Мачеха Золушки - попаданка

— Это больно, куда больнее, чем злиться, — хрипло прошептала Патрисия.

— Да. Но ты сможешь это прожить, пережить и отпустить. И, не получив отклика, твои чувства к нему исчезнут. Если же ты будешь его ругать и злиться, тебе отчасти будет казаться, что такой не умеющий общаться дурак никому не должен быть нужен, и значит у тебя, такой прекрасной, которая в праве его ругать, есть шанс снизойти до него, оказать ему милость. Обманывая себя, ты только крепче можешь привязаться к человеку, который тебя не любит, ругая, полюбить еще крепче.

— Как было у тебя с маркизом? — задумчиво произнесла Флоренс.

Я немного растерялась, восстанавливая память Матильды, а затем задумчиво кивнула:

— Да, наверное.

В своих дневниках Матильда обзывала мужа разными словами, обесценивала, а в личном общении частенько лебезила и пыталась как-то «наладить отношения», винила в проблемах всех вокруг: дочерей, падчерицу, соперниц и завистниц на званых вечерах, никак не видя реальную картину — маркиз был обычным мужчиной своего круга, умеющим очаровывать, но он ее просто не любил. В начале у него, быть может, было больше чувств, но со временем эта ее манера еще больше отвратила его от жены.

— И как с этим справиться? — с несчастным видом спросила Трис.

— Пережить. Продышать. Обняться с близкими, — я погладила ее по руке, — и отвлечься. И время излечит. Научишься смотреть на него, как на статую — прекрасную, но недоступную, холодную, чужую, которую нельзя трогать руками, с которой нельзя представить себя вместе. Просто невозможно быть невестой или женой статуи. Просто принц, чужой муж, заслуживающий уважения полководец. И все. А у тебя будет твой любимый: жених, муж, близкий человек, которого можно будет обнять, который будет тебя любить, оберегать — теплый и настоящий. А не статуя в музее.

— И герцог Викторф для тебя тоже статуя? — спросила Флоренс проницательно.

— Да, — сказала я, и голос мой дрогнул, потому что я знала, что вру.

Потому что он сделал шаг вперед, сделал мне предложение, но я его отвергла, хотя люблю. Значит это мне жариться на медленном огне, а его чувства вскоре остынут.

Глава 117

Матильда

Бал завершился в целом успешно, хотя оба принца после вручения подарков лорду и леди карнавала куда-то пропали, да и Грегори тоже. Девочки привлекли внимание и много танцевали, даже Кристофер проникся наконец-то мыслью, что нельзя зацикливаться на одной девице, и нашел кого пригласить. Когда они с Зоуи сталкивались подле меня между танцами, то одаривали друг друга полными ярости и недовольства взглядами в комплекте с ядовитыми улыбками, но публичных споров больше старались не устраивать.

Я с тоской думала о том, как мы поедем домой в одной карете, которая по дороге от споров и драк определенно превратится в тыкву. Юным дебютанткам считалось приличным оставаться на балах только до полуночи-часу ночи, а после следовало удалиться, хотя леди и лорды постарше могли остаться и до утра, но мы не собирались лишний раз дергать тигра за усы. Перед полуночью ко мне подошел слуга дворца и передал записку от Грегори: «Ваше сиятельство! Приношу свои извинения, но долг перед короной заставил меня отлучиться по делам. Пожалуйста, в качестве извинения воспользуйтесь моей каретой на обратном пути. Если вы откажете, я буду знать, что не смог загладить своей вины пред вами.»

Прочитав, почувствовала себя еще более виноватой, но отказываться не стала, не так было это предложение сформулировано, чтобы можно было отказаться, сказав, что «мне неудобно пользоваться вашим благородством». Так что домой мы доехали с комфортом и имея в голове очень много новых тем для размышлений. Я велела встречающим нас служанкам подать всем успокаивающий отвар, но разговоров заводить не стала — у самой сил не было, в этот раз без совсем страшных скандалов обошлось, и хорошо. А, если посмотреть объективно, то и вовсе мы в выигрыше: Флоренс получила в подарок диадему, Патрисия привлекла всеобщее внимание, а Зоуи сияла, будто милое теплое солнышко.

Уйдя к себе в комнату, я подошла к окну и задумчиво уставилась в темноту, которая казалась непроглядной из-за света в комнате, в оконном стекле отражалась молодая по меркам моего мира женщина в красивом платье, чуть бледноватая, растерянная и прическа растрепалась, небольшие морщины в уголках глаз и у крыльев носа ее еще не портили. Красивая женщина, маркиза, которая могла бы встать рядом с...

Только это не я. Перед глазами предстала моя настоящая внешность: пергаментная сухая кожа, испещренная сеточкой морщин, полностью седые волосы, нависшие веки... Я знала, при каком освещении сниматься, как встать, как повернуться более фотогеничной стороной, как произвести впечатление, но все равно — я была старухой. И мне в этом теле не место.

Тихий стук в дверь заставил вынырнуть из своих мыслей:

— Мне больше ничего не нужно, я ложусь спать, спасибо, — откликнулась, чтобы отделаться от служанок.

Но вместо того, чтобы исчезнуть, незваный гость без разрешения открыл дверь, и в комнату скользнула Флоренс. Она уже переоделась в ночнушку и халат, умылась и избавилась от украшений и палочек в волосах, но часть прически все еще возвышалась начесом на макушке.

— Я хотела поговорить без лишних ушей, — пояснила она, зябко кутаясь в теплый халат.

Я, вздохнув, кивнула. Днем в доме снуют слуги, вечно требуют внимания ее сестры или клиентки. Действительно, лучше сейчас, только сил нет никаких.

— Проходи, присаживайся пожалуйста, — я махнула рукой на пару кресел у маленького столика, на котором все еще остывала моя чашка с успокаивающим отваром. — О чем ты хотела поговорить?

— Что произошло между тобой и герцогом? Вы ушли вместе, а потом ты вернулась одна, и на тебе лица не было.

Я нахмурилась:

— Не думаю, что моя личная жизнь должна обсуждаться...

— Герцог Викторф — важная фигура в королевстве, приближенный младшего принца, уважаемый самим королем. Любые изменения в ваших отношениях могут сказаться на всей семье, — строго заметила Фло. Я тяжело вздохнула. В чем-то она была права. — К тому же, разве мы не договорились не скрывать ничего друг от друга? Ты требуешь доверия, но сама...

— Хорошо, я поняла, — прервала я ее и поживала губу, подбирая слова. Казаться взрослой и мудрой, глядя со стороны на чужие конфликты, было проще, чем выстраивать дружеские откровенные отношения. — Герцог сделал мне предложение стать его женой, — наконец, сказала я.

Я увидела, как с лица Фло моментально пропали все краски, а губы приобрели синюшный оттенок, будто она слишком долго купалась. Я даже испугалась. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, но она стала напоминать восковую статую, да руки до побелевших костяшек вцепились в ручки кресла:

— И... когда свадьба? — хрипло спросила девушка. — Вы съедете к нему в одиночестве, или мы должны тоже переезжать? Надеюсь, мы сможем остаться в столице хотя бы до третьего бала дебютанток?

— Я отказалась, — прервала я ее странные фантазии.