Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах

В начале июня² 1980 года штат посетили представители Chase National Bank. Встреча с командой губернатора состоялась в его деловой столице – городе Уилмингтоне, где банкиров пригласили в старейший клуб University and Whist, славившийся своей «лучшей кухней в Делавэре». Роль посредника выполнял Генри Беклер, когда-то работавший в Chase National Bank и перешедший в Bank of Delaware. Он уже сумел убедить руководство Chase управлять некоторыми зарубежными операциями из Делавэра. Дюпон писал о Беклере: «Наши сыновья ходили в одну школу. Беклер играл очень важную роль. Когда работаешь над таким законом, необходимо консультироваться с банками. Он всегда советовался с банкирами, что нам следует вносить в законопроект».

Пит Дюпон (сегодня мы смогли бы его уподобить ныне стареющему Митту Ромни, правда, без импозантности последнего) принадлежал огромному клану Дюпонов, который с начала XIX века господствовал в политической и коммерческой жизни штата Делавэр. Однако, несмотря на славное прошлое своих предков, Дюпон оказался на удивление пассивным игроком. Этот тип довольно плохо помнил историю написания нового закона и совершенно не владел подробностями. Не единожды его просили рассказать, как все происходило, но он отвечал весьма туманно, всякий раз отделываясь примерно: «Да-а, было славно… Да-да, очень славно…» Когда ему в лицо бросали обвинение, что он допустил, чтобы в Делавэре разрешено было создавать и регистрировать корпорации и обеспечивать им железную, непрошибаемую секретность, он точно так же не выражал никакой готовности что-то уточнить или опровергнуть и вновь мямлил свое: «Ну, не совсем справедливо так думать. Все славно… Все идет отлично». Правда, среди его невнятицы все-таки проскользнуло одно замечание, указывающее на принципиальный момент: «Замечательная особенность Делавэра – он небольшой штат. Мы все мыслим одинаково». Вот почему все и оказалось возможным в этом маленьком штате – провинциально-общинное мышление, подразумевающее всяческое отсутствие инакомыслия.

Целью той июньской встречи, как говорил Хейворд, было «выслушать нью-йоркских банкиров, которые были друзьями помогавших нам делавэрских банкиров». Люди из Chase не скрывали своих намерений: «Было бы отлично, если бы вы разрешили своим банкам устанавливать рыночную ставку процента». Причем, банкиры хотели, чтобы новые правила были введены немедленно, в течение нескольких недель, задолго до намеченных на ноябрь 1980 года губернаторских выборов. Казалось, они требовали почти невозможного. Но далее произошло нечто исключительное. Последовавшие события подтверждены показаниями нескольких свидетелей, опубликованными в 1981 году проводившей журналистское расследование New York Times³, и освещены в официальной биографии Дюпона. Все в этой истории говорит об умении элит из мелких офшорных юрисдикций создавать и сохранять консенсус, отвечающий исключительно их собственным интересам.

Фрэнк Бионди, влиятельный юрист-демократ⁴, и Чак Уэлч, главный юрисконсульт Дюпона, отправились повидаться с Хейвордом, который вспоминает: «Они тогда сказали, что не пускают посторонних в комнатушку, где работают над новым законом. Все правильно. Если об идее законопроекта стало бы известно общественности, то кандидат в губернаторы от демократической партии, захолустный фермер по имени Билл Горди, вцепился бы в этот законопроект, а демократы в палате представителей и сенате конгресса США раздули бы грандиозную кампанию. Мы даже не успели бы приблизиться к своим доспехам, как бой уже считался бы проигранным». Дюпон пользовался популярностью, поэтому республиканцы не очень беспокоились о результатах выборов в штате; но если деятельность администрации губернатора вышла бы на свет божий, то это нарушило бы не только их покой: история могла дурно повлиять на кампании других кандидатов-республиканцев, в том числе Рональда Рейгана, выдвинутого в кандидаты на пост президента США.

