Люди золота

– Ты вошёл, согласившийся! – раздалось из темноты.

– Он вошёл! – разноголосо откликнулось эхо.

– Скрепи клятву! – В руке Нумайра оказался нож с длинным прямым чёрным клинком.

Полулицый нелюдь толкнул навстречу то, что держал в руках. Но Нумайр уже смотрел спокойно на обрубок человека, когда-то звавшегося Хайраном: без век, с разорванными ноздрями, с выдавленным глазом, болтающимся на щеке.

– Возьми его жизнь! – приказал колдун, ступив в круг света.

Как же огромен этот дикарь! Золото пылает на его руках, золото на груди, во лбу – будто звезда, сошедшая с неба, и оттого льётся в глаза, в рассудок мертвящий лёд.

– Его жизнь соединит нас и оживит клятву. Бей!

Нумайр, оставшийся за порогом, глядел, оцепенев, как Нумайр новый, льдисто-белый, нечеловечески спокойный, медленно вонзает нож в тощее, обожжённое тело бывшего своего слуги. Как тот тоненько вскрикивает, изгибаясь, выкашливает вязкую алую струйку. Как огромный дикарь, сверкнув золотом, вдруг встаёт за спиной умирающего Хайрана, и дикарский нож, войдя под лопатку, в ещё живом теле встречается с ножом нового, ледяного Нумайра.

Встретившись, сталь заскрежетала о сталь, и от дрожи этой два Нумайра вдруг слились и завопили от ужаса, трепеща, но в ужасе этом было сладострастие, постыдное, острейшее наслаждение, хлынувшее в каждый закоулок тела.– Да, да! – кричал Нумайр, и ему вторили сотни, тысячи голосов.Что было потом, Нумайр не помнил. Память упиралась в глухую стену, и сами по себе всплывали обрывки: жёлтый отблеск на лезвии, вкус крови во рту, что-то вязкое, полусырое на зубах и слитный рёв вокруг. Он что-то делал, и ему кричали, лязгали мечами о щиты, а он хохотал и смеялся вместе с ними. А как попал домой? Что со слугами?

Лежит, одетый в чистую шёлковую рубаху. Волосы и руки чисты. Только во рту кислый, муторный привкус. И голова. Как болит голова! Когда проснулся, почувствовалось не сразу. Накатило волной, накрыло, захлестнуло. Нумайр застонал. Позвал слабо:

– Дурри, Дурри мой, ты где?

– Я здесь, господин! – Старый евнух подобрался неслышно, по-кошачьи.

– Я здоров? Скажи мне, я здоров?

– Вы здоровы, господин, – ответил евнух осторожно.

– А слуги? С ними всё в порядке?

– В порядке, хвала Всевышнему! Хотите, я позову их?

– Нет, не стоит. Хотя… Ведь уже за полдень, ты, старая колода! Уже ж солнце к горе подползло!

– Мы крепко спали, господин, – сообщил евнух, потупившись.

– А Джаухар-то мой где? Я ж наказывал ему вчера до полудня отчёт принести! Эй, ты, вол заморённый, что стряслось! А ну, говори, а не то я твою порожнюю мошну как тряхну!

Нумайр вскочил – но тут же со стоном свалился на кровать. В голове будто разорвалась жаровня, рассыпала угли под виски.

– Господин, господин, – заметался евнух, – да у меня ж тут вода со льдом, давайте!

– Иди к шайтану! Зови Джаухара!

– Но, господин, его с утра не было.

– Как не было? А Йакут где?

– Он тоже…

– Как «тоже»? Где мои слуги? Эй! Э-э-эй!!

Евнух присел, прикрыв ушки руками. В глубине дома что-то грохнуло, покатилось, зазвенев, и в комнату ввалились два здоровенных мужлана в кольчугах. Глянув на лицо хозяина, рухнули на колени.

– Что делается в этом доме? – спросил Нумайр, стараясь отдышаться. – Где мои слуги? Где Джаухар с Йакутом? Где Муса?

