Люди в красном. Божественные двигатели

— Можно и так сказать, — согласился Даль.

— А что ты так рано? — спросила Дюваль. — Сейчас только полдень. Я думала, что буду самой первой.

— Я волнуюсь, — сказал Даль. — Это мое первое назначение. — Дюваль вопросительно смерила его взглядом. — Я на пару лет припоздал с поступлением в Академию.

— Это почему? — поинтересовалась она.

— Долгая история.

— У нас есть время, — заявила Дюваль. — Давай так — мы пойдем возьмем ланч, и ты мне все расскажешь.

— Мм, — ответил Даль. — Я тут типа жду кое-кого. Своего друга. Которого тоже назначили на «Бесстрашный».

— Закусочные — прямо тут, — Дюваль указала на ряды лотков через пешеходную галерею. — Просто пошли сообщение. А если он его пропустит, мы сможем оттуда его увидеть. Ну же, давай. Я плачу за выпивку.

— О, ну в этом случае… — протянул Даль. — Если б я отказывался от дармовой выпивки, меня бы вышибли из Звездного Флота.

— Мне была обещана долгая история, — заявила Дюваль после того, как они взяли еду и выпивку.

— Я ничего не обещал, — ответил Даль.

— Обещание подразумевалось, — запротестовала Дюваль. — И вообще, я купила тебе выпить. Теперь ты мой! Развлекайте меня, энсин Даль.

— Ну ладно, хорошо, — сказал он. — Я поступил в Академию так поздно, потому что три года был семинаристом.

— Окей, это не слишком-то интересно.

— На Форшане.

— Окей, это очень интересно, — сказала Дюваль. — Так ты священник форшанской религии? А какой схизмы?

— Левой схизмы. И нет, не священник.

— Не выдержал целибата?

— Священнослужителям левой схизмы не требуется соблюдать целибат, — сказал Даль, — но, если угодно, учитывая, что я был там единственным человеком, я был на него обречен.

— Некоторых людей это бы не остановило.

— Ты не видела вблизи форшанского семинариста. И, кроме того, я за другими формами жизни не бегаю.

— Может, тебе просто нужных форм жизни не попадалось, — сказала Дюваль.

— Предпочитаю людей. Скажи, что я зануда.

— Занууууда! — кокетливо протянула Дюваль.

— И ты только что с рекордной скоростью залезла мне в душу, — сказал Даль. — Если ты такая быстрая с теми, кого только встретила, представляю, как ты себя ведешь со старыми знакомыми.

— Ой, ну нет, я не со всеми так. Но я могу сказать, что ты мне уже нравишься. Ну да ладно… Итак, ты не священник.

— Нет. Мой технический статус был «Чужеземный Кающийся Грешник», — сказал Даль. — Мне было позволено пройти полный курс обучения и некоторые обряды, но были некоторые физические требования, которые я не мог выполнить, чтобы вступить в сан.

— Это какие?

— Самооплодотворение, например.

— Маленькая, но весьма важная деталь, — сказала Дюваль.

— А ты тут беспокоишься по поводу целибата, — сказал Даль и отхлебнул спиртного.

— А если ты никогда не собирался быть священником, зачем ты пошел в семинарию?

— Я обнаружил, что форшанская религия приносит мне умиротворение, — сказал Даль. — Когда я был моложе, меня это очень привлекало. Мои родители умерли, когда я был совсем юным, мне досталось небольшое наследство, так что я использовал его, чтобы заплатить репетиторам за обучение языку, отправиться на Форшан и найти семинарию, которая согласилась бы меня принять. Я планировал остаться навсегда.

— Но не остался, — сказала Дюваль. — В смысле, это очевидно.

Даль улыбнулся:

— Ну… Я обнаружил, что форшанская религия приносит мне умиротворение. А форшанские религиозные войны — как-то не очень.

— А, — сказала Дюваль. — Но как можно превратиться из форшанского семинариста в выпускника Академии?

— Когда Вэ-Эс стала посредничать в переговорах между религиозными фракциями на Форшане, им нужен был переводчик, а я был на планете, — сказал Даль. — Не так-то много людей, которые говорят больше, чем на одном диалекте форшанского. Я знаю все четыре основных.

— Впечатляет.

— Да я вообще хорошо языком работаю.

— И кто теперь торопится? — спросила Дюваль.

— После того, как миссия Вэ-Эс на Форшане провалилась, всем чужеземцам посоветовали покинуть планету, — сказал Даль. — Глава переговорщиков Вэ-Эс сказал, что Звездный Флот нуждается в лингвистах и ученых, и рекомендовал меня в Академию. К тому времени мою семинарию сравняли с землей, и мне некуда было идти или денег на дорогу, даже если бы было, куда. Академия казалась наилучшим выходом. Я провел в ней четыре года, изучая ксенобиологию и лингвистику. И вот я тут.

— Хорошая история, — сказала Дюваль и отсалютовала своей бутылкой Далю.

Они чокнулись.

— Спасибо, — сказал он. — А что насчет тебя?

— Все гораздо скучнее.

— Сомневаюсь.

— Никакой Академии, — сказала Дюваль. — Я записалась морским пехотинцем в миротворческие части Вэ-Эс. Отслужила там пару лет, а потом перевелась в Звездный Флот три года назад. Ходила на «Нанте», пока меня не перевели.

— Повышение? — предположил Даль.

Дюваль ухмыльнулась:

— Не совсем. Лучше назвать это переводом в связи с конфликтами с персоналом.

Даль не успел выяснить всю подноготную — зажужжал телефон. Он взял его и прочитал сообщение. «Балда», — сказал он, улыбаясь.

— Что там? — спросила Дюваль.

— Подожди секунду, — сказал Даль и развернул сиденье так, чтоб помахать молодому человеку, стоящему посреди пешеходной галереи станции. — Мы тут, Джимми!

Молодой человек широко улыбнулся, помахал ему в ответ и направился к ним.

— Друг, которого ты ждал, я полагаю, — сказала Дюваль.

— Это он, — ответил Даль. — Джимми Хансон.

— Джимми Хансон? — спросила Дюваль. — Разумеется, не имеющий никакого отношения к Джеймсу Хансону, главе и управляющему «Хансон Индастриз».

— Джеймс Альберт Хансон Четвертый, — сказал Даль. — Его сын.

— Должно быть, мило, — сказала Дюваль.

— Он мог бы купить эту космическую станцию на свои карманные деньги, — сказал Даль. — Но он не такой.

— То есть? — спросила Дюваль.

— Привет, ребята, — сказал Хансон, наконец, добравшись до их столика. Он посмотрел на Дюваль и протянул ей руку. — Привет, я Джимми.