Маг 10

Гедеванович молча смотрит на меня, пытаясь осознать смысл услышанных слов.

— Вы понимаете значение этих сведений для нашей страны? Когда наши вожди будут все знать наперед? — теперь я уже придавливаю ответственного секретаря.

— В любом случае, еще пятого мая начальник Генштаба немецкой армии предоставил Адольфу Гитлеру меморандум против нападения на Чехословакию, — рутинным голосом добавляю я, — Однако, Гитлер не послушает его и следующей весной захватит Чехословакию окончательно. А осенью ее часть.

— Это наша разведка, конечно, еще не знает. Однако, знаю я, — заканчиваю я выкладывание новостей.

— Я понимаю, товарищ Владимир Гедеванович, что это не ваш уровень, чтобы знать такие сведения. Однако, Лаврентий Павлович сможет оценить мою информацию должным образом. И чем раньше вы меня с ним свяжете, тем легче мне будет помочь Советскому Союзу. И вам лично. Это ваш реальнейший шанс подняться куда выше.

— Но и упасть тоже, — вдруг заметил Гедеваныч.

Нормальная реакция заботящегося о своей карьере бюрократа, против этого не попрешь.

— А что вы еще должны сделать, когда увидели меня с такими знаниями и даже с настоящим паспортом из моего времени? — я уже понял, что смог убедить собеседника.

Все мои слова из высшей международной политики здорово потрясли секретаря небольшого горкома партии.

— Уж всяко не отправить меня в НКВД? Это было бы слишком глупое решение! Однако, пока такой уж спешки нет, ничего очень серьезного в ближайшее время не произойдет. Но, вы должны отправить меня к людям, кому необходимы такие знания. И позаботиться о неразглашении тайны дежурным Джабраиловым и постовым Осиповым, — не забываю я добавить.

Владимир Гедеванович уже успел принять решение, поэтому он приказал постовому отдать мне мешок и вернуться на площадь, а дежурному сказал занять свой пост.

— Джабраилов, пока молчи обо всем случившемся. Мы с товарищем поднимемся в мой кабинет.

— Идемте, Виктор Степанович.

Я спорить со своим новым именем не стал, не хватает мне еще загружать встревоженный мозг секретаря сведениями о том, как я приобрел этот паспорт совсем незаконным путем.

Я — советский человек из восемьдесят второго года, из того самого загнивающего социализма и осталось ему всего десять лет просуществовать. Однако, расстраивать товарищей таким знанием я не собираюсь, буду держаться именно этого года и полного торжества социализма в СССР и еще паре десятков стран во всем мире.

Перед кабинетом на третьем этаже я успел прочитать табличку на двери, что здесь работает первый секретарь ВКП(б) Цховребашвили Владимир Гедеванович. Ну, отлично, что я теперь общаюсь с самым главным в Сталинири человеком.

Так мне будет проще всего.

Однако, первый секретарь позвал в кабинет еще одного секретаря, чтобы они могли нормально контролировать меня, если я все-таки английский шпион или еще какой антисоветский человек.

Про таких оборотней они очень хорошо знают, сами с ними неустанно борются каждый день.

Там мы сели за большой стол и Владимир Гедеванович продиктовал мои сведения своему помощнику, у которого с каждым словом глаза становились все шире.

Я их немного поправил, достав свой лист из кармана, что начальника Генштаба Германии зовут Людвиг Бек и еще добавил следующее:

— Двадцатого мая чехи начнут частичную мобилизацию вдоль границы с Германией.

— А что еще? — интересуется первый секретарь.

— Хватит уже, Владимир Гедеонович. Если уже этих сведений не хватит, тогда я новые выдам. А вам, чем меньше знаете, тем спокойнее спите.

— Почему тогда именно товарищу Берии хотите отправить свои рассказы? Не в НКВД или Генштаб?

Ага, свои рассказы! Ну, подтвердить прямо сейчас я их не могу, хотя и наговорил достаточно.

— А потому, товарищи, что Лаврентий Павлович вскоре пойдет на повышение. И эти сведения, как вы их называете — рассказы, ему очень помогут бороться за наше народное дело. Именно поэтому я и стремлюсь к нему попасть.

Тут оба секретаря замолчали и значительно переглянулись. Вот, подкинул я им нужные сведения, пусть домысливают их сами. Это те самые слова, которые они должны услышать от меня для того, чтобы понять, кому это нужно.

— Один день необходим, чтобы связаться с кем нужно в Тбилиси, — говорит после молчания первый секретарь.

Отлично, они уже очень серьезно относятся ко мне и моим словам.

— Это хорошо, спешки никакой особо нет, ничего критичного за это время не случится, — отвечаю я.

— А как с вами быть?

— Да разместите меня в гостинице и приставьте надежную охрану, пока ждем ответа из Тбилиси, — направляю в мысли партийных лидеров в нужном направлении.

Пока они не решили, что самое лучшее место для подозрительного всезнайки — камера в местном СИЗО.

— Так и поступим. Виктор Степанович, вы подождите пять минут в кабинете, пока я отдам необходимые распоряжения, — решает Владимир Гедеванович и они выходят вместе.

Сейчас еще переговорят между собой, что им лучше всего сделать. Они явно люди Берии, он уже семь лет управляет всей Грузией, а раньше командовал в горкоме Кутаиси. Без его одобрения на любой пост уровня секретаря района никто не встанет и все они именно его люди. Если бы я просился на прием куда-то в Москву или еще к кому-то другому, вопросы бы точно возникли. А не стоит ли остановить такого деятельного, но, в неправильную сторону товарища-всезнайку.

А так я прошу сообщить о появлении человека с очень интересными знаниями именно тому, кому и положено узнать о моем возникновении в этом мире.

Свои магические способности мне проявлять не требуется, это можно будет озвучить в подходящий момент, главное, чтобы лечащие камни не забрали.

Вскоре милиционеры приехали за мной на классически черной машине и я сразу же уехал в ведомственную гостиницу в сопровождении трех суровых сотрудников. Не знаю точно, какие даны по моему поводку распоряжения, думаю, что жить буду на высоком этаже и гулять меня никуда не выпустят. Еду будут приносить из ведомственной столовой, а меня только в туалет выводить.

То есть, пока все так достаточно сурово будет со мной.

Так оно и оказалось, разместили меня недалеко от горкома, осмотрели на этаже очень тщательно мешок и мои карманы, даже сапоги заставили снять.

На камни обратили особое внимание, я предложил их положить в мешок, откуда забрал тапочки и мыльно-пенные принадлежности. Их тоже проверили, обратив внимание, что хоть вещи с русскими словами на них, но, похожи на заграничные.

— А мешок пусть у присматривающего за мной товарища будет находиться.