Любой ценой
Шрифт:
— Конечно зайду, иди отдыхай. — Он поцеловал жене и руку и задумчиво следил, как она скрывается за дверями. В этот момент Гвиэль пристально следила за самим Таэлом, хищно улыбаясь своим мыслям.
Глава 13. Назад в прошлое
Кириэль задумчиво прохаживалась по беседке, скрытой от глаз в дворцовом саду. С недавних пор это место стало ее убежищем для горьких и невеселых дум, что овладели ее сердцем. Впервые в жизни она чувствовала себя настолько опустошенной и подавленной, что не могла показываться на людях, не выдав себя. Попытки разобраться во всем происходящем во дворце приводили к головной боли и слезам, нередко заканчивавшимся полным истощением и нервными срывами. Чтобы не давать
Где и когда она ошиблась, что она сделала не так в своем, казалось бы, идеальном плане по завоеванию своего мужа? Когда все пошло не так, в чем причина его холодности? И зачем, зачем он пригласил сюда эллет из дворца своего отца? Недавно услышанный разговор слуг добавил отчаянья в и без того мечущуюся душу. Это случилось несколько дней назад, и она так же, как и сегодня, пряталась от всех в своей беседке. Тихие голоса раздались совсем рядом с эллет, но ее, скрытую густыми зарослями гортензии, в беседке было не разглядеть. Сперва Кириэль хотела дать о себе знать, ведь негоже подслушивать чужие разговоры, но, услышав прозвучавшее в беседе имя мужа, она застыла, напряженно прислушиваясь.
В приближавшихся голосах принцесса узнала садовника Вилсэта, что так приветливо с ней здоровался и иногда советовался о том, как лучше ухаживать за теми или иными растениями. Вилсэт был большой любитель вина, поэтому нос его давно приобрел цвет перезрелого помидора. Это был здоровяк и добряк, и хотя за своё пагубное пристрастие его уволили из королевского дворца и перевели сюда, зла он ни на кого не держал, частенько приговаривая: «Если б не доброе винцо, растил бы я до сих пор розы во дворце Его Королевского Величества. Да разве ж от него откажешься, от окаянного?»
Второй голос принадлежал дворецкому мужа, эльфу почтенного возраста, бывшего при Таэле с детства. Кирсэон был полной противоположностью Вилсэту, высокий, сухопарый и иногда надменный эльф всегда ревностно следил за соблюдением этикета и обычаев во дворце, не забывая напоминать о неточностях в поведении всем, начиная от служанки, и заканчивая королевской семьей. Поначалу Кириэль даже побаивалась его, пока не поняла, как на самом деле он предан своему принцу, которому часто заменял даже отца. Что могло свести этих двоих столь непохожих эльфов вместе, оставалось загадкой, но факт оставался фактом — они шли и, видно, горячо спорили всю дорогу, пока не остановились возле беседки, скрывавшей принцессу.
— А я тебе говорю, быть такого не может! Не может наш принц с такой ведьмой баловаться, — горячился Вилсэт. — Да еще и недавно женившись! Темнишь ты, Кирсэон, ой, темнишь!
— Я и не утверждаю, что между принцем и леди Гвиэль что-то существует в данный момент, — устало, словно повторял это не в первый раз, произнес Кирсэон. — Но я также не могу утверждать, что ничего не будет, — тут Кирсэон тяжело вздохнул и ненадолго замолчал.
Кириэль, осмелев, выглянула из своего укрытия, и ее глазам предстала такая картина:
Вилсэт и Кирсэон сидели на лавочке под раскидистой липой и по очереди прикладывались к бутылке темного стекла. Так вот, что расположило Кирсэона к откровениям! Либо Вилсэт, решив узнать побольше о дворцовых интригах, просто подпоил Кирсэона, либо сам дворецкий устал держать все в себе и решил наконец поделиться сомнениями с кем-то из дворца. Но, так как слугам он доверять не привык, к тому же был для них неприкасаемым авторитетом, то выбор пал на садовника, во дворец не вхожего, а значит, не имеющего возможности разболтать кому-либо о недопустимом поведении дворецкого.
