Лживая птица счастья - 2

Мальчишки отделались испугом, а вот девчонке не повезло. Когда нашли её обезглавленный труп, стошнило даже бывалых полицейских. Да и свидетели её убийства были в таком состоянии, что их пришлось все скопом отправить в психиатрическую больницу. Двое подростков так и не оправились — один из них сошёл с ума, второй онемел и лишь трясся и плакал, когда его пытались допросить. Когда очнулся третий подросток, выяснилось, что он единственный сохранил рассудок. Он-то и заявил дознавателю, что имел возможность ещё при жизни ознакомиться с тем, что представляет собой ад. У мальчишки была интеллигентная семья и он, владея литературным языком, умел выразить свои эмоции.

К досаде полицейских, уцелевший свидетель абсолютно не помнил убийцу, но врачи отказали им в гипнозе, сказав, что возможно именно это обстоятельство спасло ему рассудок. Тогда они попытались связать с убийством светловолосого чужака, но жители городка все как один встали на его защиту и заявили, что этого не может быть, мол, он отличный парень и ушёл задолго до того, как произошло убийство.

***

Палевский встретил вошедшего Штейна внимательным взглядом — тот был хмур, но спокоен.

— Свадьба состоялась? — спросил он, хотя ему уже доложили, что Кравчинский и Сабурова сочетались законным браком.

— Да, — ответил Штейн и, отодвинув стул, сел за стол. — Этой секретной новостью забито всё интернет-пространство. Так ты за этим меня искал?

— Нет, из-за твоих страданий по жалкой менталистке, — ответил Палевский и, видя, что его помощник сердито сверкнул глазами, примирительно добавил: — Не злись, ты знаешь моё отношение к таким связям.

— Да нет там никакой связи, — буркнул Штейн и взял протянутый ему планшет. — Славно! Псина всё же вычислила китайского ходочка, — оживился он.

— Ладожский с группой отправился прощупать, чем конкретно занимаются монахи. По моим ощущениям, он справляется с порученным делом, но будет не лишним его проконтролировать.

— Само собой, все заслуги мне. Ладожский — способный парень, но рановато начал примеряться к моему креслу. Сначала пусть побегает на посылках, как я у тебя, — заявил Штейн, не отрываясь от просмотра полученных сведений по краже с секретного полигона на Камчатке. — И не смотри на меня. Рая Реотана больше нет, мне удалось спровадить его, о чём я уже начинаю жалеть. В конце концов, он не раз и не два спасал мне жизнь.

— Понятно. Видимо, ему тоже крайне не нравилась твоя привязанность к этой женщине, и он попытался её ликвидировать, — высказал Палевский предположение.

— Давай не будем. Сейчас рая Реотана больше нет и это данность, не подлежащая сомнению.

— Томас… Ладно, не суть. Так что ты думаешь по поводу тибетских отшельников?

— Если к нам пожаловал кто-то из монахов, дело усложняется. Судя по банковским счетам монастыря, его братия богата как пресловутый Крез. Так что им нет резона брать себе стороннюю подработку. С такими деньжищами монастырь сам может нанять кого хочешь. Значит, тут замешано что-то другое. Обмозгуем, когда получу больше информации, — сказал Штейн и поднялся, давая понять, что разговор окончен.

Оставшись один, Палевский проанализировал поведение главы СБ и покачал головой. «Может, рай Реотан и ушёл, но это мало что меняет. Томас унаследовал его интеллект и черты характера, что со временем станет проблемой. В стае не бывает двух вожаков. И всё же я надеюсь, что у нас не дойдёт до прямой конфронтации, иначе это будет катастрофа. Будь у меня возможность повернуть время вспять, я бы выдал за него Мари. Тогда Томас вошёл бы в семью, а это уже другая иерархия, у него не было бы нужды оспаривать моё главенство. Кстати, о дочери. Нужно будет всё же навестить их с Ником, пора выяснить, что там у них происходит», — подумал король вампиров и вздохнул, понимая, что выкроить время на поездку по семейным делам, в общем-то, нереальная задача.

