Люди ПЕРЕХОДного периода

А потом… Потом меня на удивление быстро соединили с подвалом, поместив всё в тот же чёрный исповедальник, заполненный вместо внимательного батюшки непроглядной невесомостью. Герка тут же по старой памяти выключил вытяжку для лучшей слышимости и выгнал из кухни весь персонал.

— Это ты?! — заорал он, засекши первые признаки помех в работе вентилятора и подозрительное шуршание в раструбе. — Ге-ерка-а!! Отвечай, мать твою, ты это или не ты, спрашиваю??!

Слышимость на этот раз была превосходной, и орать с моей стороны Прохода уже не требовалось.

— Гер, слушай меня внимательно и вникай. Дело сверхсерьёзное и промахнуться нам никак нельзя. Ты меня понял?

— Да! — крикнул он, то есть я, в ответ. — Продолжай!

— Кончишь смену, никуда не отлучайся, сиди у вытяжки вместе с Ленкой. Даже пописать ни-ни, поставьте тазик на всякий случай или чего-то ещё. И еды с водой. Мы можем свалиться вам на голову в любой момент, в пределах, думаю, суток. Тут с этим не так чтобы понятно, время другое и вообще.

— Сколько часов разница? — выкрикнул он-я очередной свой дурацкий вопрос оттуда, из нижнего далека.

— Не спрашивай всякую хрень! — разозлился я на самого себя, дивясь собственной бестолковости. Воистину, хочешь поглядеть на себя со стороны, утрать на какое-то время душу, и будет законченная картина твоего идиотизма или благородства, как получится. И снова крикнул: — Ты лучше не забудь переставить вытяжку на реверс, чтобы не сосала, а накачивала, понял? И вообще её не выключай!

— Погоди! — вдруг заорал с той стороны абсолютно пропащий голос. — Так она тоже там, что ли, Ленка? Она-то почему?

— А я почему тут, мудило?! — не выдержал я. — Тебя это разве вообще не интересует?!

— Ладно! — выкрикнул он-я, явно задетый собою же за живое. — Сделаю! Если только всё это не очередная твоя мудянка!!

— В каком смысле очередная?! — на этот раз я возмутился настолько, что уже не знал, как себя вести с этим тупоголовым, с ограниченной фантазией мною самим. — Когда это я мудянку нёс, скажи на милость?! — и сам же ответил: — То-то… А если хо…

В этот момент что-то крякнуло, дав знать, что сеанс закончился, и я обнаружил себя выброшенным в призрачную пустотную субстанцию, которая, к слову сказать, уже совсем не страшила меня, а наоборот, чем-то напоминала дорогу к милой. Милая была настроена на деловой лад. Сейчас она чем-то напоминала мне ту самую Ленку, которая внезапно переменилась, став вместо кроткой вежливой девушки абсолютно завершённой бизнесвуман: со стилем, принципом и системным подходом. Однако для себя я этот её новообретённый облик объяснял нашим непростым совместным занятием, вынудившим мою жену сделаться такой, а не другой.

— Ну? — она просто посмотрела на меня, даже не произнеся этого короткого слова.

— Сутки! — отрапортовал я. — Если по земным меркам. По здешним, не знаю, будем тыкаться, глядишь, и попадём.

— Пошли, — она поднялась с песка и напомнила мне: — Думаешь строго обо мне, а я о них. Двинули!

— Куда? — не понял я.

— К этим обормотам, — отмахнулась она, — надо же их предупредить как-никак. И поставить в известность. А там пускай сами решают.

Мы пересекли близлежащую туманность и вошли в зону серой неизвестности. Я, отрешившись от всего остального, думал о Ленке, снова чередуя в мыслях её имена. Должен признать, что столь ненавидимое женой имя Магдалена лично мне сразу пришлось по душе, — не знаю, правда, по какой, всё равно это уже ничего не меняло. Я даже представил себе, как ласкаю прошлое Ленкино тело и шепчу в её теплое ухо: «Магду-усик, Магду-уля… Магдале-енушка…»

Братаны встретили нас стоя и даже немного подбоченились, вытянувшись и подобрав худые спины. То и было понятно: одна — прямая начальница, другой — быстро выросший на карьерных дрожжах счастливчик, с первой же минуты намертво приклеившийся к ихней командирше, будто так и надо.

