Люди с платформы №5

— Это совсем не так, — возразила Эмми. — Вы сами видели, какой последовал всплеск откликов, когда часть материалов вашей рубрики разошлась по соцсетям. «Спроси Айону» вовсе даже не устарела. Людям всегда будет требоваться помощь в разрешении проблем — достаточно взглянуть на каждого из нас. — Девушка указала на собравшихся, и те, словно по сигналу, дружно закивали. — Устарела не ваша рубрика, а сама «Современная женщина». Не правда ли, звучит иронично?

Айона молчала, поскольку не понимала, куда клонит Эмми.

— Мы намерены поменять формат рубрики. «Спроси Айону» теперь будет выходить на YouTube. Мы снимем, как вы решаете чью-то проблему. Может, с непосредственным участником, если найдутся такие храбрецы. Если же люди предпочтут анонимность, вы будете просто зачитывать письма и давать советы. Затем мы разместим запись на вашем канале и распространим ее по соцсетям. Со временем база ваших подписчиков возрастет, и вы начнете получать достойные деньги от рекламы на канале и пожертвований. Джоуи — это мой начальник — сказал, что вы можете пользоваться нашими студиями, когда те свободны, в обмен на упоминание нашего агентства в своих видео и потенциальные возможности спонсорства для наших клиентов. Он говорит, что вы умеете привлекать внимание разных слоев населения, а это совсем непросто. И ролики с вашим участием непременно продемонстрируют инновационный, творческий подход, который отличает наше агентство. Думаю, шеф обязательно расскажет об этом нашим крупнейшим заказчикам.

Завершив столь длинную тираду, Эмми нервно посмотрела на Айону, ожидая ее реакции.

А Айона просто-напросто растерялась. Она была благодарна друзьям за столь горячую веру в ее способности, но понимала, что время не перехитришь. Она слишком стара, и такие предложения уже не для нее. Годами она делала вид, будто идет в ногу со временем, и устала притворяться. Ее пальцы болели от остервенелого цепляния за край скалы. И не только пальцы.

— Эмми, дорогая, — начала она, торопливо ища предлог для вежливого отказа. — Никто не захочет смотреть эти видеоролики. Особенно молодежь. Не станут они тратить время на обрюзгшую старую клушу вроде меня.

— Я наглядно докажу, что вы заблуждаетесь, — парировала Эмми, кивая на вагонных друзей. — Где бы вы ни оказались, вы всегда собираете вокруг себя людей. И потом, у нас есть секретное оружие: Физз. Она уже согласилась прорекламировать «Спроси Айону» на всех своих ресурсах. Физз даже не против прийти к вам в качестве гостьи, с просьбой решить ее проблему. Что вы на это скажете?

— Вы гениальны, Эмми, и это очевидно. Но я против того, чтобы вы тратили уйму своего времени, стараясь заразить меня своим энтузиазмом. С моей стороны было бы нечестно оттягивать ваше внимание на себя. У вас целая жизнь впереди. Вам нужно думать о собственной карьере.

— Айона, поймите. Я вам предлагаю вовсе не из вежливости. Я хочу раскрутить проект с вами. Участвуя в нем, я смогу применить все свои способности и сделать что-то хорошее, что действительно поможет людям. Возможно, даже изменит чьи-то жизни. Это поменяет мое отношение к самой себе. По правде говоря, не я вам, а вы мне окажете услугу.

Айона молча оглядела своих друзей, с нетерпением ожидавших ее ответа. Она сделала глубокий вдох, постаравшись убрать дрожь из голоса.

— Спасибо, дорогие мои. Я вам невероятно благодарна, честное слово. Но я по-прежнему говорю «нет». Для меня уже поздно браться за такие проекты. Если честно, я примирилась со своей участью. А сейчас давайте праздновать.

Чтобы не видеть разочарованного лица Эмми, Айона потянулась к бутылке и сосредоточилась на наполнении стаканчика.

— Но обещайте, что вы все-таки подумаете над моим предложением, — попросила Эмми, в голосе которой не осталось и следа былого энтузиазма.

— Обязательно, — пообещала Айона, стараясь не встречаться глазами с Эмми и сознавая, что серьезно испортила девушке настроение.

Поезд подошел к пятой платформе вокзала Ватерлоо, но никто из друзей Айоны не вышел из вагона. Похоже, все они собрались ехать обратно. Даже кондуктор оставил попытки проверить у них билеты и примкнул к торжеству.

— Айона, у меня тоже есть кое-что для вас, — послышался слева голос Марты.

Она протянула Айоне конвертик. «Сегодня просто день загадочных конвертов», — подумала Айона и открыла его.

Там лежали два билета.

— Это на премьеру нашего спектакля. Она состоится на следующей неделе. Для меня очень важно, чтобы вы пришли. Придете?

— Дорогая, твою премьеру я бы не пропустила даже ради всех сокровищ мира! — воскликнула Айона. — А как же твои родители? Наверное, билеты предназначались им. Я не могу лишить их удовольствия увидеть выступление дочери. Они ведь захотят прийти на премьеру?

— Не волнуйтесь, — успокоила ее Марта. Конечно, захотят. Они же не совсем безнадежные родители. Только малость шебутные. Кстати, они вчера помирились. У меня есть билеты и для них тоже. Надеюсь, мама с папой досидят до конца пьесы и не начнут орать друг на друга, как Монтекки и Капулетти.

— В таком случае я явлюсь во всеоружии! — объявила Айона и, видя недоумение на лице Марты, добавила: — Не волнуйся, сердце мое. Это просто образное выражение.

Айона прошла туда, где сидел Пирс, и, убедившись, что девочка не обращает на них внимания, осведомилась:

— Пирс, полагаю, вы уже освоились в школе у Марты?

— Ну, можно сказать и так. Если под словом «освоиться» вы подразумеваете положение неоплачиваемого стажера.

— В таком случае сумеете ли вы раздобыть еще какое-то количество билетов на школьную премьеру? — спросила она.

За годы, проведенные в шоу-бизнесе и вокруг него, Айона усвоила непреложную истину: зрителей ни когда не бывает слишком много, а их энтузиазм ни когда не является чрезмерным.

МАРТА

Школьный актовый зал полностью преобразили в зрительный, но для Марты он по-прежнему оставался знакомым. Ей вспомнилось, как в первом классе она смотрела здесь рождественское представление и вдруг поняла, что человек в красочном костюме Санта-Клауса, улыбающийся в свою невероятно длинную бороду, — отец ее лучшей подруги.

Зал был полон принарядившихся зрителей. Все чинно и благородно, как в настоящем театре: приглушенный свет, негромкий гул голосов в ожидании начала спектакля. Но под этим «театральным налетом» ощущались отзвуки школьных собраний. Ароматы туалетной воды и лосьонов после бритья, исходящие от родителей, на время замаскировали привычные запахи дезинфицирующего средства, подросткового пота и гормонов. Марта по собственному опыту знала: сунь руку под сиденье любого стула, и непременно обнаружишь засохший комок жевательной резинки.

Она стала вспоминать мудреное слово, обозначающее эту ситуацию. Оно встретилось ей в первом абзаце антиутопии Маргарет Этвуд «Рассказ служанки», которую девочка прочитала по настоянию Айоны. Палимпсест. Так называли что-то переделанное и измененное, но продолжавшее хранить зримые следы своей прежней формы.

Парень, играющий Тибальта, выглянул в щель между половинками занавеса.

— Зал полнехонек! — сообщил он. — А посередине уселась потрясающая тетка с собачонкой. Собачонка наряжена в мини-юбку из елизаветинских кружев. Пушистая Елизавета Первая. Прикольно!