Люди долга и отваги. Книга вторая

— Таким образом сохраните жизнь себе и бойцам.

— Мадам, я не иуда, за тридцать сребреников не продаюсь.

— Жаль. Тогда, Василий Трофимович, не обессудьте: у нас в таком случае разговор один. — Маруся выразительно провела ладонью по горлу. — Увести!

Двое казаков в черкесках отвели пленных в кирпичный сарай, бросили под ноги охапку сена и закрыли на замок. В щели соломенной крыши и окна Кандыбин видел небо, начинавшее сереть к вечеру. Слышно было, как в селе мычали коровы, кричали женщины. В этих звуках не было никакой тревоги. Он подбадривал своих товарищей и был уверен, что в штабе знают, где их искать.

К вечеру щелкнул засов. Трое махновцев в коротких полушубках, увешанные шашками и карабинами, появились в проеме двери.

— Граждане коммунисты, выходите! — И когда пленные вышли на улицу, конвоиры сели на лошадей и, тесня конями пленных, повели их к балке.

Кандыбин понял, что жить ему осталось мало — ведут на казнь, порубят шашками. У махновцев считалось особым шиком отпустить жертву, мол, иди на все четыре стороны, а потом догнать уверовавшего в свое спасение человека и на всем скаку рубануть шашкой. Василий внезапно остановился. Чубатый конвоир наехал на него лошадью. Кандыбин не испугался, улыбнулся и просяще взглянул на всадника:

— Стой, казак, еще успеешь сделать свое дело. Дай перед смертью закурить.

— Это — пожалуйста. Ты, большевичок, поди крещеный. В последней просьбе не отказываем, таков наказ Маруси. — Чубатый пьяно переломился, протягивая Василию кисет и бумагу.

Конвоир и охнуть не успел — Василий левой рукой вместе с кисетом, как клещами, сжал ему руку, а правой молниеносно выхватил у чубатого из ножен шашку и проткнул его. Взлетел в седло, рубанул второго, тот даже оружие не успел вскинуть. Третьего махновца, с места рванувшего наметом, бойцы пристрелили из захваченных карабинов. Все произошло мгновенно, только в волосах комиссара появилась седина. Документы Кандыбина остались у атаманши.

Начдив Хмельков в присутствии начальника политотдела Сергунина и Букаева обо всем подробно расспросил Кандыбина.

— Мы уже не думали увидеть тебя живым. Бойцов направь в лазарет, да и сам доктору покажись. А потом отправляйся к писарю, он выпишет тебе новые документы. Я распорядился.

В штабе 7-й кавдивизии, куда явился Кандыбин, писарь Красивым почерком заполнил нужные бланки, заверил удостоверение дивизионной печатью. Но, видно, в спешке ошибся: вместо «Трофимович» в новом удостоверении написал «Петрович». Сразу Кандыбин ошибки не заметил, а потом вовремя не исправил. А там пошли распоряжения, приказы, запросы — уже на Василия Петровича. Раскрутить назад, как в кино, он уже не смог. Кандыбин в досаде махнул на все рукой, исправление ошибки оставил до лучших времен, да так и остался до последних своих дней Петровичем — не по отцу, а по небрежности писаря.

5.

Кандыбин вместе со взводным Иваном Ляховым проверял по ночному Армавиру милицейские посты. Они шли в тени зданий, прислушиваясь к вязкой темноте, которая обволакивала дома и деревья. На Почтовой, пробивая с трудом мрак, горели редкие уличные фонари. Их слабый свет едва освещал мостовую главной улицы. Зато вовсю полыхали на небе звезды. Было прохладно, Василий и его спутник были в бурках. Возле банка их встретил постовой, узнав начальника милиции, доложил:

— Тихо, товарищ начальник. Около часа тому назад трое неизвестных проехали на бричке. И все.

— Куда проехали?

— Да, вроде, к базару на Сенную.

— Коль в чем-то заподозрил, почему не остановил, не поинтересовался, куда это едут в поздний час?

— Их трое, а я один, да и темно, — оправдывался постовой.

