Люди Ковра (пер. О.Колесников)

С тихим звоном термагант поднял голову и открыл глаза. Снибрил двинулся, чтобы поднять свой щит, но тот выскользнул из его рук и покатился вниз по ступенькам.

Термагант неуклюже удержал его когтем и неловко вертел, пока ему не удалось снова увидеть в нем свое отражение.

К удивлению Снибрила, он начал ворковать со своим отражением и лег снова, баюкая зеркало в объятьях. И тогда термагант со звуком, похожим на лязганье мирно испустил дух в храме, построенном для него в незапамятные времена.

Позже менестрели и бродячие сказочники часто рассказывали, что термагант умер, увидев свое изображение в зеркале. Никогда не верьте тому, что поют в песнях. Они готовы вставить в свои песни любую старинную небылицу, если считают, что так песня будет звучать лучше. Поговаривали, будто его взгляд, отраженный зеркалом, превратил его в изваяние. Но смерть термаганта была чем-то более сложным, чем считали. Чаще всего так и бывает.

Они стащили его труп вниз по ступенькам и закопали под алтарным камнем. Снибрил вспомнил Кристобеллу и других животных, оставшихся в лагере, и собрал немного слез из лужи в маленький украшенный каменьями ящичек, взятый им из горы драгоценностей. Остальные статуи остались на своих местах.

– В прошлом они поклонялись термагантам, так рассказывается в историях, – сказал Брокандо. – Они были жестокой расой. Пусть и остаются такими. Справедливости ради.

– По правде говоря, – начал Снибрил, когда они двинулись прочь, – я бы не возражал против небольшого вознаграждения. Если у тебя есть что-нибудь, что ты хочешь отдать. То, что тебе не нужно.

– Конечно!

– Мое племя нуждается в месте, где оно могло бы остаться на некоторое время. Чтобы починить свои фургоны и так далее. Такое место, где нам не надо было бы все время оглядываться через плечо.

– Это легко сделать. Мой город принадлежит тебе. Мой народ охотно и с радостью примет вас.

– Они все маленькие, как и ты? – спросил Снибрил, не задумываясь.

– Мы, дефтмины, хорошо сложены, – сказал Брокандо. – И нам наплевать, если кто-то вырастает нелепым переростком.

Через некоторое время, когда они приближались к лагерю манрангов, Снибрил сказал:

– Знаешь, я не думаю, что ты потерял год. Если ты был статуей, то время для тебя не могло идти. В каком-то смысле ты выиграл год. Все стали на год старше, кроме тебя.

Брокандо думал об этом.

– Значит ли это, что я все еще должен вознаградить тебя? – спросил он.

– Думаю, что так, – ответил Снибрил.

– Хорошо.

Taken: , 1

7

Они прибыли в лагерь как раз вовремя, чтобы предотвратить выступление в путь поисковой партии, которую снаряжали на помощь Снибрилу. Брокандо немедленно оказался в центре внимания, чем он наслаждался и к чему, очевидно, привык. Снибрила более или менее оставили без внимания и даже вроде бы забыли о нем. Более или менее…

– Где ты был? – спросил Писмайр, одновременно с облегчением и сердито. – Шляться вот так! Разве тебе неизвестно, что кругом моулы?

– Прости, – ответил Снибрил. – Но так случилось.

– Ладно, теперь это неважно, – сказал Писмайр. – А что здесь происходит сейчас? Знает ли кто-нибудь из вас, бестолковых болванов, как приветствовать короля?

– Не думаю, – ответил Снибрил. – Он вполне отважный человек, но чуточку слишком возбудимый и, собственно говоря, не слушает, что ему говорят.

– Ну, мне кажется, это похоже на королей, – сказал Писмайр.

Брокандо оказался в центре толпы болтающих, лопочущих и глазеющих на него манрангов и благожелательно улыбнулся им.

– Да, я там был, – говорил он. – Оказался всего в одном шаге от сокровища, когда «дзинь»! Это оказалось за моей спиной. Итак…

Писмайр локтями проложил себе дорогу в толпе, снял шляпу, склонился в поклоне так низко, что его борода коснулась земли, и в таком положении застыл, встретив изумленный взгляд Брокандо, воззрившегося на его спутанные белые кудри.

– Приветствую тебя, о король, – сказал старик. – Для нас большая честь, что столь великий сын благородных предков счел нас достойными того, чтобы… мм, того. Все, что мы имеем, к вашим услугам, отважный Господин. Я Писмайр, скромный и смиренный философ. Это…

Он с диким видом щелкал пальцами Гларку, который стоял с разинутым ртом, дивясь этому зрелищу, в то время как Писмайр, согнувшись пополам, все еще стоял перед воином-карликом. – Давай, давай. Протокол – это очень важное дело. Его следует соблюдать. Поклонись королю!

– Какому королю? – спросил Гларк, тупо озираясь.

– Прояви некоторое уважение, – сказал Писмайр.

– Почему это? Ведь Снибрил спас его, а не наоборот. Разве не так?

Снибрил увидел Бейна, стоявшего со сложенными руками позади толпившихся людей. Его лицо было мрачным.

Снибрилу не нравилась школа в Тригон Марусе, но некоторые вещи он все-таки усвоил. Дьюмайи не любили королей. Они предпочитали императоров, потому что от них было легче избавиться.

На обратном пути он спросил Брокандо, что тот имел в виду, когда сказал, что его люди не подлежат Переписи. Это означало, что они не имеют никакого отношения к дьюмайи. И не имеют с ними ничего общего.

– Мы ненавидим их, – сказал Брокандо упрямо. – Я готов вести с ними войну за то, что они выпрямляют дороги и многие другие вещи, и составляют карты тех мест, которые должны быть нанесены на карты. Они все превращают в предметы, подлежащие Переписи. Они бы заставили ворсинки Ковра расти рядами, если бы сумели. Но хуже всего то, что они подчиняются приказаниям. Они предпочитают подчиняться приказаниям, а не думать. Вот как существует ваша Империя. О, они справедливы, они справедливы и честны в бою и во всех других случаях, но не знают, что значит смеяться, а результат тот, что все построено в ряды и шеренги, что все подчиняются приказам и вся радость уходит из жизни.

А сейчас его должны были представить одному из них. И тут Брокандо удивил Снибрила. Он подошел к Гларку и тепло пожал ему руку. Когда он заговорил, то его манера говорить стала совсем иной и была непохожа на ту, с которой он говорил в храме. Это был такой голос звуку которого невозможно было сопротивляться.

– Так ты вождь, да? – спросил он. – Удивительно! Твой брат все мне рассказал о тебе. Вероятно, это очень трудная работа. И требует к тому же большой сноровки, что неудивительно.