Людская предательница

— Джасти… — устало хотел было что-то сказать Лис, но только потёр своё лицо ладонью, даже не зная, чем парировать её предложения. Нет, конечно, девушка не ведёт себя так. И не выглядит. Ну ляпнул не подумав, с кем не бывает? Хотя, на удивление, та стала успокаиваться. Наверное, потому, что он впервые позвал её по имени. Точнее, вот так, стоя напротив неё и смотря в эти бешеные глаза. — Я устал. Не подумал. Прости, — она ещё некоторое время сердито смотрела на него, но глаза постепенно оттаивали. Йорвет сел рядом с ней на кровать и опустил глаза в пол.

— Устал, говоришь? — переспросила она. Йорвет зажмурил глаз, готовый выслушать целую тираду о том, как ей самой тут тяжело. Как трудно быть обузой, как тяжело скучать по родным, боясь их никогда не увидеть. Но нет. Вместо этого она, даже как-то боязно, положила свои ладони на плечи мужчины и слегка надавила, прося лечь на кровать. Он покорился. Не было больше сил даже на протест. Пусть делает с ним, что хочет. Надоело. — Я знаю, — тихо прошептала девушка, когда голова эльфа легла на подушку.

Он не открывал свой глаз. Не видел, но чувствовал, как её рука осторожно сняла красную повязку, а потом легла на лоб. Старый Лис настолько привык к бандане, что без неё ощущал себя беззащитным, уязвимым перед смотрящими на его уродство глазами. Под её ладонью он сжался, будто бы перед ударом — это было странно. Особенно, когда эта ладонь стала неуверенно поглаживать голову эльфа. Это успокаивало. Сколько сотен лет назад он ощущал такой заботливый жест? Да с самых времён, когда так же его убаюкивала родная мать.

— Знаю… — ещё тише прошептала Джасти.

Не получив протеста, Джасти стала гладить увереннее. Изредка накручивала на пальчик один из его локонов, что распластались на подушке. Йорвету показалось, что в этих руках была запечатана магия сильнее, чем у всех целительниц Лихолесья. Тёплая ладонь приносила покой и умиротворение. Тело эльфа расслабилось. Он повернулся на бок, к Джасти лицом, хотя надо было встать и накормить человечку, растопить печь, подумать об ужине… Но ничего не хотелось. Спать было нельзя, но организм требовал отдыха. И эта предательская девичья рука никак не отпускала его, хоть и не держала.

Йорвет замер, боясь любым движением спугнуть ладонь. Плевать, что это человечка. Пусть гладит ещё, пусть никуда не уходит. Пусть посидит с ним до самого пробуждения. Пусть сторожит его сон, как и Лис охранял её там, в телеге. Пусть… Пусть…

***

Джасти не верила своим ушам. Он впервые назвал её по имени вот так, с глазу на глаз. Ни «человеком» на своём родном языке, ни «женщиной». Хочешь не хочешь, а невольно поверишь в искренность его извинений. Да, точно… он устал. Разве сестра не убедилась в этом лично? Разве она не приказала себе уложить эльфа отдохнуть сразу, как только они окажутся в деревне?

Вот он сел на кровать… Даже рухнул на неё, уронив в бессилии голову. Джасти стало стыдно. Он столько для неё сделал, а она тут завелась из-за мелочи. Разве она сама не психовала, когда была истощена? Почему ей можно, а другим нельзя?

Надо же, каким он был покорным. Лёг на кровать с закрытым глазом, будто вот-вот готов уснуть. Джасти сняла с него повязку. Исключительно ради того, чтобы проверить рану. На всякий случай. Чиста. Последний раз глаз был намного страшнее, но покраснение спало, веки плотно склеились. Забавно, как он немного поморщился, оставшись без банданы. Неужели она ему настолько стала привычна? Джасти положила руку на его лоб, проверить температуру. А вдруг его истощение связано с болезнью или ещё чего? Или вдруг от истощения он заболеет. Уж лучше предупредить болезнь. Но лоб был горячим в меру. А Йорвет аж напрягся от её прикосновений. Бедолага. Даже пытаясь уснуть, он был весь на измене. Джасти всегда в такие моменты помогали убаюкивающие мамины действия. То по голове погладит, то песенку споёт, то одним только нежным голосом, который, казалось, в миг отгонял все беды, прошепчет, что всё будет хорошо. Вряд ли голос Джасти так хорошо повлияет на Лиса. А вот мягкие прикосновения… А почему бы не попробовать? Хуже от этого явно не будет.

