Маг Азидал. Лорд Альсаса

Ох, в этом и проблема этого отряда. Они служили на границах, когда я еще под столом от выговоров матери уползал. А слухи о моей силе... Слухам опытные вояки никогда не доверяют.

Я прислушался к эмоциям того не меру говорливого. К собственному удивлению замечаю там отнюдь не пренебрежение, о нет. Самая настоящая отеческая гордость и ожидание возможной смерти, готовность к ней. Этот воин верен мне и не думает насмехаться, наоборот он горд... Просто воспринимает меня со своей точки зрения опытного воина.

Пожалуй, наказывать при всех его будет не очень для моей репутации, особенно сейчас. Пока Первые гоняют волколаков перед нами, изображая напряженную битву, я тяну тонкую ментальную нить к разуму воина. На краткое сообщение моих скудных навыков хватит.

– Смотри на меня.

Воин резко повернул голову по конец фразы, с удивлением узрев сомкнутые губы и прищуренный взгляд.

– На первый раз я проигнорирую. Скажешь еще раз нечто подобное – накажу.

К чувствам вояки прибавилась толика страха, непонимания, но быстро задавились силой воли. Осталась только легкая досада и понимание. А потом чуточку благодарности. Разнос был, но о нем никто не узнал.

Надо бы впечатлить своих воинов разок, а то так и будут считать меня мелким лордом. Как говорится, лучше раз узреть, что басню услышать и спеть.

– Шагам, Орвальд!

Маги быстро глянули за спину, а потом шустро, едва касаясь земли подбежали к частоколу. Волколаки быстро оправляются от ран, с хрустом встают на место кости, шкура зарастает. От голода в глазах тварей пробирает всех, они очень хотят жрать. Человечину.

– Дайте и вашему Мастеру развлечься, негоже веселиться одним.

Запыхавшиеся Первые переглянулись, Шагам скривил губы, а Орвальд сказал с иронией:

– Говорил же, что заметит.

– Вы о чем? – бедный Рапал только переводит взгляд с меня на магов, чем-то недовольных.

Ну да, десятник даже не осознает, что то, что для него серьезная битва на грани, для Первых лишь легкая забава. Попросту не видал подобных нам в деле.

– О том, мой дорогой Рапал, что они сразу могли сделать вот так.

Вытянул руку, сжал кулак. Вокруг каждого волколака взвились Колья Земли, заключив в своеобразные клетки. Щелчок пальцами и Огонь рождается всполохами на кровавой шкуре. Немного Воздуха и Огня и вот волколаков пожирают яростные вихри пламени. Жар тугой волной хлестнул в лица, запах паленой шерсти впился в ноздри тошнотворной волной.

Волколаки визжат и скулят так, что в ушах еще долго остается противный писк. Кони бы сорвались в галоп от такого, но мы ноги связали, не убегут, только пытаются поводья порвать, да на дыбы встают. Огонь не оставляет волколакам и шанса на пощаду, за секунды пожирает плоть, превращает кости в обугленные, черные останки.

– Магия на третий и четвертый ранг, – охотно объясняю десятнику. – Как раз как у наших доблестных магов.

– Подумаешь, – пожал плечами Орвальд. – Просто решили немного размяться. Дорога скучна.

– А-а, – Рапал захлопнул рот, спрашивает осторожно: – А у вас какой ранг, господин?

– Пятый, почти шестой.

– Понятно, – только и ответил десятник, погрузившись в раздумья.

Думаю, скоро его посетит мысль, что они, в общем-то, не нужны. Только в качестве почетного эскорта. А ведь Ромул им так и говорил перед отправкой, я слышал, пока в карету забирался. Но лучше они будут знать наши силы и пределы, чтобы четко понимать ситуацию на поле боя и знать, на что можно рассчитывать.

– Разбирайте частокол, – приказал я воинам.

Даже в Альсасе, где лорд – маг, моя собственная армия не до конца понимает, что можно ждать от Первых и других наделенных даром. Разве что от Колдунов и то мутно понимают. Грустно это, но легко объяснимо. Нас пока слишком мало, слишком...

Судя по эмоциям, не особо воины и обиделись, только мрачной решимости набрались, хотят показать мне, что тоже чего-то стоят. Жаль, что не могу рассказать им про свой первый разговор с Малагором, где опустил Первых и вознес обычных вояк куда выше прославленных зеленоглазых.

– Эх, копье мне в гузно, – тихо бурчит тот самый говорливый, с напарником пытаясь раскачать и выдернуть кол из земли. – В последний раз так себя чувствовал еще молодняком на обучении.

– Скажешь тоже, Умбак. Будто тебя там так давили? Ты же вояка не из последних? – так же тихо спросил его другой воин Альсаса.

– Видел когда-нибудь мышей? Таких маленьких, сереньких мышек с мизинец?

– Конечно, – фыркнул молодой. – Я из деревенских, не забыл? По амбарам лазили только так детишками.

– А, ну да... Нас тогда сотник гарнизона так херачил и матом крыл, что мы себя чувствовали... Ну, вот представь что ты шерсть на мышиной мошонке. Вот как-то так.

Я прекрасно слышу их тихий разговор, пускай и до источника десяток метров, не мешает даже треск кольев, которые просто ломают ударами с ноги. Чудом не заржал в голос, только отвернулся. Не надо всем знать, насколько остер мой слух. Да и Первые тоже подозрительно краснеют, губы дрожат, но держат суровые мины на лице.

– Сам ты шерсть на мошонке, старая и седая, – обиженно отозвался воин, кинул неприязненный взгляд на Шагама и Орвальда. – Мы им еще покажем...

***

Ехать сразу не стали, после трудов праведных не грех и отдохнуть. Отъехали от воняющих останков волколаков и устроились на вполне нормальной поляне. Наконец-то пошли хорошие луга, пускай маленькие и зажатые мелкими скалами со всех сторон, зато земля здесь уже не напоминает россыпь ножей из камня, хоть присесть толком можно.

Дороги тут опять не нет, Шагам снова завел в места, известные лишь местным. Самое напрягающее – нет звуков животных, даже птиц. Словно в Сереборе все давно вымерло. Странно, не могли же волколаки распугать все живое на таких пространствах?

Я расчесывал гриву своего коня, когда один из воинов заметил движение от покинутых скал.

– Эй, там человек бежит!

Обернулся, и правда, бежит к нам, прямо со всех ног. Рапал кивнул парочке у костра, что ломают сухостой на дрова.

– Парни, ну-ка примите бегуна.

А взглядом так и косит то на меня, то на Первых.

– Успокойся, – хмыкнул Орвальд. – Человек это, не тварь.

– Да хрен его знает, – бурчит десятник, – чего тут теперь ожидать.

Не знаю, кто тут чего ожидает, а я просто на бревно сел, да кашу из деревянной миски наворачиваю. Сыр вприкуску грызу, да хлебушек баронский, честно воинами на кухне замка выклянченный.