Из воспоминаний Хейворда: «Горди, наш добрый старый Горди-свиновод, – он был одним из невоспетых героев всей той истории. К нему в Уилмингтон отправились Фрэнк [Бионди] и Чак Уэлч. Парни сделали ему свое предложение: “Билл, мы вовсе не собираемся от тебя что-то скрывать. Вот они – наши планы. Но мы здесь, чтобы просить тебя держать рот на замке и не создавать нам проблем”. Бил Горди согласился сразу, благослови его Господь». Подобным образом удалось заручиться молчанием всех демократических кругов в Делавэре. Но, как заметил Хейворд, купили не только демократов: «Поройтесь в библиотеке и почитайте News Journal – вы не найдете ни единого упоминания об этом деле в период выборов»⁵. Практически каждому, кто принадлежал к делавэрскому истеблишменту, было сделано похожее предложение. В числе прочих о нем знала парочка популистов из законодательного собрания штата, считавших ростовщичество угрозой для рядового потребителя. «В течение лета у нас в Делавэре перебывали, кажется, все крупные банкиры страны – но упоминания об этом вы нигде не найдете. Просто удивительно!» – рассказывает Гленн Кентон, еще один, не самый последний, участник истории. Именно он «слил» ключевые имена: генерального директора Citigroup Уолтера Ристона и президента Chase Manhattan Bank Тома Лабрека.

И все-таки, даже в таком узком кругу, где царила полная конспирация, возникло внутреннее сопротивление: «Его движущей силой, хотя и скрытой, выступили местные банки. В эти привилегированные, всегда высокомерные финансовые твердыни штата вселился страх, будто крупные банки страны “обставят” их как мелочь», – рассказывал Суэйзи. И они не ошиблись: Уолл-стрит уже принялась оказывать давление. На той июньской встрече в Уилмингтоне банкиры из Chase довольно жестко подстегнули делавэрскую администрацию, пригрозив бросить возиться с их штатом и начать поддерживать Южную Дакоту⁶. «Предполагалось, что наши местные банки сдадутся и скажут: “А когда мы раскошелимся на все ваши мероприятия, вы, парни (то есть правительство штата), приступите к своим делам? Поставите нас на колени и перекроете кислород?”» – объяснял свою позицию Дюпон. Он согласился сформировать неформальную команду, которая должна была изучить план, предложенный банкирами из Chase, и дать ответ к сентябрю.

В конце концов банкиры Уолл-стрит и банкиры Делавэра договорились. Для защиты банков штата в законопроект пообещали включить пункт, запрещавший посторонним компаниям завлекать местных розничных клиентов.

К середине августа банки Делавэра пошли на предложенный им компромисс, и рабочая группа перешла к законотворчеству. Столь важный процесс нуждался в полной изоляции, следовательно нужно было постараться обойти стандартные демократические процедуры, но обойти так виртуозно, чтобы никто ничего не заметил; для этого созвали специальную сессию законодательного собрания штата. По словам журналиста из Delaware Lawyer, таким хитроумным способом власти смогли «избежать ненужных предложений, вопросов, споров – в общем всего того, что обычно происходит в ходе стандартных сессий и так затрудняет заранее продуманную политическую игру».

В крупных штатах, когда приступали к разработке законов, регулирующих экономическую деятельность, то, как правило, понимали, что имеют дело с довольно запутанным клубком моральных, политических и экономических проблем. В штате Делавэр на такие законопроекты смотрели как на лакомый кусок своего суверенитета, сквозь офшорные очки видя в принимаемых актах только товар, которым можно торговать и с помощью которого можно обогащаться.

Выбор Chase в пользу Делавэра, а не Южной Дакоты отчасти был сделан из-за нежелания слепо идти по следам Citicorp. Кентон вспоминает: «Банкиры из Chase тогда признались: “Мы не собираемся лезть туда, где уже пасется Citicorp.”, а в Citicorp нам объяснили: “Да нас занесло в Южную Дакоту просто потому, что надо было где-то развернуться. Но если вы что-то затеваете [в Делавэре], рассчитывайте на нас».