________________________

[1] Рад-бэд! (эрейский яз.) — начали!

[2] Кер! (эрейский яз.) — шевелись!

[3] Фад! (эрейский яз.) — стой!

Глава 32-26

***

Поездка в Париж дала Мари возможность вернуться к тем чудесным временам, когда по большому счёту ничто не омрачало её жизнь. Надёжно укрытая родительским крылом, она беспечно порхала из института домой, а по вечерам шла веселиться с друзьями. Прежние заботы и огорчения сегодня ей казались такими нестоящими пустяками, что ей оставалось лишь удивляться, что когда-то они заставляли её плакать.

«Правильно говорят, что всё познаётся в сравнении», — подумала она, с наслаждением катая на языке холодный комок сливок, сдобренный кусочками фруктов и орехов. Сегодня мороженое казалось ей особенно вкусным — Ник временно её покинул, сказав, что должен уехать по делам, и она гуляла по улицам одна. Не сказать, что его присутствие было ей в тягость, но, как любому человеку, время от времени ей хотелось побыть одной.

В больших дозах одиночество — это отрава, а в малых оно лекарство, дарящее покой и сладость бытия. Именно это Мари и ощущала — покой и сладость бытия. «Это ли не счастье? Продлись мгновенье, ты прекрасно!» — воскликнула она и вдруг поняла, что действительно счастлива, причём полностью и безоговорочно. Свобода пьянила её не хуже вина и она, раскинув руки, со смехом закружилась, благо, что поблизости не было прохожих и никто не мешал ей безумствовать. «Я так счастлива, что умри я сейчас, и это было бы справедливой платой», — мелькнула у неё мысль. И тут она заметила, что две клуши, от макушки до пят закутанные в чёрные тряпки, остановились и с осуждением смотрят на неё. Перестав дурачиться и подпрыгивать, девушка состроила благопристойную мину: «Увы, счастье мимолётно, так что приходится собирать его по крохам, а значит, придётся ещё немного пожить».

Проходя мимо, Мари показала женщинам язык, и когда те возмущённо закудахтали, она не удержалась и, согнувшись, как крыльями помахала руками. Намёк был понят и на неё обрушился уже целый поток брани. «Вот что за народ? Мало того, что сами сидят в клетке, так ещё осуждают тех, кто не хочет в неё лезть. И вообще, в чужой монастырь со своим уставом не ходят», — подумала она и улыбнулась пожилой француженке, которой её клоунада пришлась по душе, и она одобрительно ей подмигнула.

И всё же встреченные мусульманки испортили ей настроение. Женщины навели её на мысль, что она находится в том же положении, что и они. «А может, и того хуже. Во всяком случае, их вряд ли постоянно ставят на колени и лупят плёткой, к тому же безнаказанно», — с грустью подумала Мари. Высоко подпрыгнув, она крутанула балетный пируэт — к восторгу уличного художника, а затем как ни в чём ни бывало пошла дальше.

***

Принц Хаоса, наблюдающий за девушкой, улыбнулся её озорству.

— Надо же, какой богатый душевный потенциал! Даже жаль терять её из-за Пророчества.

Арес, находящийся в форме ягуара, приоткрыл глаза.

— Думаешь, она не выживет при Сияющем дворе? — прорычал он.

— Тебе повезло, ты уже родился богом, поэтому не было нужды проходить через бойню Арены. Юные там не выигрывают. Как правило, их убивают в первом же раунде. По причине своего возраста они слишком наивны и мягкосердечны.

— Ну, я бы не был столь категоричен. Вспомни, кто её мать.

— Кровь, конечно, не водица, но, чтобы противостоять банде убийц, Истинная кровь должна дозреть, а это значит обрести широту мышления и ожесточиться душой. Лишь тот, кто потерял веру в добро и справедливость, может выстоять в жестокой схватке, чтобы затем через страдание и покаяние вновь обрести потерянную веру. По мысли банды свихнувшихся лордов Хаоса, это должно сформировать в нас качества, необходимые богам Равновесия. «Познай добро и зло, чтобы соблюсти судейскую бесстрастность», — вот их лозунг.