
Горничная собрала сумку и нажала выключатель. Комната снова погрузилась в сумерки.
– А зачем выходить? – всполошилась горничная. – Чего придумала?
– Ох, девка, – жалостно сказала горничная, выходя из квартиры и запирая за собой дверь.
Как только шаги затихли на лестничной площадке, Света выбралась из постели. Зажгла свет, поморгала опухшими глазами и стала шарить по комнате в поисках одежды. Нашла ее в ванной. Одежда была уложена в стиральную машину и представляла собой комок несвежих, измятых вещей. Но Света не обращала внимание на это, для нее главным было что-то нацепить. Чертыхаясь, натянула колготки, которые тут же треснули и порвались. Влезла в измятую светлую юбку, которая теперь оказалась велика в талии – так она похудела за эти дни. Туфли и плащ отыскала в прихожей. Оделась, яростно причесалась, выдирая клочья спутавшихся волос. С усмешкой заглянула в косметичку, быстро подрумянила скулы, накрасила губы. За глаза решила не браться, чтобы не расстраиваться. «Кому не нравится, пусть не смотрит!» – злобно сказала она, глядя в зеркало. Измятую купюру разгладила и сунула в карман. Потом, вооружившись шпилькой для волос и маникюрными ножницами, присела на корточки перед замками. Ключей от квартиры у нее не было. Несколько попыток закончились неудачей, но в конце концов ее упорство и ловкие руки победили неподатливые старые запоры. Дверь была открыта. Она засомневалась, удастся ли ей закрыть, но в конце концов решила не обращать на это внимания. «Пятый этаж, не проходной, – думала, выходя на площадку. – И вернусь я скоро». Ей вспомнилось, что недалеко от дома, на автобусной остановке, было несколько киосков, и в одном из них надеялась найти то, что нужно. «Мартини, – думала она, спускаясь по лестнице. – Совсем немножко… Ну, пожалуй, грамм сто… Нет, двести… А потом – спать. А завтра… Завтра настанет мой день!»
На улице оказалось не так темно, как в комнате, где свет в окно не пускала опущенная штора. Было шесть часов, начало седьмого. Накрапывал дождь. Она подставила ему лицо, почти радуясь ласке мелких моросящих капель.
На остановке толпились люди, ожидая автобуса. На женщину потрепанного и испитого вида никто не обратил внимания. В первом же попавшемся киоске оказалось сухое мартини. Она купила бутылку, запахнула ее в плащ. У нее осталась сдача. Она повертела деньги в руках, и взгляд ее упал на жетончики для таксофона, выставленные за стеклом киоска. Почти не сознавая того, что делает, купила парочку. Страшная тоска сжала ей сердце. К ней примешивалось еще одно чувство, которое она легко узнала – уж слишком близко она с ним познакомилась за годы жизни с Вадимом. Ревность. Она обвела взглядом остановку, и в глаза ей бросился телефон-автомат под изогнутой крышей из прозрачного пластика. Неуверенными шагами она направилась к нему. Натолкнулась по дороге на пожилого мужчину, который тут же отреагировал: «Набралась!» Обернулась, горько сжала губы. Подойдя к автомату, постояла перед ним, сжимая в руке жетоны. «Это безумие. Она к телефону не подойдет… Вечер, он должен быть дома… Он всегда дома в такое время… Поднимет трубку. Зачем тебе это? Ты сходишь с ума!» Она хотела отойти от автомата, но искушение было слишком велико. Уговаривала себя: «Прояви же характер! Хоть раз прояви! Ты же мстить ему собралась! А как же отомстишь, если даже теперь… Даже теперь, когда еще ничего не сделала, хочешь только услышать его голос! Что же будет, когда дойдет до дела? – Она горько усмехнулась, досадуя на себя. – Разве ты сможешь? Вот, посмотри на себя – он растоптал тебя… Убил… А ты? Ты стоишь здесь, как дура, бутылку под полой держишь, и дрожишь от желания позвонить ему. На что ты надеешься? Что он заплачет, скажет: „Все понял, раскаялся, вернись ко мне?“ Ты сама знаешь, это глупость. Ты теперь там, откуда не возвращаются. Где нет иллюзий. Отсюда начнется твоя новая жизнь. И в этой жизни не будет
его. Запомни. Смирись. Не смей туда звонить, даже затем, чтобы услышать, как он скажет: „Алло!“ Знаю я тебя! Ты в этом простом „алло“ всю ночь потом будешь отыскивать раскаяние, ожидание… Тебе покажется, что в этом его „алло“ была надежда услышать твой голос… Ты сама так хорошо научилась себя обманывать за все эти годы, что ему не часто приходилось это делать… Если он ошибался, ты его прощала. Если он тебя отшвыривал, прощала. Если он над тобой издевался, гнал прочь, а потом милостиво разрешал остаться на какое-то время – ты снова прощала! Он убил тебя – ушел, отвернулся… А ты?! Ты простила его!»– Вы звонить будете? – спросил мужчина, терпеливо ждавший своей очереди у таксофона.
