Лжецы и разбойники

Едва увидев тело плавающее в яме, Дай набросилась на Пеккера, барабаня по нему кулаками и царапая лицо.

«- Зачем ты убил его? Он был нам хорошим другом, лучшим…!»

Пеккер поймал ее за запястья, оттолкнув от себя: «Да я пальцем его не тронул. Сам же и искал его, так ведь? На кой мне это сдалось, если я знал, что он уже там?»

Дай окинула его мрачным взглядом. Было ясно, что она ему не верит, и, судя по её озлобленным взглядам, не верила и нашей маленькой компании. Но мне было любопытно. Пекер казался по-настоящему шокированным, как и все остальные, когда увидел в воде тело святого Джека. Он убил многих, но, возможно, это было первое убийство, в котором он был невиновен.

Но если не Пеккер убил его в порыве ревности, то кто? Ни у кого для этого не было мотивов, если конечно, Джек не украл тот камень, а теперь кто-то украл его у него. Уизли? Он все еще был там, в лесу, как и Зофиил. И это был Зофиил, который знал о силе камня. Но действительно ли он способен на убийство ради этого?

А что с остальными? Жофре считал, что его мать умерла от чумы в Венеции. Мальчик был настолько напуган лихорадкой, что убил бы за лекарство, которое могло бы спасти его? Я обнаружил, что мой взгляд остановился на Осмонде. Он сражался с драконом голыми руками, чтобы защитить свою любимую Аделу. Способен ли он убить ради неё?

Те же мысли, очевидно, занимали и Пеккера, пока мы молча возвращались в лагерь. Он присел у костра, потирая руки над огнем.

«- Один из вас, должно быть, видел, как Джек взял камень и решил этим воспользоваться. Всё сходится, если, конечно, Его Высочество не сделал это раньше, не обнаружив себя.»

« - У вас тоже есть пропавший человек», - прорычал Родриго,- «его ремесло-грабеж и убийство. Почему бы тебе не подумать на него»

«- Уизли может украсть пятачок у свиньи»,- сказала Дай насупившись,- «но он-не убийца, на его руках нет крови. Он не заставил бы себя это сделать. С другой стороны, ему это и не требовалось. Если бы он хотел заполучить камень, он сделал бы это и без Джека, с его-то способностями»

Пеккер кивнул в сторону Наригорм, которая единственная, казалось, все еще испытывала аппетит и копалась в котле, охотясь за кусочками мяса.

«- Она может сказать нам, кто украл. Она может прочесть это в своих рунах. Если бы это был кто-то из вас…»,- он оставил угрозу висеть в воздухе, но я знал, что он подумал, ««глотка» вскоре заглотит очередную жертву.»

Наригорм не смотрела вверх, но я уловил слабую призрачную улыбку на её лице. Я знал, что ей нельзя этого делать. Она уже принесла достаточно вреда прошлой ночью и сделает ещё больше.

«- Но, если ребёнок скажет, что это Уизли, то не верь ей», - сказал я, – «она одна из нас. Откуда ты знаешь, что она не лжёт?»

Я почувствовал, как ярость Наригорм вонзилась в меня, словно жало осы. Я был прав, она что-то планировала, но почувствовал маленький внутренний триумф, что сорвал её планы.

Дай кивнула, нахмурившись.

«- Нельзя доверять девчонке. Посмотри на ее белые волосы. Это неестественно. Похоже на дитя-призрака. Я думаю, она не та, за кого себя выдаёт»

Дай, видимо, не забыла, а может и простила представление, устроенное Наригорм прошлой ночью. «В деревне, где я воспитывалась», - продолжала она, -«если что-то пропало, то под ведро сажали чёрного петуха, и каждый подозреваемый, по очереди прикладывал руки к ведру. Петух кукарекал, когда к ведру прикасался вор.»

«- У тебя где-то припрятан черный петух?», - прервал её Пекер окидывая взглядом руины. «Последний петух, которого я видел, был сварен в этом котле, и с тех пор уже минуло месяца три. Но, может быть, если вор положит руку на котел, он выпорхнет оттуда живым и начнет кукарекать».

Адела взглянула на Осмонда.

«- Я слышала…»,- начала было она, но внезапно запнулась, уставившись на собственные ладони.

«- Что?»,- потребовал Пекер,- «давай, рожай уже!»

«- Кто то…В общем, мне сказали, что если нарисовать на стене глаз и все отвернутся, когда в него загоняют гвоздь, то виновный почувствует резкую боль в глазу и вскрикнет…Осмонд может рисовать…Он прекрасный художник.»

«- Какого цвета глаз?», -подозрительно спросил Пеккер.,-«потому что, если он будет синим, а глаза вора-карими, он не закричит».

«- Если он нарисует его углем», - сказал я, - «это сработает для кого угодно».

Лицо Пеккера расплылось в ухмылке.

«- Лучше всего удостовериться какой глаз он рисует. У тебя нет левого, старик, и если ты-вор, то можешь обмануть испытание и не почувствовать гвоздь»

Я вернул ему ухмылку, понимая, что в его словах не было ни издевательства, ни жалости, ибо догадывался-мы оба вдоволь настрадались от козней этой парочки.

Я не боялся проверки, ибо был уверен, что если кто-то из нас и взял камень, то даже чувство вины не заставит их закричать. Но это, как минимум, могло гарантировать, что Наригорм больше не причинит вреда.

Осмонд долго выбирал из костра именно тот самый правильный кусок угля и еще большее внимание обращал на серо-белые камни разрушенной стены, заботясь об этом так, будто он рисовал Всевидящее око на церковном своде. Его лицо выглядело отсутствующим, и я почувствовал, как когда то, много месяцев назад, он имел счастье рисовать все, что желала его душа, как тяжело ему было остановиться и расстаться с этим воспоминанием. Пеккер в это время охотился за железным подковообразным гвоздем среди украденных сокровищ и камнем, чтобы его забить.

Когда Осмонд наконец то удовлетворил свои творческие амбиции и насладился признанием собственного художественного таланта, он торжественно повернулся к нам, держа гвоздь в руке, но Пеккер крепко сжал её.

«- Ты можешь оказаться вором ещё вероятнее, чем остальные»,- он ткнул гвоздем в сторону Аделы,- «возвращайся туда, к своей жене, и вы все отворачиваетесь».

Адела схватила Осмонда за руку. Она выглядела испуганной, и ужасная мысль поразила меня, что, возможно, Осмонд виновен, и она знает об этом. Я боялся, что Адела будет так напряжена и напугана, что закричит сама. Я окинул взглядом остальных. Выражение лица Родриго ни о чём не говорило, но Жофре также выглядел встревоженным, его рука дёрнулась, к глазам, будто он пытался защитить себя от удара. Тишина. Мы все превратились в слух. Раздавался лишь шум ветра в ветвях, да плеск от капель воды, срывающихся в лужи с веток деревьев.

Звон железа ударившего по камню, прорезал тишину, но в тот же миг раздался резкий крик, и мы разом обернулись. Дай согнулась пополам, ее рука прижималась к правой стороне лица, закрывая глаза. Гвоздь и камень с грохотом выпали из рук Пеккера. В мгновение ока он очутился позади нее, заломив ей руки за спиной, и обхватив за горло свободной рукой.

«- Девчонка предсказывала предательство», - рычал он,- «я думал, она говорит мне о том, что ты уже сотворила, но она предупреждала о том, что ты сделаешь.»

Дай задыхалась, лицо стало багровым, когда пальцы сжались на её стройной шее. Она пыталась говорить, но никто не мог разобрать ее слов. Все мы были слишком ошеломлены происходящим, чтобы двигаться. Пеккер волоком вытащил ее из лагеря. Наша маленькая компания нерешительно смотрели друг на друга.

«- Мы должны идти за ними», - призвал я.,– «он убьет ее!»

Мои слова удивили даже меня самого. Почему меня должна волновать, судьба разбойницы? Но я видел боль в глазах Дай, когда она говорила о своём потерянном ребенке и знал, что она-лишь то, что сделали с ней другие, как и все мы.