Мадемуазель Виктория

Вика с папой и дядя Феликс с Лешкой спускаются в автомобиль. Улицы Докки уже опустели, демонстрация направилась к центру города.

Эль-Нил и мост ат-Тахрир запружены народом. Кажется, уже все население Каира прошло по ним, а из окраин, из окрестных деревень все идут и идут люди.

Дядя Феликс выезжает на тротуар. Сегодня машины и люди поменялись местами.

Арабы идут с детьми. Самые маленькие на руках, те, кто постарше, вместе со взрослыми вскидывают вверх маленькие кулачки. Лица людей напряжены, решительны. И одновременно -- праздничны, люди радуются своей силе и своему множеству.

– - На-сер! На-сер!
– - гремит стотысячный голос толпы так, что вздрагивают особняки Замалека.

Дядя Феликс быстро крутит руль, протискиваясь сквозь толпу. Со скоростью пешехода "мерседес" проползает мост ат-Тахрир и останавливается у здания Лиги арабских государств. Дальше ехать некуда -- вся площадь от Национального музея до здания правительства запружена народом. Лица обращены к зданию правительства. Его широкий желтый фасад вогнут вовнутрь, будто бы от напора демонстрации.

– - На-сер! На-сер!

Черный государственный орел, кажется, сейчас сорвется с фасада и взлетит над кипящей площадью.

Кто-то выскакивает к памятнику Освобождения и взмахом руки призывает ко вниманию. Гул откатывается от центра площади и гаснет. Человек кричит что-то, заглушаемое дыханием площади. И тотчас площадь Тахрир взрывается, торжествующий крик раскатывается по улицам, переносится по запруженному мосту через Гезиру на западный берег.
– - Президент Насер с нами!

Арабы обнимаются и вскидывают к небу раскрытые ладони.

– - Президент Насер снова с нами!

– - Закирия!
– - кричит Вика, торопливо опуская стекло машины.
– Закирия-я-я!

В толпе мелькает длинная сутулая фигура Закирии. Он оборачивается на крик и подходит.

– - Сайда, мадемуазель, сайда, мистер! Президент Насер с нами!
– улыбается Закирия.

– - Что сказал тот человек, Закирия?
– - спрашивает дядя Феликс.

– - Он сказал, что президент забрал заявление об отставке. Он вернулся к нам! Сегодня наши враги увидели, на чьей стороне сила!

– - Американо!
– - кричит араб в красной вязаной шапочке, указывая на машину.

Тотчас толпа арабов окружает ее, угрожающе размахивая кулаками.

– - Ля! Нет!
– - торопливо отвечает Закирия.
– - Ля, руси, бал-шафи! Русские, большевики!

– - Балшафи! Руси!
– - арабы жмут руки папе, дяде Феликсу и даже Лешке.

– - Вам лучше уехать, -- говорит Закирия.
– - Вас будут принимать за американцев.

Машина не может развернуться в толпе. Дядя Феликс задним ходом отгоняет ее на мост.

– - Плохо бы нам пришлось, окажись мы американцами, -- замечает дядя Феликс.
– - Вовремя они своих спрятали в Греции.

– - Еще бы! Американцы вооружили Израиль... А ты заметил, что для египтян слово "балшафи" -- как заклинание победы? Они ждут помощи от нас.

– - А мы поможем?
– - спрашивает Лешка.

– - А ты бы бросил друга в беде?

– - Нет, конечно, -- обижается Лешка.

– - Ну, так о чем разговор?

Дядя Феликс все не может развернуть машину и, наконец, направляется в глубь Гезиры, чтобы объехать демонстрацию.

– - Слушай, Феликс, давай крюк сделаем, -- предлагает папа.
– - Последний раз глянем на колонию. Как-никак три года прожили, может, еще скучать будем в Москве.

Машина углубляется в Замалек. Улицы пустынны, заперты решетчатые ворота, в ранний час закрыты жалюзи. "У трех пирамид" никого нет, скучает хозяин среди пустых столиков. Обезлюдевшая колония грустно смотрит пыльными окнами. Вон Викино окно на третьем этаже. На подоконнике -- выгоревшие бумажные цветы, Вика клеила их на уроке труда, а мама оставила в суматохе переезда.

За живой изгородью стоят Аза и Леми.

– - Вика, -- машут они, будто расстались только сегодня утром.
– Приходи играть с нами.

Вика недоуменно смотрит на них, на их тщательно выглаженные платьица, на старательно уложенные волосы, перехваченные нарядными ленточками. Играть? Играть, когда идет война и умирают люди, когда на соседних улицах кипит демонстрация!

– - Только в мяч мы теперь не играем, -- капризно говорит Аза.
– - Джон ушел от нас, а Али очень толстый, он не может бегать за мячом.

– - Куда ушел Джон?

Аза морщится и машет рукой вдоль улицы.

– - На войну.

– - Он правильно сделал, -- говорит Вика.
– - Очень хорошо! Аза и Леми удивленно вскидывают брови.

– - Очень хорошо, -- повторяет Вика, старательно выговаривая арабские слова, чтобы они правильно поняли.
– - Кувеййис! Вери велл!
– - и она громко хлопает дверцей машины.

– - Ай да Заяц!
– - одобрительно кивает папа.
– - Молодец! Так их!

Они смеются с дядей Феликсом, а Лешка смотрит на хмурую Вику круглыми глазами. Он первый раз видит ее такой.

ПОКА СТОИТ ЦИТАДЕЛЬ САЛЛАХ АД-ДИНА...

В холле в широких креслах по трое сидят ребята. Почти весь класс. Теперь все вместе -- и инженерские, и торгпредские.

Витька Сукачев протягивает Вике горсть фиников.

– - Откуда?-- удивляется она. В город выходить нельзя, торговцев теперь мало, да и не до сладостей.

– - Хусейн принес. Каждое утро прибегает, то финики тащит, то мандарины.

Финики свежие, сочные, правда, отдают мылом. В Египте все фрукты надо мыть горячей водой с мылом. Все равно вкусно. Третий класс сосредоточенно жует, собирая в горсть длинные светлые косточки.
– - А Матрешкин вчера с малышами улетел, -- смеется Витька.
– - Сидит сейчас дома и дует чай из самовара. С бубликами.

– - Скоро и мы двинемся, -- говорит Саша Пустовойт.
– - "Иван Франко" уже Гибралтар прошел.

Вика прикидывает в уме расстояние от Гибралтарского пролива до египетских берегов: утром теплоход будет в Александрии. Значит, последний день в Каире...

– - Вот так, -- вздыхает вдруг Андрюшка.
– - Разъедемся, значит, по домам, и -- поминай как звали!

– - Как это?
– - удивляется Витька.
– - Чего это ты?

– - А то. Данка вон в Литве живет, а я в Грузии. От Вильнюса до Тбилиси -- как от Москвы до Каира.