Люди в погонах

Из кабинета Наташа вышла приятно взволнованной. Пока спускалась вниз, думала: «Интересно, что теперь будет с Дорой Петровной? Наверное, лопнет от злости».

В вестибюле Наташу остановила медсестра:

— Наталья Мироновна, вас к телефону.

Она взяла трубку и сразу узнала голос генерала:

— Извините за беспокойство. Я хочу спросить вас о здоровье супруги. Может, вы...

— Да, я знаю, — сказала Наташа. — Не беспокойтесь, все будет хорошо. Сейчас ей вливают пенициллин и глюкозу. Можете принести фруктов.

— Спасибо, Наталья Мироновна, за доброе слово. Передавайте привет супругу. Сегодня мы говорили о нем в редакции. Все очень рады новому автору, ждут его рукопись. На днях напишем ему.

«Очень, очень хорошо», — чуть было не выпалила Наташа, но вовремя сдержалась, сказала спокойно:

— Он тоже будет рад.

Из больницы Наташа вышла в хорошем настроении. Но дома ждала ее неприятность. Едва переступила порог, дети, перебивая друг друга, сообщили:

— Мама, мамочка, у нас был доктор, бабушку лечил. У нее приступ. Тетя Дина звонила тебе, звонила...

Наташа разделась, не снимая шапочки, прошла в комнату. Анастасия Харитоновна лежала на диване с запрокинутым серым лицом и прерывисто дышала.

— Сердце? — испуганно спросила Наташа и взяла руку матери в свои застывшие на морозе ладони. — Этого надо было ожидать. Разве можно вести себя так.

Анастасия Харитоновна ничего не ответила. Она смотрела на дочь глубоко запавшими усталыми глазами и словно говорила: а кто же виноват, что так получилось?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

1

Офицеры полка встречали Новый год в клубе. Мельников пришел на бал с опозданием. Он задержался в батальоне, где вместе с солдатами ожидал, когда часы пробьют двенадцать. Потом поздравил их, пожелал дальнейших успехов в службе и учебе и направился в клуб.

— А-а-а, дружба! — крикнул Соболь из толпы танцующих, едва Мельников показался в зале. Пристраивайся быстрей!

Зал гудел от стремительного движения людей. Все кружилось, бурлило в веселом разливе музыки. Лишь в самой середине пестрого людского водоворота неподвижно и величественно, упираясь макушкой в потолок, стояла зеленая елка. Красные, синие, желтые огни, радужные звезды, шары, бусы — все дрожало на ней, сверкало, и, казалось, весь зал был наполнен живым ослепительным блеском.

Вот мимо Мельникова проплыли в танце капитан Нечаев и Ольга Борисовна. Синие глаза ее, казалось, стали еще больше, по щекам разлился тонкий румянец.

— Здравствуйте, Сергей Иванович. С Новым годом вас! — почти пропела она, не нарушая плавности движений.

— Спасибо, — помахал рукой Мельников. — Вас также — с наступившим!

Уплывая в глубь зала, Ольга Борисовна еще раз повернула голову и улыбнулась.

Вскоре опять показался Соболь, вальсирующий на этот раз с женой Степшина, Дусей.

«А где же он сам?» — подумал Сергей.

Оркестр на минуту смолк. Но не успели пары остановиться, как грянул краковяк. Опять все закружились вокруг елки. Соболь танцевал с Дусей. Он то и дело наклонялся и что-то шептал ей. Она краснела и громко смеялась.

В дверях появился Степшин, скучный, чем-то озабоченный. Мельников подошел, спросил:

— Почему не веселитесь?

— В бильярд играл, — ответил тот, стараясь не выдавать волнения. Постоял немного, посмотрел в зал, махнул рукой: — Пойду еще партию сгоняю. — И скрылся за дверью.

«Что-то не ладится у него с женой», — уже в который раз подумал Мельников. Он вспомнил, что Степшин часто обедал в столовой, а не дома. Однажды даже остался ночевать в батальоне. На вопрос комбата: «Что случилось?» — ответил уклончиво: «Ничего особенного, просто засиделся в штабе и решил не беспокоить жену». Но по всему было видно, что не штабная работа задержала его в казарме. Да и теперь, конечно, не страсть к шарам заставляла майора прятаться в бильярдной комнате. Причина была совсем другая.

Из глубины зала к Мельникову протискался Соболь, удивленно спросил:

— Почему не танцуешь? Не в монастырь ведь пришел, а на бал.

— Осматриваюсь, — улыбнулся Мельников.

— Хватит осматриваться. Смазывай быстрей колеса и включай мотор. — Соболь был явно под хмельком и не скрывал этого.

Мельников удержал его за руку, шепнул:

— Слушай, ты зачем с Дусей заигрываешь? Она же с мужем здесь.

— Ну, знаешь ли!.. — поднял голову Соболь.

Мельников еще крепче сжал его руку.

Соболь долго смотрел в глаза товарищу. Потом прищурился, сказал с ехидцей:

— Значит, о чужих женах заботишься?.. Похвально. Только знаешь... Дуся — женщина со вкусом, и не моя тут вина, что муж не понимает этого. А впрочем, если твои интересы затронул, могу отступить. Для друга на любую жертву готов. Поединка разыгрывать не будем.

— Михаил! — строго сказал Мельников.

— Все, все, — замахал рукой Соболь. — Больше к Дусе ни шагу. Меня давно ждет Олечка. Смотри, как она косит свои влюбленные очи в мою сторону. Эх, дружба, зря ты не зашел ко мне сегодня. Коньячок был, шампанское.

Мельников вспомнил, что Соболь действительно приглашал его. Но нельзя было уходить от солдат в такой вечер, да и не хотелось дурманить голову перед большим балом.

— Ну ничего, — сказал Соболь. — Мы с тобой завтра выпьем. Договорились?

— Утро вечера мудренее.

Снова раздались звуки вальса. Над головами танцующих начали взрываться хлопушки и, подобно мелким снежинкам, в воздухе заблестело конфетти. Соболь заторопился к танцующим. Едва он затерялся среди веселого потока людей, к Мельникову подошла Ольга Борисовна.

— Не скучайте, Сергей Иванович, весь год скучать будете, — сказала она с милым лукавством.

Мельников задержал взгляд на ровном проборе ее красиво уложенных волос.

— Да полно же, развеселитесь!

Мельников улыбнулся и пристукнул каблуками, что означало: «Прошу на вальс».

Она смело положила руку ему на плечо. Первые шаги Сергей сделал неуверенно.

— Вы уж извините меня за мешковатость, — сказал он виновато.

— Что вы? Здесь так тесно.

Продолжая любоваться ее пышными локонами, Мельников подумал о Наташе: «Где она сейчас? Может, дома сидит у елки и грустит. А может, где-нибудь танцует». Ему вдруг показалось, что вот она рядом с ним и чуткая теплая рука ее лежит у него на плече. От этой мысли ему стало легко и весело. Он закружился, будто подхваченный сильными крыльями. Ольга Борисовна вскрикнула от неожиданности: