Людовик IX Святой

Избранный в 1264 году новый Папа Римский Климент IV — Ги Фулькуа, старинный советник Людовика Святого. Он ускорил ход событий. Делами заправлял сам король. 28 июня 1265 года в Риме Папа возложил на Карла корону Сицилии.

Людовик пытался найти обоснование к объявлению войн, вред которых осуждал, считая, что война есть источник греха, и развязывание которых откладывал до тех пор, пока не будут исчерпаны все мирные средства. Он подчеркивал, что решение Папы не противоречит феодальному праву, ибо он — сюзерен Сицилийского королевства. Союз Манфреда с мусульманами еще больше, чем его нападки на Святой престол, оправдывал объявленную ему войну, придавая ей характер крестового похода. Манфреду предоставлялась последняя попытка для спасения — согласиться на поход с латинским императором, изгнанным из Константинополя, против византийского императора, отвоевавшего свою столицу. Людовик явно думал о Сицилии, объединенной с остальным христианским миром, как о плацдарме против Константинополя или находившейся под угрозой Святой земли. Манфред отказался от этого предложения.

Тогда Людовик предоставил своему брату свободу действий. Чтобы завоевать свое королевство, Карлу Анжуйскому было достаточно од-ной-единственной битвы при Беневенто 26 февраля 1266 года, где Манфред погиб. Но в Италию вступил пятнадцатилетний Конрадин, сын Конрада и внук Фридриха II. Он сразился с Карлом при Тальякоццо 22 августа 1268 года и потерпел сокрушительное поражение. Таким было начало французской Анжуйской династии Неаполя.

Карл вскоре снова встретился с братом в связи с роковым Тунисским походом 1270 года. Существует гипотеза, что именно Карл, хозяин Сицилии, подтолкнул короля Франции на высадку в Тунисе. Не верится, ибо похоже, что Карл, всегда мечтавший стать императором, думал главным образом об отвоевании Константинополя, отнятого греками у латинян. Напротив, не стоит ли задаться вопросом: не Людовик ли в конце концов подтолкнул своего брата к завоеванию Неаполитанского королевства и Сицилии, чтобы превратить их в опорную базу, о которой он мечтал с тех пор, как замыслил новый крестовый поход?

Разумеется, Карл стал крестоносцем из братской солидарности. Он прибыл, когда Людовик только скончался. В слезах бросился он к бездыханному телу. Потом он совладал с собой, возглавил войско, решил отступить и, проведя переговоры с мусульманами, отступил достойно. Он пытался получить у своего племянника, нового короля Франции Филиппа III, останки своего брата, ставшие мощами, но получил лишь внутренности, которые переправил в церковь в Монреале, что близ Палермо.

В связи с Людовиком Святым мы вновь встречаем Карла только в 1282 году, когда он дает показания о святости своего брата на процессе его канонизации.

Порой он раздражал Людовика. Все шесть дней, когда освобожденный из плена король был на пути из Египта в Акру, он жаловался Жуанвилю на своего брата и, как известно, гневался на него за то, что, едва выйдя на свободу, он принялся играть в кости [1377] . Карл — тот человек, который заставляет гневаться святого короля: так было и при улаживании серьезного и запутанного дела о Фландрском наследстве [1378] .

Безусловно, этот брат доставлял сплошные неприятности.

1377

Joinville. Histoire de Saint Louis… P. 221.

1378

См. Richard J. Saint Louis… P. 329 sq.

Сестра

Совсем иной была единственная сестра Изабелла, которая родилась в 1223 году. По закону об апанажах королевские дочери получали не земли, а деньги. Изабелле было на что тихо и скромно жить при дворе. Она любила своего брата, жила, как и он (без королевской пышности), прекрасно ладила с королевой, своей невесткой. Ее хотели выдать замуж, как обычно выдавали королевских дочерей, — преследуя дипломатические и политические цели. Еще в детстве она была «помолвлена» с сыном Гуго ле Брена де Лузиньяна, графа де ла Марша, главного заговорщика против несовершеннолетнего Людовика Святого. План не удался. У нее была прекрасная партия, когда ей исполнилось двадцать лет. Император Фридрих II прочил ее за своего сына Конрада. Изабелла была уже совершеннолетней и согласия не дала. Она не хотела замуж, а Людовик Святой ее не принуждал. Несомненно, она надеялась прожить девственницей, не расставаясь с семьей, но служа Богу и даже соблюдая аскетизм. Венценосный брат любил ее и благоговел перед нею. В 1245 году она сопровождала его вместе с матерью, Бланкой Кастильской, и братом Робертом в Клюни, на встречу с Иннокентием IV, ибо не отказывалась от столь любимых Людовиком семейных поездок, когда надо было отправиться в такое святое место для встречи с такой важной персоной. Безусловно, и место было восхитительное, и персона высокопоставленная, но главное — она почитала красоту Святой Церкви, хотя и полагала, что она не для нее. Биографы Людовика Святого говорят о ней, не отделяя ее от братьев, от той группы детей, которой Бланка Кастильская уделила столько заботы, чтобы дать им прекрасное религиозное воспитание, от той группы братьев, принцев крови, последний из которых, Карл Анжуйский, король Сицилии, скажет в 1282 году, что все они — святые, в том числе и сестра. Изабелла сыграла свою роль в программе возведения церквей и монастырей, разработанной ее венценосным братом, и по ее просьбе он основал в Лоншане монастырь клариссинок (в то время их называли дамами святого Дамиана), строительство которого завершилось в 1259 году. Она удалилась в него в 1263 году, не приняв пострига. Она принадлежала к той группе набожных женщин, столь типичной для женского благочестия ХIII века, зачастую заслоняемых нищенствующими орденами, которые, оставаясь мирянками, вели образ жизни, близкий к монашескому, — мирянки и в то же время не мирянки [1379] . Изабелла умерла в Лоншане в 1269 году, как раз перед выступлением Людовика Святого в его второй крестовый поход, и это было одной из последних тяжелых утрат короля. Лишь в XVI веке Церковь причислила ее к лику святых [1380] . Итак, она заняла скромное место рядом с братом. Не будем их разлучать.

1379

Vauchez A. La Spiritualite au Moyen Age occidental, VIIIе — ХIIе siecle. P., 1994. P. 158–168.

1380

О потерпевшей крах попытке создания королевской религии вокруг королевских принцесс в Западной Европе см. ч. I. Иная картина в Центральной Европе, в частности в Венгрии, см.: Klaniczay G. La saintete dynastique hongroise et la typologie de la saintete en Europe medievale.

В этом почти идиллическом портрете королевской семьи недостает если не «урода» или фальшивой ноты, то, по крайней мере, легкого диссонанса.

Супруга

Мы знаем, что в 1234 году Людовик женился на Маргарите Прованской и что ее младшая сестра в 1246 году вышла замуж за Карла Анжуйского. На самом деле сестер было четыре (и ни одного брата). Все четыре дочери графа Прованса Раймунда Беренгария V стали королевами, правда, в разное время. Старшей была Маргарита. Она родилась в 1221 году, в 1234 году вышла замуж за короля Франции, а умерла через 25 лет после него, в 1295 году. Вторая, Алиенора, родилась в 1223 году, в 1236 году стала женой английского короля Генриха III и умерла в 1291 году. Третья, Санш, родилась в 1228 году, в 1243 году вышла замуж за брата Генриха III Ричарда Корнуэльского, который стал в 1257 году «римским королем» в результате выборов, в которых императорская корона ему не досталась. Санш умерла в 1261 году. Наконец, не забудем и о самой младшей, Беатрисе, носившей имя матери; она родилась в 1231 году и в 1246 году вышла замуж за брата Людовика Святого Карла Анжуйского, закончив, по выражению Ж. Сивери, создание «одного из шедевров великой матримониальной стратегии Средневековья». Она тоже умерла молодой, в 1267 году.

Во время одного необычного застолья, с восторгом описанного Мэтью Пэрисом, вечером 1257 года в Тампле по случаю официального визита английского короля Генриха III в Париж присутствовали все четыре сестры вместе с матерью, вдовствующей графиней Прованской Беатрисой Савойской. Она — теща христианского мира. Вероятно, она все так же красива, как и ее дочери. Но Санш — еще не «римская королева», а Беатриса — еще не королева Сицилии, какой ей предстоит пробыть недолго. Людовик Святой восхищен. Ему нравилось, когда все родственники собирались вместе, и он был рад видеть и графиню Прованскую, и ее дочерей, четырех сестер, которые создавали женский пандан той группе, которую образовывал он со своими тремя братьями — параллелизм, который удивительным образом удваивался параллелизмом между английским и французским королевским семействами, в каждом из которых женами короля и его брата стали двое из четырех сестер.

Этот матримониальный шедевр тем более был по нраву Людовику, что он придавал большое значение родственным брачным связям, видя в них залог той солидарности знатных семей христианского мира, особенно королевских семей, который казался ему необходимым для установления внутреннего мира и для союза против язычников, неверных. Он был счастлив видеть материализовавшуюся дружбу, которая должна царить, невзирая на все различия между ним и английским королем, ибо они свояки. В 1259 году, после подписания Парижского договора, установившего согласие между Францией и Англией, он подчеркивал, что лучшим результатом этого договора было восстановление мира и дружбы между родственниками, каковыми были они с Генрихом III, «ибо наши жены — сестры, а наши дети — двоюродные братья; вот почему так важно, чтобы между ними царил мир» [1381] .

1381

Joinville. Histoire de Saint Louis… P. 39.

Что касается Маргариты, королевы Франции, супруги Людовика Святого, которая была главным связующим звеном в этом возникшем на высшем уровне союзе англичан, французов и провансальцев, то она, похоже, отлично вписалась в эту компанию; она была счастлива встретиться с матерью и сестрами (особенно с Алиенорой, с которой вела оживленную переписку), счастлива и тем, что была рядом с мужем, королем Франции. Для этой радости у нее была веская причина. Вернувшись два года назад с Востока, она избавилась от кошмара, от свекрови, Бланки Кастильской. Дело не только в том, что королевы-матери, всегда готовой похитить ее супруга, не стало, но и в том, что она (она одна) наконец-то стала полноправной королевой Франции. Ибо раньше королевой Франции была другая, «Кастильянка». Если до сих пор Маргарита не занимала при дворе, рядом с королем достойного места, которое заслуженно принадлежало ей по положению, воспитанию, характеру и способностям, то прежде всего из-за этой ужасной свекрови [1382] .

1382

О королеве Маргарите см.: Sivery G. Marguerite de Provence…

Впрочем, отношение Людовика Святого к своей жене заставляет задуматься. Мы не сами это выдумали; об этом поведал Жуанвиль, который обожает короля, более того, любит его [1383] , но и он, как Людовик Святой, а порой даже больше, не терпит несправедливости. А король несправедлив к королеве, как явствует из того, о чем повествует Жуанвиль, говоря о том, как дважды повел себя по отношению к ней Людовик, возвращаясь по морю из крестового похода.

Рассказ о том, что говорит Маргарита Жуанвилю про своего венценосного супруга, в данном случае информирует нас об отношении Людовика Святого к жене [1384] . Во-первых, она называет его divers. Переводчик дал прекрасное соответствие этому слову — «капризный». Это эпитет, нередко относимый к детям: то есть «непостоянный, на которого невозможно положиться». Я бы даже сказал так: «Король сумасбродный, непредсказуемый». Остальные слова королевы требуют уточнения: если бы она осмелилась отправиться в паломничество, не сказав ему, он не пустил бы ее. Еще одна грань характера короля по отношению к жене: он тиран и подвержен перепадам настроения. Короче, с ним тяжело жить, ибо он проявляет то равнодушие, то непредсказуемый характер.

1383

Zink M. Joinville ne parle pas…

1384

Joinville. Histoire de Saint Louis… P. 347.

Как объяснить это отношение и как увязать его с массой свидетельств о доброте короля, о которой известно по другим источникам? Отметим сразу, что откровения королевы Жуанвилю не мешают ей говорить и, кажется, вполне искренне, что ее супруг — Хороший человек. Из этого, несомненно, следует сделать вывод, что для мужчин и женщин ХIII века святость относилась не к повседневной жизни, а к особым проявлениям благочестия и милосердия, к чему следует добавить и страх лжи, целомудрие и воздержание от богохульства и бранных слов.