Надо же. Йорвету нравилось. Опущенные вниз уголки губ поднялись наверх, изображая улыбку. Джасти не просто убаюкивала его, но и любовалась. Как же он был красив, когда становился таким спокойным, безмятежным. Да что там за шрам? К чёрту шрам, его лицо всё равно оставалось прекрасным.

Будто бы почувствовав, что его так нагло разглядывают, Йорвет повернулся на бок, лицом к Джасти, но глаз так и не открыл. Кажется, он действительно стал засыпать. Дыхание выровнялось, стало глубоким, но спокойным. А Джасти всё гладила его. Ей нравились его черные локоны. В меру длинные, немного грязные, но у эльфа не было времени на себя. Он думал только о раненых и о ней. О ней…

Джасти прикусила нижнюю губу и отвернулась от Старого Лиса, проверяя себя на кое-что. Нет, глаза требовали смотреть ещё. Хотелось вновь оказаться в его горячий руках. Не хотелось влюбляться в этого грубого эльфа. Не хотелось. Но…

***

Дело катилось к вечеру, потом к ночи. А эльф всё спал. Джасти так и не вставала с кровати, боялась разбудить его. Лишь легла рядом с ним, но на расстоянии. Благо, кровать это позволяла. Пальчиками неотрывно ласкала локоны, глазами изучала черты лица, которые за это время можно было и выучить…

К ним в окно один раз заглянула Мариэль. Джасти её заметила сразу и тут же приложила палец к губам, мол, тихо. Эльфийка улыбнулась, а сестра поманила её рукой, приглашая в дом, на что целительница покачала головой и ушла. Больше их никто не беспокоил. Вторую кровать так и не принесли. Видимо, слова Старого Лиса для старосты деревни ничего не значили. Ну и пусть.

Осень давала о себе знать. Вечером становилось намного холоднее, тем более в доме, где никто так и не растопил печь. Джасти бы сделала это — умела. Но опять же, не хотелось беспокоить долгожданный сон её переводчика. Да и, лёжа между стеной и горячим телом эльфа, холод не беспокоил её так сильно, как вчерашней ночью.

***

Джасти шла через лес, неся в руках охапку хвороста. Ещё и на каждом локте висели корзины: в одной — грибы, во второй — собранные для Мариэль травы. Не тяжело, но очень неудобно.

— Йорвет! — кричала она в спину быстро идущего впереди эльфа. — Подожди! Я не успеваю!

Сам он нес на руках тушу убитого кабана и не очень-то заботился о том, что девушка не поспевала. Джасти искренне удивилась, когда эльф позвал её на охоту, сказав при этом:

— Заодно хворост соберём, да трав для Мариэль. Ты больше не наш целитель, но польза всё равно должна быть.

— Мне казалось, эльфы уважают жизнь и не убивают лесных тварей.

— Что-то ты не думала об этом, когда уплетала мясо в лазарете, — фыркнул в ответ. — Мы не убиваем просто так, как вы, люди. Да и чем ты предлагаешь нам кормиться зимой?

Он её не убедил, но сестра всё равно пошла с ним в лес. И очень пожалела. Он-то эльф — житель лесов. Ему легче прыгать и бегать в этой чаще, а Джасти постоянно отставала, часто спрашивала, та ли это трава нужна Мариэль, бубнила себе под нос проклятия. Наверное, если бы не собирающаяся гроза, Старый Лис продолжил бы заводить её в чащу леса.