— Вот что, ребятки, — будничным голосом обозначила наше появление Ленка, — я Елена, та самая, директор «Шиншиллы», если вы ещё не поняли. А Герман, — она кивнула на меня, не обернувшись, — мой муж. Впрочем, это вы и так знаете.

Оба стояли с выпученным зрением, переваривая услышанное.

— Точно! — первым воскликнул брат Павел. — Как же это мы лоханулись-то, а?! Она-то нас не знала, а мы-то её как родную должны были помнить!

— Вот бабы… — с горечью добавил брат Пётр, — голову сымут с себя, в смысле волосню, рожу отмоют от кремов, и на тебе — другая личность, вообще не в лом, мимо денег, полное попадалово!

— На том стоим, — без особого чувства отозвалась Ленка и, строго оглядев обоих подшефных, распорядилась: — Так, сели и успокоились, братья. Сидим, молчим, слушаем, вникаем, делаем выводы.

Оба тут же подчинились, признавая за моей женщиной безусловную власть. И уставились на нас обоих, поскольку я занял почётное место рядом с оболочкой собственной жены.

— В общем, мы идём в отрыв, — с этих слов Ленка начала свою прощальную речь. — Мы с Германом нащупали канал и решили, что будем пробовать утянуться обратно, совсем.

— С Богом! — одобрительно покачал головой Пётр. — Мы б и сами с вами, да только некуда.

— В добрый путь! — поддержал свою близнецовую оболочку брат Павел. — Жаль будет, вы оба хорошие оболочки, добрые, без задних мыслей, всё у вас как написано, так и слушается. А уж про тебя, Магда… — тут он сбился, но сразу же поправился: — Я хотел сказать, Еленочка, вообще речи нет, мы на твоём бабле, можно сказать, так нормально поднялись, что, кроме наилучшей памяти, ничего не останется, честно.

Я удивлённо посмотрел на жену, она — строго — на Павла.

— Неужели вы меня крышевали, никогда бы не поверила?!

— А зря, — помотал головой Пётр, — у нас с тобой всё было по согласию и взаимности. Жаль, что ты отлетела раньше, чем мы с тобой познакомились. Если б не так, то сама бы подтвердила, зуб даю, — и беззвучно щёлкнул средним пальцем в низ подбородка.

— Но мы ж за тебя и пострадали, Елена, — на этот раз очередь внести свой вклад в историю отношений уже пришла Паше, — по 162-й сели из-за Рыбы, ясное дело, но это ж ты нас к ней послала, правильно? — и пристально впёр зрение в мою жену.

— Хотя, главное, не что мы сели, а что под Гамлета попали после, под Черепа этого окаянного, — с горечью добавил Петро, — через него и залетели сюда, прям с зоны, после как нас с ним обоих на ножи поставили, по его же указке.

Это братское сообщение было новостью больше для Ленки, чем для меня. Я-то мало-мальски за время своего общения с ними успел так или иначе обрасти кое-какими знаниями, войдя в биографические подробности обоих шиншилльских охранителей. Но ещё большим откровением стало то, что сразу же вслед сказанному братья услышали от Леночки. Быстро прикинув получившийся расклад, она решила ознакомить обоих с самыми свежими новостями по нашей местности.

— Слушайте, мальчики, Петя, Паша, я хочу, чтобы вы знали — Гамлет здесь. Он только прибыл, и его встречал Герман, — я утвердительно кивнул в подтверждение жёниных слов, — и, насколько я знаю от моего мужа, намерения его самые что ни на есть суровые.

— И он живой, пацаны, — рубанул я вдогонку, чтобы уж бить в яблочко, не оставляя самое неприятное на потом, — вообще натурально полноценный перец: плюётся, мочится и жрать всё время хочет. Не удивлюсь, если живые козюли в носу обнаружатся, понимаете, о чём речь веду?