Не зря интересовался Кандыбин бричкой: бандиты нет-нет да и наведывались в город, особенно из шайки Долгова. У сквера повстречался красноармейский патруль. Проверив посты, Кандыбин отпустил Ляхова, а сам пошел в старенькую хату, стоящую на окраине города, ближе к реке. Условно постучал в окно, дверь открыл заместитель начальника армавирской ЧК.

— Не приходил?

— Ждем, присаживайся, Василий Петрович. Осечки не должно получиться. Перебейнос парень расторопный.

Они ждали связного, от которого зависело многое в планах Кандыбина, получившего приказ в самое короткое время ликвидировать банду Долгова. Но пока главарь, его помощник Мельников и начальник штаба полковник Сорокин были неуловимыми. Не раз чоновцы наскакивали на банду и даже гонялись за бандитами, но ни задержать, ни уничтожить не смогли. Опыта у них было еще меньше, чем у милиции. К тому же у бандитов были хорошие кони, имелось много тайных троп в горах и лесах. Им помогали лазутчики из казаков, недовольных Советской властью. А таких тогда проживало в станицах и на хуторах немало. У реки раздался тихий свист. Через четверть часа в окно условно стукнули. Кандыбин открыл дверь. Сразу заполнив все помещение, в хату вошел крупный мужчина в венгерке, отороченной белым барашком. Он громко поздоровался и тяжело сел на стул, который заскрипел под ним.

— Ух, упарился, дайте испить.

Ему подали ковш с водой. Передохнув, он степенно закурил и только после этого заговорил:

— На острове возле Григориполесской все главари банды в сборе. Полковник Сорокин предлагает им идти к Горячему Ключу, чтобы присоединиться к повстанческой армии генерала Пржевальского.

— Данные точные? — переспросил Кандыбин. — Проверенные?

— Мне об этом адъютант Долгова рассказывал. На острове вам бандитов не взять. У них шесть пулеметов, патронов много, бомбомет. Пока будете переправляться, побьют и коней, и людей. Думаю, что встретить их надо, когда они начнут выходить с острова.

— Идея неплохая, — отозвался Кандыбин. — А как узнаем?!

— Дам сигнал, знак должен быть тихим, незаметным, — объяснил Перебейнос. — У меня все продумано, пущу по течению строганую доску. Как только заметите ее, поспешите — вот-вот бандиты начнут переправу. И еще: Сорокин послал уже несколько человек, убежденных анархистов, агитаторами, им поручено готовить в станицах восстание против Советской власти. В лицо я агитаторов не знаю, но предупредите, чтобы ваши ребята пока их не брали. Иначе Долгов может раньше времени сорваться с места.

— Подумаем, — пообещал заместитель начальника ЧК. — Товарищ Перебейнос, твоя основная задача — не раскрыться. Неотступно иди с бандой, сам на связь не выходи. Когда нужно, тебя найдем. Пароль новый слушай… До рассвета ты должен вернуться на место.

Вскоре на берегах Кубани под видом рыбаков сидели наблюдатели. Прозевают плывущий сигнал Перебейноса — Долгов уйдет в горы. Ищи там его. А чтобы бандиты поверили, что милиция располагает малыми силами, которые реальной угрозы не представляют, Кандыбин поручил взводному Ивану Ляхову с неполным полуэскадроном двигаться открыто по берегу реки и держать зрительную связь с «рыбаками». До подхода главных сил в бой с «бело-зелеными» не ввязываться. Кандыбин же будет ждать с эскадроном посыльного в Черной балке.

Помня совет Кандыбина, чтобы все походило на правду, взводный громко скомандовал: «Первый взвод, строй фронт! Второй — во взводную колонну стройся!» Пусть еще раз убедятся, что милиционеры проводят занятия. Конники быстро перестроились, повернули и поскакали вслед за командиром в сторону от реки. Имея численное превосходство, бандиты вряд ли приняли всерьез группу милиционеров.

Дальше произошло так, как и думал Кандыбин. Долговцы переправились под прикрытием пулеметов. Из-за холма выскочила их тачанка, развернулась. За ней — другая. Потом показался большой обоз с пешими бандитами, колонна конников. В бинокль Ляхов видел, как покачивались в седлах всадники, сосчитал — около сотни. По его расчетам, начальник милиции уже получил донесение. Но тщетно Ляхов всматривался в степь: эскадрона не было видно.