— Скажу я тебе вот еще что, Вилсэт, — продолжал Кирсэон, — не знаю я, что там их королевское высочество решит делать с леди Гвиэль, и решит ли он вообще, но я скажу одно, — тут Кирсэон поднял указательный палец вверх и сделал паузу. — Страсть у него к этой эллет была
великая. Уж я много этих ветрениц повидал на своем веку, проходящих через покои принца. Работа у меня такая, понимаешь, следить за тем, кто к нему входит и выходит. Так вот, лишь она одна надолго задержалась. Он даже жениться на ней хотел одно время. — тут Вилсэт крякнул от неожиданности, а Кирсэон, воспользовавшись паузой, приложился к бутылке. — Да, жениться хотел, да вот отец-то отговорил. Не твое, говорит это, сын, погоди, обдумай все как следует. Ох, и как принц бушевал тогда, как горячился! А Владыка на своем стоял! В итоге что?— Что? — заинтересованного спросил Вилсэт.
— А ничего. Отправил сына Владыка в Имладрис, а там уже известно что было… Война. Вернулся наш принц через год, и как не узнать его. Первое время ходил задумчивый, леди Гвиэль вообще не замечал. Да и она, к слову сказать, тоже не особо на него смотрела — другим увлеклась в то время. Ну, а тут и женитьба подоспела, все одно к одному. Вот так-то.
— Знаешь, Кирсэон, я тебя очень уважаю, эльф ты толковый, мудрый, начитанный. Да вот разъясни мне, дурню деревенскому, почему же теперь наш принц эту девицу из дворца-то выписал?! Принцесса же наша такая эллет благородная, вежливая, улыбчивая, а как принца-то любит. Только слепой не заметит.
— Про то мне, если честно, и самому не ведомо. — Кирсэон задумчиво поболтал пустую бутылку в воздухе, понял, что на дне ничего не осталось, и встал. — Пора мне во дворец, Вилсэт, скоро принц со свитой с охоты вернется.
— Да и мне пора, цветов надо нарезать к ужину.
Они разошлись, а оглушенная Кириэль сидела в беседке, не в силах подняться на ноги. Значит, бывшая любовница… Только тут ее внезапно пронзила мысль о том, что у Таэла, в отличие от нее, была насыщенная и бурная личная жизнь до свадьбы. Да что она вообще знала об эльфе, ставшем ее мужем?! Ни-че-го… Ничего, кроме того, что у него небесно-голубые глаза, нежные губы, крепкие руки и чарующий, вызывающий мурашки по коже, голос. Но, как оказалось, об этом знала не только она, а еще целая куча невидимых эллет, словно стаей серых теней окруживших образ ее принца. Она не знала их имен, не видела их лиц, но они были с ним рядом, он целовал их так же, как и ее, он гладил их так же, как и ее, он любил их так же, как и ее!
В тот вечер Кириэль не спустилась к ужину, сославшись на недомогание. Всю ночь она просидела в комнате, то метаясь из угла в угол, как загнаный зверь, то ложась на пол, и наблюдая, как ползет по стене прямоугольник окна, освещенный луной, то просто сидя на коленях и раскачиваясь.
Наутро она спустилась к завтраку как ни в чем не бывало, но теперь намного пристальней наблюдая за Гвиэль и мужем. Вот она намазывает ему масло на хлеб, вот он подливает ей воды, вот они вместе смеются над какой-то шуткой. Вместе, вместе, вместе! Иногда ей казалось, что она сходит с ума, ведь по ночам принц продолжал приходить к ней по первой ее просьбе, дарил ласку и нежность, а к утру неизменно возвращался в свою комнату. Дни принадлежали не ей… Дни принадлежали сопернице, которую Кириэль, сама того не замечая, возненавидела больше всего на свете. Только Мириймэ могла ей помочь разрешить эту головоломку, но она, как на зло, после приезда эллет в пух и прах разругалась с Тирионом по одной им ведомой причине и уехала на пару недель в Озерный город.
И поэтому, дни тянулись за днями, и в голове Кириэль зрел один план, привести который в исполнение она никак не решалась, но который, по ее мнению, должен был вернуть Тэла к ней.
Глава 14. Решить - не значит решиться
Это случилось погожим осенним днем, когда каждая травинка радуется еще теплому и ласковому солнышку, когда каждый листик тянется к свету, надеясь, перед тем как опасть, получить свою порцию тепла. Когда легкая паутинка только начинает летать в воздухе, надеясь прицепиться к дереву и дать пристанище маленькому паучку на зиму. Именно в этот день Кириэль решила привести свой незамысловатый план в действие.