Люди Богов Ведают

– Ты чего все смеешься?
– спросил Алексей, улыбаясь и пытаясь поймать ее, а она все увертывалась. Наконец, он схватил ее в охапку, прижал к себе. Она уже не прятала лицо, а смотрела на него сияющими от счастья глазами.

– Не знаю. На душе так радостно! Хочется прыгать и кричать! А еще я хочу летать, - заговорщицким шепотом сообщила она ему, потянувшись к уху, но не дотянулась - ее губы встретились с его губами...

И все же "вернувшись" после поцелуя, она вновь радостно заговорила и потянула его за рукав вглубь темной аллеи:

– Пойдем летать, пойдем! Я тебя научу. Так здорово!

Она подвела его к одинокой скамейке на краю сквера, где было совсем темно, зато звезды на черном небе светили особенно ярко, забралась на скамейку и потянула его за собой.

– Взбирайся и становись за мной. Держись за меня.
– Он крепко обхватил ее за талию.
– Смотри в небо, выбери звезду, давай вот эту - одинокую, голубую звездочку возле Кассиопеи. Видишь? Смотри на нее, не отрываясь. Поле-те-ли-и-и!!!...

Женя подняла руки к звездам и подалась вперед, потянув за собой Алексея. Но он держал ее крепко и тоже смотрел на выбранную ею звезду.

И вдруг... ему показалось, что звезда устремилась к нему навстречу, она не увеличивалась, но остальные звезды стали обступать их со всех сторон, и на миг показалось, что они летят в открытом космосе. Его душа испытала такой же восторг, какой был у Женьки! Они невольно подались вместе вперед... и свалились со скамейки. Хорошо, что земля еще была не мерзлая, сухая и покрытая ворохом листьев, которые сносили сюда со всего сквера.

Они барахтались в куче сухих листьев, смеялись и целовались, и снова смеялись, и снова целовались. Наконец, Алексей подумал, что Женя может замерзнуть, ведь не лето уже! Он поднялся, поднял ее, отряхнул, снова прижал к себе и поцеловал. А она уже сама отвечала ему на поцелуи, еще робко, но со сдержанной страстью.

И все же начало подмораживать, Алексей взял руки Женьки в свои: они были ледяными.

– Ты замерзла?

– Не-а. Мне с тобой совсем не холодно. А внутри пылает такой пожар, что от твоих поцелуев даже жарко.

– А от чего же руки такие холодные?

– А!
– она махнула рукой.
– Они у меня всегда холодные. Говорят, у кого руки холодные, у того сердце горячее.

– Это я вижу.

– Правда? А как?

– Ты такой непосредственный ребенок, что я вижу тебя насквозь.

Женька сначала хотела обидеться на "ребенка", все же уже совершеннолетняя, но не обиделась, а даже наоборот, стало приятно, и захотелось спрятаться в его объятиях, что она и сделала, прижавшись к нему со всем доверием, на какое только была способна. А Алексея при этом обдало такой волной нежности к ней, что даже перехватило дыхание. "Милый воробушек! Как же ты открыта и беззащитна! Никому не дам тебя в обиду! И просто не отдам никому! Я готов всю жизнь носить тебя на руках!" И, в подтверждение своих мыслей, он поднял Женьку на руки и закружил. Сначала у нее в сердце кольнула иголочка страха, так неожиданно она взлетела вверх, она крепко обхватила его за шею, но когда он закружил ее, она раскинула руки и вся отдалась новому чувству, в котором смешались и восторг, и полет, и блаженство, и покой... А он снова прижал ее к себе, поставил на ноги, взял крепко за руку и повел за собой...

____________________

Она шла по вагону, глядя под ноги и стараясь не задевать за полки дорожной сумкой. Первое, что она увидела, был букет крупных розово-желтых роз в руках у стоящего на ее пути в проходе вагона мужчины. Она подняла голову... Перед ней стоял ОН! В глазах стояла какая-то растерянность, нетерпение и робость.

– Ну, здравствуйте, сударыня!

Он взял сумку, вручил розы, как-то неуклюже обнял ее и чмокнул в щеку. Затем направился к выходу из вагона, на перроне подставил локоть.

– Держитесь. А то потеряетесь в толпе. Я смотрю, Вы тоже без головного убора, как бы не заболели, надо поскорее уйти из-под снега.
– Он говорил, не поворачивая головы, вроде к ней обращался, а может, и нет.
– Я пока целый час ждал поезда на перроне, продрог.

– А зачем было на перроне торчать? Мы приехали вовремя. Услышал бы объявление о прибытии, увидел бы приближающийся поезд и выходил бы на перрон, - сказала она, не сводя глаз с левой стороны его лица, потому что только ее она и могла видеть.

– Да?
– Он внимательно на нее взглянул.
– В следующий раз так и сделаю.

Она в ответ только улыбнулась. Дальше они шли, молча. Она не знала, как он, но она не чувствовала неловкости в молчании. Что сейчас говорить общие никчемные фразы, если впереди восемьдесят четыре часа, за которые будет сказано все... или не сказано ничего. Но ему видно было неловко.

– Сейчас идем в метро. Осторожнее, держитесь крепче.

– Мне надо карточку купить, - сказала она и оглянулась в поисках кассы.

Он, молча, подал ей карточку и уже подвел к автоматам. На эскалаторе он встал впереди и повернулся к ней лицом. Наконец, она смогла прямо посмотреть в его глаза. Он взгляда тоже не отводил. Она вдруг увидела, что его глаза были, как и в первую их встречу, внимательные и печальные.

– Хоть сейчас разгляжу тебя повнимательнее, не на ходу.

– Ну и как? Похожа?

– Похожа. Ты совсем не изменилась.

– Ну-у-у, за комплимент, конечно, спасибо, но на восемнадцать я уж точно не выгляжу.

Он засмеялся.

– И глаза те же... Честно говоря, думал, выйдет солидная дама...

– А вышла кто?

– Девчонка... Ты извини, - спохватился он, - я не хотел тебя обидеть. Я только в лучшем смысле этого слова...

– Я не обиделась, Алеша. Что ж делать, если так и не стала солидной дамой. Но мне и девчонкой неплохо. Я сейчас чувствую себя девчонкой, потому мне даже приятно, что ты это увидел, не смотря на физиономию... Ой, повернись, приехали уже.

На перроне метро и в электричке было очень шумно, потому продолжения разговора не получилось.

____________________

Алексей, молча, вел Женьку по улице, крепко держа за руку. Через пять минут она не выдержала, чуть забежала вперед и, заглядывая ему в лицо, спросила:

– А куда мы идем?

– В одно место.

– В одно? А почему не в два?
– дурачилась она и весело хохотала.

– В два мы пойдем завтра.

Тогда она снова забежала вперед и взглянула уже так, словно ждала чуда.

– Завтра? Мы с тобой и завтра встретимся?

– Конечно, - глядя на нее с хитринкой, ответил Алексей.
– И завтра, и послезавтра, и послепослезавтра...