Лживая птица счастья - 2

— Умница, — одобрил Кравчинский. — Если бы надо мной столько издевались, я бы порвал своего мучителя на мелкие кусочки.

— Соседку я тоже убила. Обухом топора.

— Это все твои убийства? А работа в ЦРУ?

— Скажешь тоже! Я же аналитик, — Тамара вздохнула. — Мы лишь разрабатываем способы убийства, но от этого не легче.

— И ты до сих пор переживаешь из-за какой-то пары жалких убийств? — снисходительно проговорил Кравчинский и, не удержавшись, снова её поцеловал. Она будто магнитом влекла его к себе.

— Господи! — вдруг заволновалась Тамара. — Даже не смей признаваться в своих делишках, а то я раздумаю выходить за тебя замуж.

— Поздно, моя любовь. Так или иначе, но я притащу тебя к алтарю.

— Анри, мой интерес к тебе понятен, мне нужны деньги и влияние на политической арене, но я-то тебе зачем? Если ради моих связей с вампирами, то не стоит. Со мной или без меня они всё равно будут сотрудничать с тобой.

— Я знаю.

Тамара попробовала было отстраниться, но Кравчинский её не отпустил.

— Тогда я вижу лишь одну причину. Ты хочешь поразвлечься за мой счёт, — с досадой проговорила она.

— И да, и нет. Моя любовь, ты мне нравишься и это новый опыт для меня, — улыбнулся Кравчинский. — Но это не исключает моего желания поразвлечься за твой счёт.

— Кошмар! — покачала Тамара головой. — Такое чувство, что сговариваются пожениться двое монстров.

— Что звучит крайне многообещающе. Не находишь? Кстати, твой «артист», случаем, не твой куратор от вампиров? — закинул удочку Кравчинский. Но тут же — по тому, как напряглась Тамара — он понял, что поспешил.

— Анри, давай не будем. Всё что могла, я тебе уже рассказала.

— Всё-всё! Извини, я был не прав, — Кравчинский глянул в окно. — Мы приехали.

Как галантный кавалер, он вышел из машины и, открыв дверцу, протянул руку невесте.

— Моя любовь, долой заботы! Королевская осанка и улыбка должны стать твоей визитной карточкой, — предупредил он вполголоса, и Тамара перестала хмуриться. Улыбку она сочла лишней, но плечи распрямила и по ходу визита старалась не забывать высоко держать голову.

При знакомстве с роднёй Кравчинского ей понадобилось всё её самообладание, особенно с Полиной Разумовской, которая не скрывала, что она ей не нравится и во всеуслышание раскритиковала её наряд, причёску и макияж. Когда она перешла к её личным достоинствам, Тамара, внутренне кипя, так глянула в сторону жениха, что он поспешил ей на выручку.

— Сейчас же уведи её от меня и впредь держи где-нибудь подальше, если не хочешь остаться сиротой, — проговорила она, не стесняясь тем, что Полина её слышит.

Пряча смех, Кравчинский состроил матери страшные глаза и, подхватив Тамару под руку, повёл её знакомить с многочисленными друзьями и партнёрами по бизнесу.

Как ни странно, угроза расположила Полину Разумовскую к будущей невестке и она, как деятельная женщина и добрая мать, заботящаяся о благополучии сына, взяла её в оборот. Когда Тамара категорически отказалась ложиться под нож пластического хирурга, она уговорила её пройти череду омолаживающих процедур.

Результат удовлетворил обеих. Тамара на свадьбе выглядела гораздо моложе своих тридцати четырёх и Полина заявила, — мол, если постараться, то даже из Бабы Яги можно сделать приличную женщину. При этом она выразила надежду, что внук унаследует гены отца, а не своей ничем не примечательной матери. Тем не менее даже у неё не поворачивался язык назвать невестку некрасивой[2].

_________________________

[1] Прости, любовь моя, я был невнимателен к тебе.

[2]Не могу удержаться. Чуточку патетики.))

