Люди в красном. Божественные двигатели

— Так что, по его мнению, происходит? — спросил Даль.

— Давай отложим это на потом, — сказала Коллинз. — Теперь ты знаешь, что происходит и почему. Прости, что мы не рассказали обо всем раньше, Энди. Но теперь ты знаешь. И теперь ты знаешь, что делать, если я или Бен внезапно скажем, что собираемся сходить за кофе.

— Прятаться, — сказал Даль.

— Мы не говорим «прятаться», — поправил его Кассавэй. — Мы предпочитаем термин «найти альтернативное задание».

— Только не в кладовке, — сказала Мбеке. — Это наше альтернативное рабочее место.

— Ладно. Тогда я найду себе альтернативное рабочее задание под столом, — сказал Даль.

— В этом духе, да, — согласилась Мбеке.

Вечером в столовой Даль пересказал четверым друзьям услышанное в лаборатории и повернулся к Финну:

— Ну что, ты достал информацию, которую я просил?

— А то!

— Отлично.

— В качестве вступительного слова я скажу, что обычно я за бесплатно такое не делаю, — сказал Финн, протягивая свой Далю телефон. — Обычно такого рода работка стоит недельного жалованья. Но у меня от всей этой хрени крыша едет еще с самой высадки. Я сам хотел посмотреть, в чем дело.

— Вы, двое о чем, вообще? — спросила Дюваль.

— Я попросил Финна достать для меня кое-какие документы, — пояснил Даль. — В основном, медицинские.

— Чьи? — спросила Дюваль.

— Твоего дружка, — ответил Финн.

Даль поднял глаза от телефона:

— Что?

— Дюваль встречается с Керенским, — сказал Финн.

— Заткнись, Финн, ни с кем я не встречаюсь, — сказала Дюваль и зыркнула на Даля. — Керенский, после того, как поправился, нашел меня, чтоб поблагодарить за спасение своей жизни. Он сказал, что, когда первый раз пришел в себя в шаттле, решил, что умер, потому что увидел склонившегося над собой ангела.

— Боже, — взмолился Хестер. — Скажи мне, что на самом деле фразы типа этой не срабатывают. А то я повешусь.

— Не срабатывают, — заверила его Дюваль. — Короче, он спросил, не может ли угостить меня стаканчиком, когда в следующий раз у нас будет увольнительная. Я сказала, что подумаю.

— Дружок-дружок, — сказал Финн.

Дюваль показала ему вилку:

— Щаз в глаз ткну.

— А зачем тебе медкарта Керенского? — спросил Хансон.

— Керенский неделю назад пал жертвой чумы, — сказал Даль. — Он восстановился настолько быстро, что смог командовать отрядом при высадке, во время которой потерял сознание из-за атаки машин-убийц. И пришел в себя достаточно быстро, чтоб сейчас ухлестывать за Майей.

— Ну, если честно, он все еще выглядит отвратительно, — сказала Дюваль.

— Ну, если честно, он должен был быть мертв, — сказал Даль. — Меровианская чума растворяет человеческую плоть прямо до самых костей. Керенскому оставалось жить пятнадцать минут, когда его вылечили, — и через неделю он ведет отряд на высадку? От сильной простуды дольше поправляются, не то что от пожирающих плоть бактерий.

— Значит, у него потрясающая иммунная система, — сказала Дюваль.

Даль пригвоздил ее взглядом и послал к ней по столу телефон Финна:

— За последние три года Кренеский три раза был подстрелен, четыре раза подхватывал смертельную болезнь, один раз попал под оползень, был ранен при аварии шаттла, получил ожоги при взрыве контрольной панели на мостике, пережил частичную разгерметизацию, пострадал от наведенной ментальной нестабильности, был укушен двумя ядовитыми животными, а также попал под контроль инопланетного паразита. Это все до недавней чумы и этой высадки.

— А еще он подхватил три венерических заболевания, — добавила Дюваль, пролистывая файл.

— Приятной совместной выпивки, — хмыкнул Финн.

— Закажу пенициллинчику со льдом, — сказала Дюваль. Она протянула телефон обратно Далю. — Итак, говоришь, просто невероятно, что он сейчас так запросто среди нас разгуливает?

— Забудь, что он должен быть мертв, — сказал Даль. — Просто невероятно, что после всего этого он жив и в своем уме. Он уже должен был превратиться в ходячий посттравматический синдром.

— Для этого и существует терапия, — предположила Дюваль.

— Ага, но не столько же раз подряд? — сказал Даль. — Семнадцать крупных ранений или травм за три года. Это одна раз в два месяца. Ему бы из-под плинтуса не вылезать. А ему как раз хватает времени, чтобы поправиться — и опять получить по полной. Таких, как он, не бывает.

— Так дело в том, что таких не бывает, или в том, что ты завидуешь? — спросила Дюваль.

— Дело в том, что на этом корабле творится что-то странное, — ответил Даль, не отрываясь от данных. — Мое начальство и коллеги в лаборатории весь день сегодня вешали мне лапшу на уши про отряды высадки, Керенского и все остальное. Но я в нее верить не собираюсь.

— А почему нет? — спросила Дюваль.

— Потому что, думается мне, они сами не верят, — ответил Даль. — И потому что она не объясняет что-то вроде этого, — он нахмурился и посмотрел на Финна. — Ты не смог найти ничего на Дженкинса?

— Ты говоришь о снежном человеке, на которого мы тогда наткнулись, — сказал Финн.

— Ага.

— В компьютерной системе на него ничего нет.

— Мы его не выдумали, — сказал Даль.

— Нет, — согласился Финн. — Просто на него в системе ничего нет. Но если он такой бог в программировании, как утверждают твои приятели-лаборанты, и если он постоянно взламывает систему, не думаю, что нас должно это удивлять.

— Я считаю, нам надо его найти, — сказал Даль.

— Зачем?

— Мне кажется, он знает что-то, о чем больше никто не хочет говорить.

— Твои друзья в лаборатории сказали, что он псих, — напомнил Хестер.

— Вообще-то, я не думаю, что они такие уж друзья, — произнес Хансон.

Все повернулись к нему.

— В смысле? — спросил Хестер.

Хансон пожал плечами:

— Они заявили, что не рассказали Далю о том, что происходит, потому что он бы им не поверил, пока сам с чем-нибудь не столкнулся. Возможно, это правда. Но верно и то, что если бы он не знал, что происходит, то не смог бы поступать, как они — избегать коммандера К'инга и других офицеров и заботиться о том, чтобы не попадать в списки будущих участников высадки. Народ, вы задумайтесь — все мы впятером одновременно оказались в одной и той же высадке, и это на корабле с тысячным экипажем. Что между нами общего?

— Мы новички, — сказала Дюваль.

Хансон кивнул:

— И никому из нас ничего не рассказали до тех пор, пока этого нельзя было избежать.

— Ты считаешь, что причина не в том, что мы бы не поверили, — заключил Даль. — А в том, что так погибли бы мы, а не они, раз так уж надо, чтобы кто-нибудь умер.

— Это только теория, — сказал Хансон.

Хестер воззрился на него с восхищением:

— Не ожидал, что ты такой циник.

Хансон опять пожал плечами:

— Когда ты наследник третьего по величине состояния в истории вселенной, учишься интересоваться мотивами окружающих.