Люди золота

– У меня есть отличный лекарь, – сказал голос из темноты. – И женщина, достойная гостя. Не желает ли уважаемый гость облегчить тело?

Ну, колдовское отродье! Нумайр аж засопел от злости и немедленно рыгнул снова. А голос-то – как жернова душу трут. Исчадие джиннов, ишак шайтана!

– Девка – это хорошо, – буркнул в ответ. – Но сначала – дело.

– Хорошо, дело, – повернулся в сумраке жернов.

– Я тут скумекал: можно ртуть, почему нет? Главное, деньги вперёд – а там я уже сам с хаджибом Вадихом договорюсь, он динары любит. Но тут одна загвоздка: масмуда-то уже давно поняли, сколько от ртути иметь можно. А если ты повезёшь сам, так им ни пошлины, ни сбора, и цену ведь собьёшь. Ты им так весь доход порушишь. Если они узнают, ох… Ни мне не сносить головы, ни тебе. И мне как отговориться? Снова Вадиху плати. Так у меня твои денежки за ртуть и разойдутся, ничего не останется. Но я готов поступиться деньгами ради общего дела, если ты мне поможешь.

– Ты хочешь, чтобы я кого-нибудь убил?

– Ну…

– Почтенный Нумайр, я же знаю: в тебе прямая, сильная кровь людей севера. К чему увиливать, будто изнеженный араб? Ты хочешь убить ал-Узри, потому что он издевается над тобой и не даёт продавать коней, и старика Зийада, потому что он не верит тебе. А с пугливым ибн Изари ты всегда сможешь договориться и заткнуть ему рот.

– Так, – буркнул Нумайр. – А ты что, против? Тебе же убить – как вздохнуть. А я тебе – весь припас ртутный. Почитай, половину ал-Андалуса ограблю.

– Почтенный Нумайр, о твоём уме и торговой сметке слагают легенды. Ты поднялся из нищеты к невероятному богатству. Ходят слухи, что проницательностью ты способен поспорить с любым шейхом суфи, хотя и в грош не ставишь книжную мудрость…

Нумайр и в самом деле отличался редкостной проницательностью и чутьём и сумел пережить всех, интриговавших против него и здесь, и в ал-Мерии, и даже при халифском дворе. И потому сейчас, слушая слова лести, вздрогнул, и рука сама, по привычке молодости, шмыгнула за пазуху, за кривым коротким ножом с очень удобной – и очень истертой – рукоятью. Но тут же и укорил себя: убить чуть не главнейшего городского купца посреди города, при слугах – тьфу, глупость. Он небось так и ждёт чего-нибудь вроде того: визгов, хватанья за нож. Дикарь.

– Ты о чём, не пойму, – выдавил Нумайр хрипло.

Из темноты послышался смех – будто посыпались камни.

– Я уверен: мудрому Нумайру и в голову не пришло поиграть с пришлым дикарём. Стравить его со своими соперниками, а если сумеет их убрать, напустить на него самого берберов. Нумайр ведь прозорлив и понимает, чем это может обернуться.

Нумайр смолчал.

– Я очень рад, что почтенный Нумайр развеял все мои подозрения. А ведь есть такие, кто злоупотребил моим доверием. Посмотри, мудрый Нумайр.

Нумайр услышал варварскую речь: раздельную, будто из глухого лая составленную. Вспыхнул неяркий жёлтый огонь: сняли колпак с фонаря. И в неверном этом свете Нумайр увидел лицо человека, которому последний месяц платил больше, чем любому слуге. А увидев, вздрогнул и, перегнувшись за балюстраду, извергнул в темноту всё съеденное.

– Прости меня, почтенный Нумайр. Мне позвать лекаря?

Нумайр заставил себя повернуться.

– Лучше убери это… убери!

– Хорошо.

Фонарь погас.

– Этот человек – верней, то, что от него осталось, изменил клятве, данной мне, за деньги купца ал-Узри. Потому теперь между мной и ал-Узри – вражда. Потому ал-Узри умрёт, как того хочешь ты. Умрёт скоро. А после него может умереть и старик Зийад. Мы договорились, мудрейший Нумайр?

Нумайр долго молчал, прикидывая, что именно мог рассказать Хайран этому чудовищу. И так и эдак – не было у него резона выдать ал-Узри и притом не сказать, кто у ал-Узри его переманил. Но ведь по дикарским меркам, наверное, в счёт только первое предательство. Это ал-Узри покусился на клятву, так ведь получается. Шайтан разберёт этих дикарей!