– Господин, – промычал мужлан поменьше, – так нету их. Как ночью вас принесли, так и не было их.

– Кто меня принёс? Они?

– Они, ну… только с ними ещё были эти, ну, от варвара того большого. Беловолосые. А потом, чуть вас притащили, они и разбежались. Мы их и не видели.

– И Муса?

– Ну, и Муса.

– Не ври, чего не видел, – пробурчал больший мужлан, отзывавшийся на дурацкое девичье имя Йазант и способный в один присест сожрать барана. – Утром Муса был. А потом к нему приятель пришёл, да вдвоём и ушли.

– Вот что, – выговорил Нумайр. – Сейчас. Вы. Пойдёте. К приятелю. Мусы. Возьмёте Мусу. За задницу. И…

Но тут послышался знакомый голос, и сын сапожника Нумайр так и не договорил, что мужланам следует сделать с вольноотпущенником Мусой.

– Господин!! – завопил Муса, вбегая, – и осёкся, увидев собравшихся в спальне.

– Тебя никто не учил тому, как входить в спальню хозяина? – спросил Нумайр, багровея.

– Господин, ал-Узри убили! Совсем убили! А старый Зийад сам умер. Только в носилки сел и умер!

– К-как убили?

– Ножом за ухо, как свинью. Прямо в постели! Крови было… а старый Зийад как узнал про то, так приехал. А уезжать собрался, сел только – смотрят, а у него слюни изо рта и глаза белые.

– Господин, выпейте водички со льдом, прошу, господин, – залепетал перепуганный евнух.

– Да, – прохрипел Нумайр и одним глотком опорожнил чашку.

Приказал: «Ещё!» – и вылил поданное себе на темя.

– Ф-фу… прям отлегло. Зийада джинны, говоришь, забрали. Туда и дорожка. Старый бабник. Теперь снова поспать можно – уже спокойно.

– Подождите, господин. Тут ещё…

– Что, ещё кто-то помер?

– Нет. Хуже. Тут… к вам варвар тот пришёл. Он ждёт внизу. Я велел ему шербету подать, а слуг его – накормить.

– Господин!! – взвыл евнух.

– Ничего, Дурри, ничего, не цепляйся за меня, – прошептал Нумайр. – Неси джуббу мою, ту, зелёную. Неси.

Муса, посмотрев дико на мужланов, по-прежнему стоящих на коленях, сам бухнулся на пол.

– Вы чего, совсем спятили? – прохрипел Нумайр. – А ну, по своим местам, и чтоб наготове! Вон!!. А ты чего замер? Примёрз, что ли?

– Господин, ваша джубба зелёная… вы же в ней вчера ездили к варвару. Она, – евнух сглотнул, дёрнув тощим кадыком, – она в крови вся. И не только…– Ну и что? Ты крови, что ли, не видел? Белую с золотом неси тогда. И нож мой. Да не суетись ты так, болван!Вниз Нумайр спускался, будто шёл на казнь. Голова ясная, только ноги идти не хотят, едва волочатся. Проклятый варвар! Требовать пришёл небось. Но ничего, если он думает, что может дикарством своим напугать первейшего – теперь первейшего! – из купцов ал-Мерии, то очень ошибается. Масмуда очень не любят, когда у них под носом убивают их данников. Посмотрим ещё, кто кому и про что напоминать будет. Только вот ноги чего-то вовсе не слушаются. У-у, клячи!

Перед самой дверью заставил себя выпрямиться, огладил бороду, шагнул за занавес – и тут же ноги превратились в иссохшие деревяшки. Потемнело перед глазами, и всплыло в памяти: ночь, огонь фонарей и липкая, вязкая кровь на руках и во рту…

– Доброго дня тебе, почтенный Нумайр, – сказал варвар, улыбаясь – а глаза его, серо-синие, ледяные, были как два ножа. – Я пришёл за обещанным. Мы все восхвалили твою доблесть. Подтверждаешь ли ты обещанное тобой вчера? Готов ли ты отдать и пойти?