Люди и боги

— Ганта, скорость важна. У нас всего месяц в запасе!

— Вот и хорошо. Разбей приарха за месяц. Завоюй Альмеру быстрее, чем ганта Дариан. Если сможешь — орда на твоей стороне.

Эрвин попытался возразить, и Гроза сделал жест: щелкнул двумя пальцами по подбородку.

— Ориджин, если б ты был шаваном, я бы сделал так, чтобы ты все понял. Но северянину придется пояснить. Это крайнее условие, уступок не будет. Или по-моему — или никак.

Тогда Эрвин задумался. Не выбрать ли иной вариант: арестовать Грозу, чтоб не мешал, и найти в послы шавана посговорчивее? Или вовсе прибегнуть к помощи посредника — скажем, того же Франциск-Илиана? Несмотря на последнюю войну, Шиммери связывает с Рейсом многолетняя торговля. Степной Огонь, конечно, выслушает шиммерийского короля.

Но ганта Гроза теперь — помеха. Он уперся и не уступит, ведь только того и хочет — увидеть, как прогнется герцог Ориджин. А избавиться от Грозы — чревато войною. Как-никак, лорд-представитель в Палате от графства Рейс, правая рука Степного Огня. Последует месть, придется забыть о любых союзах со Степью…

— Ганта, — осведомился Эрвин, — вы понимаете, сколько берете на себя? Если из-за вашего упрямства послы Шейланда опередят нас, изменится вся история мира. Дух Червя заплачет от счастья, когда великая орда погибнет, служа подлецу и трусу.

Гроза усмехнулся и следующими словами выказал гораздо больше ума, чем когда-либо подозревал в нем Эрвин:

— Да пойми ты, герцог: как раз потому и требую. Ты просишь поставить орду под твои знамена. То бишь — довериться жестокому врагу и с ним вместе пойти под огонь Перстов Вильгельма. Самое забавное: ты почти убедил, я уже верю, что выйдет славная потеха! Но если ошибусь? Гибель орды ляжет на мою совесть. Нет уж! Пусть решают Духи-Странники, или эти ваши Праматери. Побьешь приарха за месяц — значит, ты достоин союза с нами. Шейланд устоит при штурме и пришлет послов первым — что ж, тогда Духи на его стороне.

Эрвин принял решение и протянул ганте руку:

— Согласен.

Степняк пожал ладонь северянина. Допил ордж и поднялся, звеня металлом.

— Ориджин… Сочувствую на счет сестры. Надеюсь, она попала в Орду Странников.

8 июня 1775 г. от Сошествия

Графство Эрроубэк

Альмерские разведчики слишком поздно заметили опасность.

Они торчали на маковке холма, следя за движением северной колонны. Холм, поросший лесом, — отличная наблюдательная точка. Деревья дают укрытие, разведчиков вряд ли заметят, а если и заметят — не беда. До тракта четыреста ярдов — стрела не долетит, конь не догонит. Они не учли одного: разведка иксов тоже оценила этот холм и поставила засаду на тыльном склоне. Взобравшись на вершину, тройка альмерцев очутилась в западне.

В последний миг они услышали шаги и прыгнули в седла. Иксы дали залп из легких арбалетов. Кусты и ветки помешали прицелу, лишь один разведчик получил болт в плечо. Все трое рванули вниз по тропе. Двое северян выступили из кустов. Нет, они не лезли под копыта врагу. Встали по бокам тропинки, обнажили длинные мечи и рубанули по ногам первую альмерскую лошадь. С диким ржанием она полетела кувырком, всадник вылетел из седла и грянулся о дуб с такою силой, что потерял сознание.

— Ага, — сказали северяне и снова занесли мечи.

Но второй альмерец послал коня в отчаянный прыжок. Скакун взлетел над тропою, перемахнул и северные мечи, и искалеченную лошадь, тенью мелькнул среди деревьев…

— Убьется, — успел сказать сержант-северянин, когда копыта коня вновь коснулись земли.

Тропа делала поворот, а на изгибе стоял дуб, инерция несла коня прямиком в его ствол. Но всадник сделал невозможное: вскочил в стременах, всем телом упал влево, повис, едва держась — и собственным весом отклонил коня в сторону. Тот промчался в дюйме от дубового ствола.

— Хорош, — признал сержант.

Третий, раненый альмерец свернул с тропы в кусты, проломал их лошадиной грудью, объехал засаду — и помчался следом за товарищем.

— По коням! За ними!

Двое разведчиков мчали вниз, с холма. Они выиграли немного времени, пока враг забирался в седла, но идова тропа постоянно петляла, не давая развить полную скорость. Зато изгибы тропы защищали от арбалетов.

— Съедем на поле — уйдем! — крикнул первый, его звали Эйб Турс.

— Я ранен, — процедил второй, по кличке Тихий.

— В грудь?

— В плечо.

— Ерунда! Уйдем!

Тихий не разделял оптимизма. Он, разведчик, носил легкий кожаный доспех. Болт прошил доспех навылет, вместе с рукою. Кровь лилась ручьем на локоть и ладонь, поводья намокли и стали скользки. А в спину бил дружный топот десятков копыт. С полдюжины северян, никак не меньше.

Тропа изогнулась, как змея. Эйб Турс ловко вписался в поворот, Тихий зацепил кусты, поймал шлемом ветку, чуть не выпал из седла. Скрипнул зубами, силясь удержаться. Сзади донеслось:

— Стойте, парни. Все равно же догоним!

Тихий вонзил шпоры в конские бока. Сжался в тугой комок, собранный до предела, до боли. Мокрые поводья, слабеющие руки, гадюка-тропа — все прочее исчезло. Бревно на дороге — прыжок — выдох. Поворот — натянуть повод — удержаться. Выдох. Кусты — к чертям, насквозь — шпоры в бока — держаться. Выдох…

Вдруг повороты прекратились и деревья исчезли. Верней, остались только справа, а слева раскинулось поле. За полем темнело что-то — может, вражеская армия. Не было сил повернуться и глянуть. Шпоры в бока, галоп. Держись, держись!..

— Арбалеты! — крикнул Эйб Турс, оторвавшийся на дюжину ярдов.

— Что?

— Пригнись, Тихий!

Он упал на шею коню. Тренькнули арбалеты, болты свистнули над головой.

Шпоры. Держаться!

Скакун шел галопом, Тихого швыряло вверх-вниз, шпоры вспарывали конскую шкуру. Левая рука онемела и повисла плетью. Он бросил поводья и схватился единственной рукой за луку седла. В поле нет поворотов. Гнать вперед — и держаться.

— Да ты ж упадешь сейчас! — В голосе северянина звучала жалость. — Сдавайся, герцог помилует!

— Не слушай, брат! — Кричал Эйб Турс. — У них кони — дрянь! Нипочем не догонят!

Тихий изловчился и глянул через плечо. Ярдов двадцать отделяли его от переднего икса. Светлая борода, густые брови, сержантские ленты на шишаке шлема. Северянин приближался. Медленно — но уверенно.

— Не уйдешь же. Не мучай себя!

Тихий знал: Ориджин отпустил три сотни пленных. Истечь кровью, насмерть загнать коня — или просто натянуть поводья…

Шпоры. Держаться. Гнать!

Ради Альмеры!