Люди Богов Ведают

"Какая еда?! Никуда не хочу!!! Хочу в кровать!!! Но..." - из ее груди вырвался тяжкий вздох.

– Ох, как тяжко! Тащит изверг куда-то бедную девочку..., а ей бы прыгнуть в постель и никуда не ходить...

– Да! Да-да-да!
– не раздумывая ни секунды, выкрикнула она. "Он вновь, как раньше, меня почувствовал!!! Не было этих тридцати лет! Ничего не было! Всегда был только он! Как же я его люблю!.."

Но Алексей прижал ее голову к своей груди.

– Тихо, тихо, тихо... все будет... и постель будет... не спеши, - шептал он и нежно целовал ее волосы, лоб, щеки, губы...

____________________

– Женя! Иди пить чай!
– позвал из кухни Алексей, а Виктория Алексеевна зашла в гостиную.

– Алеша, не кричи, она уснула, - сказала она тихо, возвращаясь в кухню.
– Где это ты ее так "умаял"?

– Спит?
– спросил удивленно Алексей и все-таки сходил сам взглянул на Женю.
– Мы в гостях были, она там столько всего наготовила! И, по всей видимости, одна. Наверно, с самого утра крутилась. А потом я ее по свежему воздуху "гулял"...

– Она же еще совсем молоденькая, - со вздохом сказала мать.
– Да и поздно уже. Может, ее дома ждут... А ты вообще зачем ее привел?

– С тобой познакомить.

Мать посмотрела на него удивленно:

– И что? Ты собрался жениться?

– А почему бы и нет?

– И давно ты ее знаешь?

Алексей посмотрел на часы.

– Четыре часа и сорок восемь минут.

На лице его матери появилось сначала крайнее удивление, недоумение, а затем глаза потеплели, и она рассмеялась.

– Да-а-а..., Алексей Михайлович! Поистине ты живешь в век космических скоростей! Что ж это за девочка такая, если мой сын, всегда такой неторопливый в решениях, здравомыслящий и рассудительный, вдруг решил жениться на девушке, которую знает четыре часа?

– ...и сорок восемь минут!

– ...и сорок восемь минут.

– Потрясающая девушка! Кроме того, что очень симпатичная... Ты заметила? Почти никакой косметики, а какая... сияющая... Так вот, кроме того, что очень симпатичная, отлично готовит, обворожительно танцует, поверь на слово, не глупа, а какая у нее, мам, чистая душа! Добрая, нежная, хрупкая, трепетная, доверчивая! И очень беззащитная...

Виктория Алексеевна опять с удивлением посмотрела на сына и покачала головой.

– Чтоб столько качеств у одного человека? Да ты, сынок, влюбился...

– А я не отрицаю. Да. Я влюбился.

Мать внимательно посмотрела в глаза сына, помолчала.

– А что думает она?

– О чем?

– Прежде всего, о тебе.

– Не знаю. Думаю, хорошо думает. Иначе не взяла бы меня с собой в космос, - произнес Алексей с очень серьезным видом, чем опять поразил мать.

– Ку-да?

– В космос. Она умеет летать в космосе, и вот сегодня взяла с собой меня, - ни тени улыбки на лице, серьезно и обстоятельно объяснял Алексей, точно так же, как сейчас уплетал бутерброды за обе щеки и запивал чаем.

Мать, глядя на него, не знала пугаться ей или смеяться. Обычно, если он шутил даже с серьезным видом, глаза его все равно выдавали, в них прыгали искорки-смешинки. Но сейчас в них был только восторг, словно он действительно был под впечатлением полета в космос. А сын посмотрел ей в глаза и улыбнулся.

– Она не сумасшедшая, и я не заразился. Все очень просто. У нее очень богатое и сильное воображение и концентрация мысли. Она умеет настраиваться на определенную идею и мысленно ее реализовывать, все равно, что медитация. Только обычно этому долго учатся, да и не всякому удается. А у нее все получается легко. Или у нее какие-то особенные способности есть, или дело в другом. Мне кажется, что Жене очень и очень нелегко живется, ее что-то подавляет, скорее всего, в семье, а ее чистая душа требует свободы, вот она и осуществляет эту потребность через подобную медитацию...

– Алеша, может, тебе надо было не в хирургии специализироваться, а в психологии?
– с улыбкой спросила мать.

– А в хирургии тоже психология нужна. И еще как нужна! Без нее хирург - просто мясник по разделке человеческого тела.

– Да, - задумчиво произнесла Виктория Алексеевна.
– Вот и вырос мой сын...

– Что ты хочешь сказать этим? Что до сегодняшнего дня я был глупым мальчиком, а сегодня поумнел?

– Нет, - все так же задумчиво покачала мать головой.
– Умным ты был всегда, но для меня оставался моим мальчиком. А вот сейчас вдруг увидела: ты давно уже взрослый мужчина...

– Можно подумать, что я сказал что-то новое для тебя.

– Да, сказал. Но не в словах, и даже не в знаниях эта новизна, а в том, как ты сказал, как прочувствовал эту девочку!

– Ма, я действительно сердцем ее чувствую, и мне совсем не хочется ее отпускать...

– Сынок, ей хоть восемнадцать есть?

– Не знаю. Ее подруге сегодня как раз восемнадцать исполнилось. Они работают вместе. Вот пообщался с ней и думаю: она не учится дальше не потому, что ума не хватает, и не потому, что не хочет. Скорее всего, чтоб самостоятельно зарабатывать.

– Но учиться можно и на вечернем?

– Вот именно. И она, мне кажется, хотела бы... и смогла бы. Но почему не учится? Значит, кто-то или что-то не пускает.

– Алеш, ты, что совсем ничего о ней не знаешь? Даже не спросил о ее семье?

– Пытался. Она или просто делает вид, что не слышит этих вопросов, или молчит. А стоит заговорить о чем-то другом, с готовностью подхватывает любую тему.

– Послушай, может, у нее большая семья, много младших братьев и сестер...

– Ма, ты думаешь, с ее открытой душой она не рассказала бы о них? Нет. Она словно стыдится говорить о доме...

– Тогда, может, ее родители алкоголики?

– Я тоже думал об этом. Но, обычно алкоголикам плевать на своих детей, и их не волнует, учатся они или нет. Да и, работая днем и учась вечером, она меньше была бы дома. Думаю, ее бы это устроило. Ты знаешь, - задумался Алексей, - когда я сказал, что мы будем встречаться каждый день, она посмотрела на меня с надеждой и даже мольбою. А когда ляпнул, что поженимся и никогда не будем расставаться, она так посерьезнела, повзрослела и сказала, чтоб я больше никогда не говорил того, что не смогу сделать. Почему она так сказала, а?