Что ни говори, а деньги творят чудеса. Стильно одетая, уверенная в себе Тамара ощущала себя королевой и прихлебатели из окружения королевы-матери, столкнувшись с её умом и несгибаемой волей, быстро поняли, кто отныне будет властвовать в гареме империи Кравчинского. Из невзрачной забитой куколки наконец-то вылупилась прекрасная бабочка — свободная и целеустремлённая, которая, как героиня одного забытого, но жизненного фильма, могла бы с полным основанием заявить: «Вот стою я здесь перед вами, простая русская баба, мужем битая, попами пуганная, врагами стрелянная — живучая! Стою я и думаю — зачем я здесь? Это — проводить величайшие в мире законы».

Глава 32-25

***

В день свадьбы Тамары Штейн исчез, и никто не мог сказать, где он находится. И как назло, именно в этот день он понадобился Палевскому и, судя по раздражению, был нужен ему позарез.

По словам Эльзы, Томас, как обычно, встал в половине пятого утра и в пять отправился на работу. На входе в штаб он тоже отметился, но, не заходя к себе, сразу же спустился в подземный гараж, где взял служебную авиетку и улетел.

В журнале дежурного офицера было записано, что глава СБ отбыл по делам, находящимся под грифом секретности. Маячок, соответственно, был отключён и отследить его по авиетке не было никакой возможности.

Понимая, что добытая информация более чем скудна, Ладожский, доложивший все эти сведения, бросил на Палевского виноватый взгляд. Судя по его озабоченному виду, дело было архиважное и, возможно, архисрочное.

— Михаил Янович, я пойду? — спросил он, думая, что тот забыл про него.

— Нет, — очнулся Палевский и кивнул вошедшей девушке. — Мадемуазель Новак, вы вовремя. Введите месье Ладожского в курс дела. Он руководитель операции.

— Я? — растерялся Иван, не ожидавший такого поворота событий.

— Да, ты, — Палевский кинул ему флешку. — Здесь необходимые документы и контакты. Бери Пятую группу и в путь.

— Так точно! — вытянулся Иван, смирившийся с неожиданным назначением. Правда, это было его первое задание без присмотра главы СБ, и он несколько волновался.

***

Сам не зная зачем Штейн летел в Висконсин. Конечно, Тамара прислала ему приглашение, но он не собирался присутствовать на её свадьбе. Приземлившись на крыше пристройки, где на авиетку не натолкнулся бы обслуживающий персонал её дома, он спрыгнул вниз и, заметив открытые окна на втором этаже, повеселел. Тамара его ждала, хотя он ни на что не надеялся. Штейн нашёл её в бальной зале, служившей гостиной. Облачённая в свадебный наряд она стояла перед зеркалом, и, судя по отсутствующему взгляду, мыслями была не здесь. Но как только он вошёл, она сразу же обернулась, хотя он не снял маскировку и был невидим. «Томас?» — неуверенно позвала она, но он не откликнулся и, неслышно ступая, подошёл ближе и со смешанным чувством оглядел её с головы до ног. Тамара была великолепна и сейчас не уступала Эльзе в красоте. Правда, Тамару отличала безыскусная сельская красота, а у Эльзы она носила изысканно-аристократический характер. «Нужно будет принять ислам, чтобы впредь не терзаться выбором», — меланхолично подумал Штейн и, заметив, что встревоженная Тамара потянулась к сумочке, где у неё наверняка лежал пистолет, снял маскировку.

— Да я это! Не паникуй.

— Спасибо, что пришёл, — обрадовалась она и порывисто его обняла. — Я уж и не надеялась.

— Могу сказать то же самое. Думал, ты у Кравчинского, чистишь пёрышки перед свадьбой.

— Он настаивал, но я не захотела.

«Надо же, не ожидал такой покладистости от этого змея искусителя. Обычно желания женщин ничего для него не значат», — удивился Штейн.

— Что, Полин Разумовская совсем тебя заклевала? — прохладно поинтересовался он.

— Нет, просто дома мне спокойней. И вообще, перед свадьбой захотелось побыть одной. Вдруг я совершаю ошибку, тогда ещё не поздно отступить, — призналась Тамара.