В штате Делавэр законопроекты воспринимали как товар, которым можно торговать и с помощью которого можно обогащаться

Финансисты Уолл-стрит проявляли такую заинтересованность в делавэрском законопроекте, что Бионди вызвался переговорить с JP Morgan, где у него были кое-какие связи. Компания не выпускала кредитных карт, но, как надеялись в Делавэре, с ней можно было вести другой бизнес. Кентон рассказывал: «Мы отправились на встречу с людьми из Morgan и спросили: “Что мы могли бы для вас сделать?”. А они ответили: “Из нас безжалостно выкачивают налоги, и нам необходимо избавиться от этого ада; нам нужен благоприятный налоговый климат». И Делавэр не преминул предоставить классическое офшорное блюдо регрессивную шкалу налогов, взимаемых штатом. Чем богаче компания или человек, тем ниже ставка, по которой они платят налоги. В Делавэре действует налог на право заниматься банковской деятельностью, который взимают по ставке 8 %, если доход от такой деятельности составляет менее 20 миллионов долларов, – по ставке 6 %; а если он составляет от 20 миллионов до 25 миллионов долларов и так дальше, до тех пор пока действительно большие доходы не облагают налогом по ставке всего лишь 1,7 %. Цель такого налогообложения, по словам Суэйзи, заключалась «во-первых, в защите местного банковского сообщества от угроз конкуренции; во-вторых, в привлечении банковских холдинговых компаний, зарегистрированных за пределами штата, чтобы они открывали в Делавэре свои филиалы; в-третьих, в расширении бизнеса этих вновь открытых филиалов»⁷. Ну, а что касается налогов, недополученных с американских банковских монстров, то это не беда – все сполна заплатят американские налогоплательщики из других штатов.

Юридическая фирма Morris, Nichols, Arsht & Tunnell, в которой работал Бионди, представляла интересы как банка Chase, так и компании JP Morgan. И Бионди, и партнеры его фирмы вполне откровенно признавали свою роль в разработке делавэрской золотой жилы. «Chase Manhattan и JP Morgan наняли из нашей фирмы юриста Фрэнка Бионди, чтобы он составил законопроект и помог убедить законодательное собрании штата принять его», – отмечается в официальной истории фирмы⁸. Сам Бионди добавляет: «Лоббировал ли я законопроект в законодательном собрание штата? Черт возьми, именно это я и делал!» Таким образом, закон в сущности создавался банкирами Chase и JP Morgan руками их местных представителей. Позднее в New York Times отметили, что законопроект был составлен без всякого письменного заключения, сделанного каким-нибудь официальным лицом штата Делавэр и что первоначальные наброски законопроекта, написанные Бионди, были отрецензированы юристами других банков⁹. Бионди и сейчас отрицает какой-либо конфликт интересов, говоря, будто сообщил всем сторонам о своих связях.

Выборы прошли успешно, и 4 ноября 1980 года Дюпон вновь занял пост губернатора штата Делавэр, а двумя месяцами позже, 14 января 1981 года, проект закона был предъявлен вниманию общественности. Администрация Дюпона поставила законодательному собранию штата жесткие сроки, продиктованные банками: закон должен быть принят к 4 февраля – или все сделки сорвутся¹⁰. Законопроект прошел на всех парусах 3 февраля, и спустя две недели Дюпон подписал закон «О развитии финансового центра штата Делавэр». По новому закону штат должен был отменить верхние пределы процентных ставок по кредитным картам, по кредитам, выданным физическим лицам, автокредитам и многим другим; а банки приобретали право обращать взыскания на жилища должников, если те не выполняли обязательств по кредитным картам; возможность учреждать деловые центры за рубежом и в офшорах; регрессивную шкалу штатных налогов. Принципиально важным в нашей истории является один момент любой американский штат мог усвоить пример Делавэра, ведь принятие такого закона стало возможным, а это грозило распространением подобного новшества в налоговом законодательстве по всей стране. Двести лет законодательного ограничения процентных ставок в США теперь превратились в «мертвую букву»¹¹.