Наконец буркнул:

– Вели принести мне воды. Рот прополоскать хочу.

– Как угодно гостю.

Хрустнул под ногами песок. Скрипнула дверь. Появившийся из темноты тощий мальчишка протянул чашу с водой.

Нумайр побулькал, сплюнул смачно. Сказал, утершись ладонью:

– Стало быть, договорились. Я тебе верю. Но только вот что… Чего я не пойму, так это зачем тебе беспокоиться? Ну, купил бы втридорога, насколько денег хватило. Так нет же, лезешь в здешнее варево, врагов наживаешь, всюду нос суёшь. Ты ж всё равно ни всей ртути ал-Андалуса не скупишь, ни купцом здешним не станешь. Масмуда не дадут тебе осесть, даже если к нашим учёным остолопам в доверие вотрёшься. Разузнать что – так за деньги тебе наверняка уже всё рассказали и книжки дали, где книгочеи купеческие россказни позаписывали. Сейчас каждый куда съездит, так сразу и бумагу портит. Чего ты хочешь? Твои родичи в Сицилии уже воевали, чего к ним не едешь? Если хочешь разведать дорогу в земли золота, чего сам не поплывёшь? У тебя ж пять кораблей. Не понимаю.

– Спасибо за откровенность, почтенный Нумайр. – Колдун усмехнулся. – В благодарность я тоже буду откровенен с тобой. С Хайраном у меня особый счёт. Он мой. Он клялся мне – и обманул. А остальное ты не поймёшь. Мне нужны ваши корабли, впитавшие жизнь тёплого моря, и ваши матросы, выросшие под его ветром. Мне нужно было говорить с вами, дышать тем же воздухом, что и вы, смотреть на золото, вышедшее из ваших рук. Ощутить вашу жизнь. Влезть в вашу кожу: понять ваши страхи и хитрости, вашу учёность, ваши ненависть и любовь – и сохранить их в моей душе Я дышал жизнью многих земель и морей. Мой долг – принести их звуки и краски в мою память. Ты не поймёшь зачем. Но это и не нужно понимать, уверяю тебя. Если ты согласен на то, что сам предлагал мне, и готов поклясться вместе со мной, ал-Узри не увидит завтрашнего утра. Но знай – принесенную мне клятву ты не сможешь нарушить. Клятва свяжет тебя и позовёт за собой.

Аллах Милосердый! Клятву?! Глупый дикарь.

– Конечно, конечно, – заверил Нумайр, улыбаясь.

– Так ты согласен? – Голос проскрежетал крошащимся камнем.

– Да, я согласен, согласен. Давай принесём эту клятву скорее и запьём твоим ячменным вином. А то я уже снова проголодался.

– Вы слышали его согласие? – Голос прозвучал гулко и пусто, и в ответ ему со всех сторон, словно и сад, и небо заполнились людьми, полетели мёртвые, пустые голоса: «Да, да, да» – отзывались эхом, множились, гасли и всплескивались снова.

– Трижды согласившийся, встань в круг! – приказал колдун, и Нумайру вдруг стало холодно.

Дрожа, он шагнул в сумрак.

Вокруг вспыхнул огонь – фонари, лампы, множество светильников, стена зыбкого пламени и теней между жизнью и ночью.

Кто эти люди? Нагие по пояс, с мечами в руках, в чудовищных железных масках, с перемазанными сажей и кровью лицами. А где слуги? Почему их нет?

Нумайр хотел вскрикнуть – но язык прилип к гортани. Страшный нелюдь с половиной лица, глыба из шрамов и мышц, шагнул в круг, и на кривых его клыках блестела слюна. А в руках его… Аллах велик! Милосердный, спаси и помилуй!

Колени Нумайра подогнулись, но чьи-то руки подхватили его сзади, а близ губ оказалась чаша из окованного медью черепа, и голос, звучавший лязгом стали, приказал: «Пей!»

Нумайр выпил тягучий чёрный взвар, пахнущий болотом и ржавой гнилью, и тревога вдруг покинула его. Будто шагнул в дверь, оставив за порогом себя прежнего, дрожащего и потного, и глянул на новый мир холодно и равнодушно, видя рождение и смерть каждой травинки, блохи и мыши, видя медленный ток крови, вялое, бессмысленное копошение земных существ. Как же холодно в этом мире! И глаза – прорези в бронзовых масках, ледяные, бесстрастные.