– Нет, – коротко ответила она, глядя на него. Отвернулась и пошла прочь. Жетоны бросила в лужу.
Дождь становился все сильнее, теперь это был уже почти ливень. Она ускорила шаг, заплутала в похожих домах, едва не потерявшись, потом все же нашла нужный.
Взобравшись на пятый этаж, толкнула дверь квартиры. Вошла в прихожую, где все это время горел свет, прикрыла дверь. Наклонилась, принялась возиться с замками. «Нельзя так оставлять, – думала, мучаясь с маникюрными ножницами. Один замок, наконец, поддался. Она перевела дух. – Еще один… Нельзя, чтобы выяснилось, что я отсюда выходила… Хватит скандалов. – Она подумала о горничной. – Я ее и так довожу… Мне понадобится ее помощь… Потом и я найду возможность ее отблагодарить… Потом я расплачусь со всеми долгами, которые наделала…»
Второй замок закрылся. Она с облегчением выпрямилась, взяла бутылку и вошла в темную комнату.
– Только не пугайтесь! – сказала темнота спокойным мужским голосом.
Ее действия свидетельствовали не об испуге, а о ярости и готовности защищаться. Она быстро отступила в прихожую, перехватила бутылку за горлышко, с силой ударила ей о стену. Бутылка с хрустом разбилась, и в руке у нее оказалось какое-никакое, а все же оружие – так называемая «розочка» с острыми стеклянными краями. Она опустила руку на уровень живота. «Бить надо снизу вверх, – прикинула она. – Дура, сама же дверь заперла. А он ждал этого. Конец тебе. Нет, мы еще посмотрим!» Мужчина, все еще находившийся в комнате, откуда он мог прекрасно наблюдать за всеми приготовлениями к бою, снова подал о себе весть. Голос оставался спокойным:
– Если вы решили меня зарезать, подождите, по крайней мере, пока я вам кое-что скажу.
– Вы кто? – быстро спросила Света. Она вгляделась в темноту, но ничего не могла различить. – Зачем вы сюда вошли?
– Зовут меня Михаил, – терпеливо откликнулась темнота. – А вошел я потому, что мне надо было встретиться с вами.
– Не знаю никакого Михаила.
– Я вас, признаться, тоже знаю мало. Но знаю, кто вы и откуда сюда пришли. Знаю, где вы жили. С кем жили – тоже. А сами вы это знаете?
– Что? – быстро отреагировала Света. «Зубы заговаривает, – подумала она. – Черт, не вижу его. Подойдет и бросится. Кто это такой? Вадимов шпион?»
– Я спрашиваю, знаете ли вы, с кем жили? – продолжал ее спрашивать невидимый Михаил.
– Дурацкий вопрос.
– Не дурацкий! – возразил Михаил. – Вы «розочку» бросите или так и будете стоять? Ловко вы ее соорудили, профессионально. Что, драться приходилось?
– На вас у меня сил хватит, – отрезала Света. – Какого черта вы сюда явились? Откуда узнали, что я здесь?
– Следил за женщиной, которая носит вам продукты, – толково ответил Михаил. – А явился потому, что надо было поговорить.
– Вадим послал? – жестко спросила Света. – Отвечайте. И зажгите свет. Осторожно! Если ступите в прихожую – ударю!
Она выставила вперед «розочку». Послышался вздох. Мужчина, судя по звуку, встал с дивана и подошел к стене, где был выключатель. Вспыхнула люстра. Света вгляделась в него и хрипло рассмеялась:
– О, да мы знакомы! Это же вы следили за мной тогда, в переходе метро!
– Я, – кивнул мужчина. Это был человек среднего роста, среднего возраста, судя по одежде – средней состоятельности. Ничего примечательного ни в его лице, ни в одежде не было, и тем не менее Света прекрасно запомнила его, когда увидела в метро.
«Что за черт! – думала она, глядя на него. – Значит, он следил за мной еще прежде, чем я исчезла… Может, не Вадим послал?» И она высказала вслух мысль, которая ей пришла в голову:
– Вы из милиции?
Мужчина рассмеялся:
– Нет.
– Должна я вам поверить на слово?
– Что делать? – развел руками мужчина.
– Верю я вам или нет – не важно! – отрезала Света. – Сказать вы можете что угодно. Вы можете быть из милиции, а можете выслеживать меня для Вадима. Я хочу знать, что вам надо? Почему вы за мной следите? Еще с тех пор?
– Я не из милиции, – повторил мужчина. – Я не от Вадима. Но то, что слежу за вами, действительно имеет отношение к Вадиму.
– Стойте! – вскрикнула Света, заметив, что он сделал шаг в ее сторону.